В моей голове вспылили слова монаха Кикуоки Горо. Он упомянул об этом лишь мельком. Но, боги, как же важно было его замечание!
Старик сказал, что священных мест буддизма всего четыре, но посетить я смогу только три из них, потому что четвёртое находится не в Индии.
Нужно вспомнить, о чём он говорил. Кажется, Кикуока упоминал Непал…
Непал находится к северу от Индии. Эта страна располагается вдоль горной цепи, касаясь Гималаев. И в ней есть одно место, которое важно для буддистов не меньше, чем храм Махабодхи, Сарнатх и Кушинагар.
Ведь там находится начало пути Будды. Место его рождения. Поселение Лумбини в области Рупандехи. Это место как раз граничит с Индией. И переместиться туда не должно быть серьёзной проблемой, поскольку Непал и Индия являются тесными союзниками. Граждане этих стран свободно перемещаются через границу без виз и прочих документов.
Если бы я только мог сам пройти через индийско-непальскую границу…
Вот он — последний шанс спасти Арджуна. Его диагноз мне известен. И я знаю, что ни один из современных врачей ему не поможет. Остаётся только протащить его в Непал, в Лумбини, чтобы поглотить ещё немного жизненной энергии и открыть возможность не только анализировать клетки, но и лечить их.
Соберись, Кацураги Тендо, твой путь ещё не закончен.
— Арджун, скажу вам прямо, у нас с вами сейчас два варианта, — произнёс я. — Первый — вернуться назад в Нью-Дели и пытаться вылечить болезнь с помощью местных врачей из клиники «Дживан». Ваши диагнозы мне известны. Теперь я в них уверен на сто процентов.
Арджун Кирис, несмотря на слабость в своём теле, весь сжался. Он понял, что ситуация обострилась.
— А второй вариант, доктор Кацураги? — спросил он.
— Второй — отправляться в Непал, — заявил я. — Не спрашивайте о подробностях. Знаю, что это звучит абсурдно, но…
— Там находится подходящая клиника? — с сомнением в голосе спросил Арджун Кирис.
— Нет, — ответил я. — Ещё одно священное место.
— Тогда я согласен, — не задумываясь, ответил парень. — Вижу, что вы удивлены, доктор Кацураги. Я не из тех, кто следует учению Будды или верует во множество богов индуизма… Но я на себе почувствовал, как изменилось моё тело, когда я побывал в этих местах. Сарнатх спас мне жизнь, храм Махабодхи восстановил меня, а в Кушинагаре я впервые обрёл надежду на спасение. Я понимаю, что это вы делаете со мной что-то. Не могу это объяснить, но понимаю.
— В таком случае я звоню вашему отцу. Подождите минуту, — попросил я и покинул фургон.
Манипур Ягат Кирис ответил моментально.
— Что там, доктор Кацураги? — сразу же спросил он. — Как Арджун? Он…
— Он жив и чувствует себя относительно неплохо, — ответил я. — Господин Манипур Кирис, это может прозвучать странно, но… Диагноз мне уже известен. Но чтобы спасти вашего сына, мы должны попасть в Непал.
— В Непал⁈ — удивился брахман. — А… Подождите, доктор Кацураги. Я возможно, смогу решить этот вопрос. Но для начала скажите, какой недуг сломил Арджуна?
— Во-первых, миелодиспластический синдром. Это мы уже с вами поняли ещё в клинике «Дживан». Однако, если я ничего не предприму, уже через неделю он перерастёт в острый лейкоз. И тогда ослабленное тело Арджуна не выдержит.
— Ясно… — вздохнул Манипур. — А что ещё? Вы говорили, что у моего сына несколько заболеваний.
— Липодистрофия в связи с синдромом Барракера-Симонса, — ответил я. — Заболевание одного из отделов головного мозга, которое врачи никак не смогут купировать. Даже самые способные нейрохирурги…
— Но вы-то можете, да? — перебил меня Манипур. — Доктор Кацураги, вы ведь отличаетесь от остальных врачей. Вы не просто медик, вы… Лекарь!
Очень точная формулировка.
— Я хочу, чтобы эти слова навсегда остались между нами, Манипур Кирис, — со сталью в голосе произнёс я. Даже забыл добавить «господин». Фактически, обратился к брахману на «ты».
— Клянусь, доктор Кацураги, никто и никогда больше не услышит это от меня, — произнёс Манипур. — Даю вам слово.
