Мы видели ее лицо тысячу раз. В тысяче миров. – шептал один голос, холодный и далекий, словно доносившийся из глубин замерзшего озера.

Она всегда приходит. Как неизбежный голод. Как всепоглощающий мор. Как неминуемый конец. – вторил другой, хриплый и надтреснутый, словно старый, изношенный механизм.

Мы сражались. Как и ты. Мы надеялись. Как и ты. Мы верили… как и ты. – третий голос был полон бесконечной печали, словно плач потерянного ребенка.

Но она… она всегда возвращается. Всегда. – шептали они хором, и этот шепот проникал в самые глубины сознания Сергея, заставляя его дрожать.

Он закрыл глаза, пытаясь отгородиться от этого нескончаемого шепота, словно от накатывающихся волн безумия, но это было бесполезно. Голоса были частью него теперь. Как его собственные мысли. Как его собственные воспоминания. Как его собственная тень.

Он вспомнил свой первый день в Айронгарде. Запах виртуальной травы, щекотавший ноздри несуществующим ароматом. Тепло виртуального солнца, согревавшее его несуществующее тело. Детский восторг от первых виртуальных побед, наполнявший его иллюзорным чувством собственной важности. Тогда этот мир, мир пикселей и полигонов, казался ему спасением. Убежищем от серой, безрадостной реальности Энгельса, от вечной нехватки денег, от душной безысходности, которая словно свинцовое покрывало нависала над его жизнью. Он хотел быть героем. Хотел быть кем-то большим, чем простой оператор капсул виртуальной реальности, запертый в тесной каморке, словно крыса в клетке.

А стал… сосудом. Инструментом в холодных, безразличных руках судьбы. Пешкой в игре, правила которой ему были не до конца понятны. И эта мысль, словно ржавчина, разъедала его изнутри, отравляя каждую клетку его существа.

Его собственный мир, реальный мир Энгельса, был теперь под угрозой. Разлом между реальностями привел к тому, что монстры из Айронгарда проникли в его родной город, сея хаос и разрушение. Люди гибли, дома рушились, улицы превратились в поле боя. И во всем этом он видел… свою вину. Если бы он не подключился к Айронгарду, если бы он не стал "Апокрифическим Говновозом", если бы он не привлек внимание Нечистоты… ничего бы этого не случилось. Эта мысль, словно ядовитая змея, сжимала его сердце, отравляя каждую мысль, каждое воспоминание.

А что теперь? Что делать дальше? Остаться в Айронгарде? В этом изменившемся, искалеченном мире, который он помог спасти, но который уже никогда не будет прежним? Или вернуться в Энгельс? В мир, который рушится на его глазах, мир, который он, возможно, обрек на гибель? Выбора не было. Он должен был вернуться. Он должен был защитить свою семью. Он должен был… попытаться исправить то, что он натворил.

– Сергей?

Голос Аэлины вернул его в реальность. Он открыл глаза и увидел ее лицо, полное беспокойства. Ее эльфийские уши были прижаты к голове, а в глазах читалась тревога и… что-то еще. Что-то, что он не мог расшифровать. Сочувствие? Любовь? Укор?

– Ты в порядке? – спросила она, присаживаясь рядом на капот ЗИЛа. Ее белоснежная рука легко коснулась его плеча, и он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Не от холода, а от… чего-то другого. Чего-то, что он давно не чувствовал.

– Просто… задумался, – ответил он, стараясь улыбнуться, но улыбка получилась кривой и неестественной, словно маска, которая вот-вот треснет.

Он не мог рассказать ей о шепоте пепла. О том, что герои «Солнечного Пепла» открыли ему. Она бы не поняла. Никто бы не понял. Это было слишком… лично. Слишком… больно.

– О чем? – настаивала Аэлина, ее пальцы теперь поглаживали его руку, словно пытались успокоить испуганного зверька. – Ты можешь говорить со мной. Ты же знаешь.

Он посмотрел на нее. На ее лицо, такое красивое и знакомое, словно он знал ее всю жизнь. На ее глаза, в которых он видел… все. Свою слабость. Свою вину. Свою… любовь?

– Они… они говорят со мной, – прошептал он, опустив взгляд на свои руки, которые казались ему чужими, словно принадлежавшие кому-то другому. – Герои «Солнечного Пепла». Они… они рассказали мне… правду.

