— Ты и здесь себе уже успел найти срочные дела? — удивился Асакура. — Ну ты даёшь…

Джун отправился в отель, а я прошёл в терапевтическое отделение, где меня уже ожидал Сидхарт Рам Рави. Рядом с ним около ординаторской стоял сам брахман Манипур. Видимо, таким лицам как он, дозволяют даже во врачебную зону входить. Что, на мой взгляд, не очень правильное решение.

— Намасте, господин Манипур Кирис, — кивнул я. — Арджуна уже госпитализировали?

— Да, доктор Кацураги, — ответил за брахмана Сидхарт, не отрывая взгляда от бумаг, что лежали на стойке около дежурной медсестры. — И общий анализ крови уже готов. Я не хочу пугать господина Кириса, но…

— Говорите, как есть, доктор Рави, — попросил Манипур. — Я уже давно настроен на худшее.

— Тогда пусть доктор Кацураги оценит анализы сам, — Сидхарт протянул распечатку мне. — И сравните их с прошлыми, которые мы делали полгода назад.

В крови Арджуна Кириса была полная рассинхронизация всех клеток крови. Эритроцитов крайне мало, у парня тяжёлая анемия, которую не купировали уже давно. Либо пытались купировать, но положительных результатов не достигали. Тромбоциты — клетки крови, ответственные за свёртываемость, зашкаливали. Их было слишком много, а если сравнить с предыдущим анализом крови, то их количество возросло вдвое.

Лимфоцитарная формула, отражающая состояние иммунной системы, тоже была совсем неоднозначной. Я начал понимать, почему у Арджуна подозревали лейкоз. И всё же это не он.

— Да, показатели значительно ухудшились, — заключил я. — Придётся корректировать их в течение следующих суток.

— Суток? — не понял Сидхарт. — Я думал, мы кладём его на две недели минимум!

— Не получится, — помотал головой брахман. — Мы с доктором Кацураги собираемся улучшить состояние моего сына, а после он отправится в небольшую поездку.

— В поездку? — оторопел Сидхарт. — Ему противопоказаны любые поездки! При всём уважении, господин Кирис, доктор Кацураги, вы что с ума сошли?

— Следите за языком, доктор Рави, — просипел брахман.

— Так нужно, — коротко ответил я. — Вам придётся мне довериться, доктор Рави.

— Господин Арджун Кирис всегда был моим пациентом. И на мне лежит ответственность за его здоровье. Я не могу допустить его до поездок. Настаиваю на том, чтобы он остался на две или три недели в стационаре.

Чёрт… Он ведь испортит весь наш план. За эти три недели в стационаре Арджуна уже точно не станет. Нужен весомый аргумент, который поможет мне убедить Сидхарта.

И он у меня есть.

— Погодите, доктор Рави, — остановил я возмущения Сидхарта. — Доказывать, что Арджуну нужна эта поездка и объяснять её причины я не стану. Даже не спрашивайте. Зато я могу сказать, что знаю о нём то, чего не знаете вы.

И брахман, и доктор Рави с удивлением взглянули на меня.

— И что же? — с интересом приподнял одну бровь Сидхарт.

— Я знаю его диагноз, — ухмыльнулся я.

— Вы ведь ещё вчера говорили мне, что пока что понятия не имеете, что происходит с моим сыном, — напомнил Манипур Ягат Кирис.

— На тот момент я действительно не мог сказать наверняка, что не так с Арджуном, — кивнул я. — Однако теперь, взглянув на анализ крови, я понял, в чём причина многих симптомов.

— Так вы знаете, как объединить все эти симптомы воедино? — с недоверием спросил Сидхарт.

— Нет, доктор Рави, — ответил я. — Дело в том, что все эти симптомы мы никогда не сможем вписать в рамки одного диагноза. Потому что у Арджуна несколько заболеваний. И одно я уже определил.

— Несколько? — Манипур облокотился о стол, чтобы не упасть. — И каких же?

— Судя по всему, все они очень редкие. И их, как минимум два, — объяснил я. — Скажите, доктор Рави, у Арджуна брали биопсию костного мозга?

— Нет, — помотал головой он. — Но собирались. Потом это диагностическое мероприятие пришлось отменить.

— Почему?