— Хорошо, — кивнул я, присев на пенёк рядом с высокими тропическими деревьями. — А теперь вернёмся к предыдущей теме. Кое-что в общей картине заболевания никак не встанет на своё место, господин Манипур Кирис. Как бы я ни старался понять, этого мне не дано.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Заболевание Арджуна — генетическое. Я готов поклясться, что изначально нарушения в головном мозге начались из-за дефекта генов, — объяснил я. — Только наследуются эти гены аутосомно-доминантным путём.
Эта хитрая формулировка означала, что оба родителя Арджуна должны были болеть таким же заболеванием. По крайней мере, оно обязано было хотя бы чуть-чуть проявиться у них. Но Манипур Кирис был массивным полным мужчиной. О какой ещё липодистрофии там могла идти речь?
— Не понимаю этих терминов, доктор Кацураги… — уклончиво ответил он.
— Арджун — не ваш сын, так ведь? — шёпотом спросил я.
Фургон находился в нескольких метрах от меня, поэтому пациент никак не мог услышать то, о чём мы с Манипуром говорим.
А брахман молчал. И тишина эта длилась долго, однако Манипур не спешил класть трубку.
— Господин Манипур Кирис, этот обман стоил нам времени, — первым заговорил я. — Если бы вы сразу сказали, что у вас с Арджуном нет генетического родства, у меня был бы шанс догадаться…
— У нас есть генетическое родство! — воскликнул Манипур. — Арджун — мой сын, доктор Кацураги. Можете поверить мне на слово.
— Тогда мне непонятно, каким образом возможна эта мутация. Ведь эта болезнь…
— Его мать была моей двоюродной сестрой, — признался Манипур.
А вот это объясняет очень многое. А ведь я сразу даже не думал мыслить в таком ключе. В Индии, особенно в богатых семьях, практикуются близкородственные браки. Ни в Японии, ни в России я с таким не встречался, поэтому не стал предполагать такой вариант.
— Знаю, что для вашей нации это звучит дико, доктор Кацураги, — вздохнул Манипур Кирис. — Но таковым было решение наших родителей. Поймите, это часть наших традиций. В нашей семье такое присутствует уже очень давно, и я — не тот, кто должен был с этим спорить!
— Я не осуждаю вас, господин Манипур, — сказал я. — Влезать в традиции чужой нации и семьи — не в моей компетенции. Но я могу сказать, что это могло повлиять на состояние здоровья Арджуна.
— Да я ведь понимаю, доктор Кацураги, — простонал Манипур. — Ведь моя… В общем, мать Арджуна умерла от той же болезни.
Я не собирался как-либо обвинять Манипура, поскольку его культура была мне чуждой, но чисто с медицинской точки зрения — это был настоящий кошмар. Любые близкородственные браки приводят к болезням и мутациям. А точнее — к увеличению риска их возникновения. Дело в том, что заболевания могут кодировать в генах даже абсолютно здоровых людей. Но если культура способствует близкородственным бракам, эти мутации будут накапливаться. И с каждым поколением будет возрастать риск возникновения заболевания.
Именно поэтому у Арджуна возникла та самая липодистрофия, которую я определил. И потенциальный лейкоз взялся оттуда же.
— Доктор Кацураги, раз уж вы сами взялись лечить этот недуг, — произнёс Манипур, — могу ли я рассчитывать, что никто не узнает правду? Так уж вышло, что в нашей стране многие семьи следуют такой традиции, но… Я не хочу, чтобы кто-то об этом узнал. Ни медики, ни СМИ не должны знать…
— Это не моё дело, господин Манипур Кирис, — перебил его я. — Повторюсь, меня не волнует ваша культура. Моя задача — спасти Арджуна. Ведь конкретно он ни в чём не виноват. А для этого мне нужно попасть в Лумбини. В Непал. И если вы хотите, чтобы ваш сын выжил, нужно, чтобы вы воспользовались своими связями. Поможете нам пройти через границу?
— Без проблем, доктор Кацураги! — воскликнул Манипур. — Вы ведь понимаете, что я не просто так верю вам на слово? Я говорил с Арджуном несколько часов назад. Ещё до того, как вы прибыли в Кушинагар. Я много лет не слышал его настоящего голоса… Сейчас он говорит, как по-настоящему живой человек. Признаюсь, я сомневался. Долго сомневался в ваших методах. Но теперь я вам верю. Знаю, что только вы можете ему помочь. Скажите Рупалю, чтобы отправлялся к границе. Я свяжусь с коллегами, они помогут обеспечить вам проезд.