Он замолчал, не зная, как продолжить. Как объяснить ей то, что он сам едва мог осмыслить. О том, что он был просто инструментом. Что его победа была… иллюзией. Что он… никто. Песчинка в бесконечной пустыне времени и пространства.

Аэлина молчала, ждала. И в этой тишине, в этой паузе между двумя мирами, между реальностью и иллюзией, Сергей почувствовал… страх. Настоящий, леденящий душу страх. Страх перед пустотой, которая зияла внутри него, словно черная дыра, готовая поглотить его целиком. Страх перед тем, кем он стал. И кем он не смог стать.

– Правду? – Аэлина нахмурилась, ее брови, тонкие, как крылья бабочки, сошлись над переносицей. – Какую правду?

– Они… они…- Сергей сглотнул, пытаясь прогнать ком в горле. - Они сказали… что Нечистота… она не просто… существо. Она… явление. Сущность.

Он замолчал, подбирая слова, которые казались ему слишком громоздкими, слишком неуклюжими, чтобы описать то, что он видел и чувствовал.

– Она… она питается хаосом. Страхом. Отчаянием, - продолжил он, его голос был еле слышен. – Она… она ищет… сосуды. В разных мирах. Чтобы… проявиться.

– И… ты… ты был таким сосудом? – Аэлина с трудом произнесла эти слова, словно боясь услышать ответ.

Сергей кивнул, не в силах взглянуть ей в глаза. Он чувствовал, как его лицо горит от стыда. От ощущения собственной… никчемности.

– Они сказали… что я не герой, - прошептал он, голос его дрожал. - Что я… просто средство. Инструмент. Что… что я был… нужен… чтобы…

Он не смог закончить фразу. Слова застряли в горле, словно острые осколки стекла. Он закрыл глаза, пытаясь сдержать накатившие слезы. Слезы… бессилия. Отчаяния. И… страха. Страха перед тем, что он уже никогда не сможет быть прежним.

Аэлина молчала долго, так долго, что Сергей начал думать, будто она исчезла, растворилась в прозрачном воздухе Айронгарда, словно утренний туман. Тишина, прежде наполненная шепотом героев «Солнечного Пепла», теперь казалась густой и давящей, как вода на глубине. Он чувствовал ее взгляд на себе, но не поднимал головы, боясь увидеть в ее глазах… что? Разочарование? Отвращение? Жалость?

Наконец, она заговорила, и ее голос, тихий и мягкий, словно шелест листьев в летнем лесу, прорезал давящую тишину.

– Я… я не знаю, что сказать, Сергей, – начала она, и в ее голосе он услышал неподдельную растерянность. – Все это… так сложно. Так… невероятно.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Ее лицо, обычно светлое и безмятежное, теперь было омрачено тревогой, брови, тонкие, как крылья бабочки, были сдвинуты над переносицей. В ее эльфийских глазах, которые всегда казались ему зеркалом какой-то иной, непостижимой мудрости, он увидел… боль. И… понимание. Глубокое, пронизывающее понимание, которое заставило его сердце сжаться.

– Я… я не герой, Аэлина, – прошептал он, и его голос прозвучал хрипло и надтреснуто, словно старая, заржавевшая струна. – Я… я просто… случайность. Ошибка.

– Не говори так, Сергей, – Аэлина положила свою руку на его, и он вновь почувствовал этот странный, щекочущий разряд, который пробежал по его телу, словно легкое прикосновение молнии. – Ты сражался. Ты защищал нас. Ты… ты спас мой мир. Спас свою семью. Разве это не важно?

– Но… я не сделал это сам, – возразил Сергей, упрямо отводя взгляд. – Я был просто… проводником. Куклой в руках… сил, которые я не понимаю. Силы "Солнечного Пепла"… они сделали всё. Не я.

– Сила без воли – ничто, – сказала Аэлина, ее пальцы теперь крепко сжимали его руку, словно она боялась, что он вот-вот исчезнет, растворится в воздухе, как призрак. – Ты дал им эту волю. Ты направил их силу. Ты… ты был их голосом. Их воплощением.

Сергей замолчал, задумавшись над ее словами. Была ли она права? Могла ли сила «Солнечного Пепла» победить Нечистоту без него? Без его… согласия? Без его… тела? Он не знал. Он только знал, что чувствовал себя… пустым. Разбитым. Лишенным цели. Словно корабль, потерявший свой курс в бескрайнем океане.