Сначала казалось, что карантинные ограничения в Корее достаточно строгие — маски, тотальная слежка, постоянные ПЦР-тесты… но уже в марте стало понятно, что это работает: заболевших в стране немного, а большая часть заведений остаются открытыми. Запретили массовые мероприятия, в кафе и ресторанах потребовали увеличить расстояние между столиками и уменьшить наполняемость зала. Часть офисных сотрудников перевели на удаленку, но это не было повсеместным явлением. Не работали музеи, закрыли некоторые торговые центры, спортивные центры и бассейны. Ну, и школьников перевели на дистанционное обучение. При этом люди свободно гуляли в парках, занимались спортом на открытых площадках, посещали кафе и даже ночные клубы.
Был, правда, одна неожиданная сфера, которая стала работать медленнее: суды.
Заявления Дана и Арин были переданы в суд еще в первой половине февраля, но слушания постоянно переносили. Если бы Дан знал, что суд не состоится и в начале марта, он бы, возможно, полетел с папой в Нью-Йорк, повидаться с семьей.
И вот, март близится к завершению, все парни вернулись в Сеул, а Диспатч так и не получил хотя бы финансового наказания. Как-то вечером эта тема сама собой всплыла в разговоре с Джиёном.
Они нередко разговаривали. О разном. Чаще всего о чем-то вроде политики и этики — что такое патриотизм, какой растет нынешняя молодежь и все в таком духе. Беседы вели на веранде, достаточно поздно вечером, практически перед сном.
В этот вечер Дан признался, что начинает все больше подозревать Диспатч во взяточничестве. Постоянные переносы слушания кажутся очень странными.
— Так и есть, — ответил Джиён.
Они сидели на веранде. Ну, как сидели? Как и большинство мужчин в Корее, Джиён курит. Он не самый заядлый курильщик, Дан нечасто видит его с сигаретой. Сейчас Джиен стоял у открытой двери, держа руку с сигаретой на улице, а сам оставаясь в относительном тепле. Запах табака, разумеется, все равно просачивался в помещение, но Дан не видел смысла об этом говорить.
— Так и есть? В смысле — это известно наверняка? — уточнил Дан.
— Нет, конечно. Если бы были доказательства, было бы и уголовное дело… Нынешний исполнительный директор Диспатч у нас под наблюдением, — пояснил Джиён. — И не только у нас, к слову. Под него копают сразу три структуры — мы, прокурор Шин, который ведет дело «Phoebe», и прокурор Чой, который в принципе занимается делами о взяточничестве.
Дан мог только удивленно хлопать глазами: интересный, наверное, человек — этот директор Диспатч. Три независимых структуры ищут на него компромат, а он все еще не прокололся.
— Кто он? — спросил Дан. — Этот директор Диспатч?
На веранде не зажигали свет, но он горел и на кухне, окна которой примыкали к веранде, и рядом с бабулиной теплицей. Поэтому Джиён был как будто и на виду, но эмоции на его лице не рассмотреть. Да разве можно верить его мимике? Дан вообще сомневался, что Джиён реально служил в спецназе — кажется, он всегда был частью какой-нибудь структуры внутренней безопасности или даже разведки. Дан никогда его об этом не спрашивал — понимал, что правды все равно не услышит. Сейчас Джиён с наслаждением выдохнул облачко дыма и повернулся к Дану.
— Его зовут Квон Манхук. И начать стоит с того, что он — не владелец и даже не генеральный, а исполнительный директор.
— А чем занимается генеральный? — удивился Дан.
— Ничем не занимается. Генеральный директор — владелец. Он же когда-то был главным редактором, но последние два года этим занимаются другие люди. Теоретически, их генеральный директор задает стратегию развития. Он… идейный вдохновитель. А Квон Манхук — управляющий. Именно он был ответственен за то, что данные с телефона Арин пропустили на сайт, без проверки информатора. И он настоял на том, чтобы статьи публиковали, даже когда твои адвокаты уже приехали в офис Диспатч.
— Но сужусь я не с ним, — нахмурился Дан.
Имени Квон Манхук в документах для суда нет, это Дан точно помнит.
— Именно, — ответил Джиён. — То, что я тебе сказал, его подчиненные согласились рассказать только без протокола. Они знают, что им грозит штраф, но получили обещание, что их не уволят, а штраф платить будут не они. Для твоего дела это мало что меняет, потому что и журналист с редактором, и сам Квон Манхук, скорее всего, получат одинаковое наказание. Вот только Квон Манхук очень не хотел оказываться под следствием официально. Тогда можно было бы получить доступ к его личным счетам и, если повезет, еще и к переписке… увы, его сотрудники боятся потерять работу больше, чем врать в суде.
Дан задумчиво кивнул, принимая это к сведению. Он не знал, кто такой Кван Манхук — они не были знакомы ни в этой, ни в прошлой жизни. Возможно, он узнает его в лицо, но это мало что изменит. В любом случае, у Дана нет никаких знаний, чтобы понять мотивы поступков этого человека.