— У него было сразу несколько противопоказаний для проведения пункции костного мозга, — ответил Сидхарт. — Одно из них есть и сейчас. Тяжёлые нарушения в работе сердца и печени. Мы побоялись, что он может не выдержать. А вторая проблема — кожа. Прямо перед плановой биопсией у него развился инфекционный процесс, который покрыл почти всю площадь тела. А в таком случае проводить пункцию нельзя. Если занести инфекцию в костный мозг… Сами понимаете, чем это грозит, доктор Кацураги.

— Логично, вы всё сделали правильно, — кивнул я. — Значит, именно поэтому у вас так и остался диагноз «лейкоз под вопросом». Но на самом деле это не лейкоз.

— Так что же это⁈ — не выдержал Манипур.

— Миелодиспластический синдром, — произнёс я.

Сидхарт удивлённо открыл рот и тут же выхватил из моих рук анализы крови.

— А это что ещё за болезнь? — не понял брахман.

— Это заболевание костного мозга, чаще всего генетическое, — объяснил я. — Скорее всего, у Арджуна оно уже давно, но его никто не обнаруживал, поскольку поначалу болезнь себя никак не проявляла. Она вообще часто протекает бессимптомно.

— Но потом она начала путать карты… — догадался Сидхарт. — Мы искали причину его резкого похудания и связывали кавардак в анализе крови с основным заболеванием. Но получается, что это симптомы двух совершенно разных недугов!

— Тогда почему этот ваш… Как его? — запнулся Манипур.

— Миелодиспластический синдром, — подсказал ему я.

— Да. Почему этот синдром спутали с лейкозом? — не понял брахман и с укором взглянул на Сидхарта Рам Рави.

— Потому что картина общего анализа крови у них очень похожа. Я бы сказал, что миелодиспластический синдром — это пре-лейкоз. Он может перейти в злокачественное заболевание крови, но мы в силах это предотвратить. По крайней мере, замедлить процесс.

— Доктор Кацураги говорит правду, — подтвердил Сидхарт. — Это моя вина, господин Манипур Кирис, я недостаточно тщательно изучил анализ крови и лейкоцитарную формулу. Теперь мне ясно видно, что намёков на лейкоз здесь нет.

— Вы сказали, что это заболевание может превратиться в лейкоз, — обратился ко мне Манипур. — Но как это происходит? С каких это пор одно заболевание переходит в другое?

— Такое встречается повсеместно, — объяснил я. — Фактически, эту ситуацию можно сравнить с язвенной болезнью желудка. Хроническая язва не является злокачественным образованием, но именно она может со временем превратиться в рак желудка, поскольку на этот участок органа постоянно оказывается повреждающее воздействие. То же самое и здесь. Этот синдром в любой момент может стать острым лейкозом. А если это случится, мы вашему сыну уже вряд ли сможем помочь.

— Но кое-что меня всё же смущает, — помотал головой Сидхарт. — Доктор Кацураги, не укладывается у нас всё в эту клиническую картину. Вы сказали, что у пациента миелодиспластический синдром, но в таком случае тромбоцитов должно быть мало, а не много! Почему-то анализ крови ведёт себя неадекватно и продолжает не соответствовать рамкам диагноза.

— Знаю, доктор Рави. Только этот вопрос нужно задать господину Манипуру Кирису, — заявил я.

— Чего? — не понял брахман. — А я-то как отвечу на этот вопрос?

— Я видел, какие препараты стояли на столике рядом с постелью Арджуна. Ваша медсестра вводит ему витамины, железо и иммуномодуляторы. Но так же я видел, что там были стимуляторы гемопоэза — то есть препараты, которые заставляют костный мозг работать интенсивнее.

— Откуда эти препараты⁈ — воскликнул Сидхарт Рам Рави. — Клянусь, я их не назначал!

— Нам выписывал их врач из Мумбая, — вздохнул Манипур. — Вы что же, хотите сказать, что это лечение не подходит?

— Это лечение его убивает, — заявил я. — Всё это время, пытаясь спасти его от патологического похудания, вы лечили миелодиспластический синдром, так плюс ко всему ещё и неправильно. Поэтому тромбоциты так сильно взлетели.

— Доктор Кацураги прав, — кивнул Сидхарт. — Как бы это ни было странно, но нам нужно наоборот подавлять иммунную систему, а не заставлять её работать на износ. Мы не будем вам объяснять подробности, господин Манипур Кирис, просто поверьте не слово.