— Этот Кван Манхук как-то связан с людьми в Папке?
— Не совсем, — покачал головой Джиён. — Ты же помнишь, что я занимаюсь Папкой не из-за желания прикрыть сервис эскорт-услуг? Все это связано с коррупцией, айдолы — лишь инструмент. Кван Манхук тоже как-то с этим связан, он проявил себя, попытавшись прикрыть смерть того мальчика твоим скандалом… а тот мальчик умер не сам… он мог нам рассказать что-то. Знать бы, что…
Дан печально вздохнул. Да уж, знать бы…
Их разговор прервало появление бабули. Ей уже позволили ходить с палочкой, но внутри дома она и ею не пользовалась. Вышла из кухни, неся маленький поднос, где стоял чайничек, пара кружек и блюдо с чем-то явно сладким.
— Бабуль, — с долей осуждения произнес Дан.
Они все пытались снизить уровень ее активности, но получалось так себе. Если она не копалась в огороде, то готовила разные вкусности. Перерывы делала только для встречи гостей. Вот и сейчас она вынесла на веранду японские панкейки — свежие, ароматные, которых точно не было на кухне еще полчаса назад.
— Не ворчи, — недовольно ответила бабуля. — Ворчать — это моя работа. Вот, испекла вам вкусненького. Чай, как ты любишь, сынок. Не буду вам мешать, разговаривайте.
«Сынок» — это она Джиёну, потому что он недавно расписался с тетей. Официальной свадьбы не было, но по закону они уже муж и жена.
Поставив поднос на стол, бабуля тут же отправилась обратно на кухню. Мягко щелкнула дверь, Джиён спокойно потянулся к чайнику.
— Вообще-то это моя обязанность как младшего, — попытался протестовать Дан.
— Не совсем, — с улыбкой возразил Джиён, разливая чай по кружкам, — Хотя так не принято, но все же иногда бывало: я как бы вошел в вашу семью, а не привел Нари в свою. Я сирота, так что это допустимо. И здесь, в Корее, ты — глава маленького клана, частью которого я стал… а еще ты владелец дома, где я живу.
— Я вас практически вынудил сюда переехать, — напомнил Дан.
— Но условия у нас вообще-то царские. Даже за парковочное место больше платить не нужно. А чай мне налить не сложно.
Джиён любит пить чай, скорее, как англичанин — то есть черный, а не зеленый или матчу. Это даже немного странно для корейца. Дана-то приучила мама, большая поклонница европейских традиций, особенно — английских. Но откуда это у Джиёна? Скорее всего, этот вопрос так и останется без ответа.
— Позволь тогда вернуться к прежней теме разговора, — сказал Дан. — Получается, этот Кван Манхук подозревается в даче взяток? Или как?
— Не совсем. Многие считают, что он выпускает статьи по заказу определенных лиц. И эти статьи формируют у общества определенное мнение.
— Диспатч пишет о знаменитостях, — нахмурился Дан, не понимая, какие заказные статьи могут там публиковаться.
— Известные политики — тоже знаменитости, — пояснил Джиён. — Этих статей мало, они редко выходят, но этим они и ценны. Ты же понимаешь, что аудитория Диспатч — это особая прослойка людей?
Дан от удивления даже рот приоткрыл: он не задумывался об этом с такой точки зрения, но сейчас быстро понял, что Джиён имеет в виду.
Как известно, большая часть населения страны скорее аполитична. Обычно это меняется во время выборов или каких-то крупных проблем в стране. Почти всегда аполитичные люди избегают те порталы, где много пишут о политике и о тревожных новостях. Диспатч дает людям возможность отстраниться от всех проблем внутри государства, рассказывая преимущественно о личной жизни знаменитостей и успехах айдолов. Но. Если какая-то статья, затрагивающая политические процессы в стране, публикуется на подобном портале, то аполитичные люди, вероятнее всего, посчитают ее справедливой. Причиной этому не глупость читателей, и даже не мастерство журналистов. Просто для того, чтобы иметь собственное, четко сформированное мнение по какому-то вопросу, в этом вопросе нужно хоть немного разбираться. В ином случае мы интуитивно принимаем точку зрению тех людей, которых мы уважаем… а иногда и хуже — чьи доводы прозвучали первыми. Сам Дан подвержен этому же феномену. Он не интересуется политикой. И нынешний президент Кореи кажется ему вполне нормальным человеком просто потому, что близкие Дану люди — тетя Нари и Джиён — хорошо о нем отзываются. Значит ли это, что все его решения, как президента, хорошие? Не факт, потому что Дан вообще ничего о его поступках не знает. Так и с новостями Диспатч. Публикуют они новость о том, что в Корее потратили сколько-то там миллиардов вон на строительство туалетов, а в Сеуле их нет, и все тут же будут недовольны политиками, которые отдали эти деньги в никуда. А на деле окажется, что именно в этом случае никаких краж не было, просто туалеты ставили на туристических пеших тропах, но в статье об этом «забыли» упомянуть.
