– Я не имел в виду… – начал он и умолк.

– Можете иметь в виду все, что пожелаете. Вполне возможно, вы окажетесь правы.

– Мы хорошо платим химикам, – слегка нахмурившись, заметил он.

– Кажется, мне платили меньше минимума. По крайней мере, если верить… – Тут я едва не произнесла имя Каталины, но вовремя остановилась, вспомнив, что начальство обычно не одобряет признаний в том, у кого какая зарплата. Не хотелось бы навлекать на нее неприятности. – …Одной бывшей коллеге. Но, наверное, это нормально, учитывая… – Учитывая, что бывший босс меня терпеть не мог, удивительно, что мне вообще платили!

Марко выглядел рассерженным, и я понимала, что сердится он не на меня. Возможно, Джерри и Крейга завтра ждет неприятный разговор. Кажется, Марко из тех людей, что в таких случаях не стесняются.

Выходит, у Крейга из-за меня будут неприятности? Этого мне совсем не хотелось; и я решила объяснить, что уволилась не только из-за зарплаты.

– Дом у бабушки и дедушки довольно старый. Полгода назад сдох водонагреватель, и мы обнаружили, что все трубы в доме пора менять. На это у них нет денег. Поскольку виноват не какой-то несчастный случай, а просто трубы старые, страховка тоже не помогла. Дедуля решил взять кредит… и тогда я потратила все свои сбережения на ремонт. Просто вызвала водопроводчика и сама все оплатила. Бабушка и дедушка говорят, что непременно отдадут мне долг – когда-нибудь; но, понимаете, оба они преподают на неполную ставку, а этим много не заработаешь. И за волонтерство им не платят. Только я не огорчаюсь, все нормально.

Он помолчал немного, а затем сказал:

– Это… исключительный поступок. Вряд ли найдется много людей, которые сделали бы так же.

– Бабуля и дедуля – единственные мои родные люди. Я люблю их. – Под его взглядом мне стало как-то неуютно; я заерзала на стуле и поспешно добавила: – К тому же у меня страсть к дорогому лабораторному оборудованию. Вот присмотрела себе смеситель с высоким сдвиговым усилием. А стоит он три тысячи долларов – так что позволить его себе смогу не раньше, чем доживу до дедушкиных лет.

«Особенно если не найду поскорее новую работу», – мысленно добавила я.

Снова появился официант, поставил перед нами две тарелки с пиццей и пожелал приятного аппетита. Мы поблагодарили.

Моя пицца выглядела очень горячей, и я не спешила за нее приниматься, опасаясь обжечь себе рот (или что-нибудь другое, если вдруг ее уроню). Ждала, что Марко возьмется за свою порцию – но он молчал, не начинал есть и смотрел на меня очень внимательно.

– Я хотел кое-что с вами обсудить. Только сперва… похоже, вчерашний вечер для вас оказался нелегким.

Наконец-то мы перешли к вопросу, не дававшему мне покоя с той минуты, как Марко без приглашения вломился ко мне в спальню! И все же я пока не понимала, куда он клонит.

– Ну, в списке худших дней моей жизни он, пожалуй, займет третье место, – ответила я, отделив ломтик пиццы и поднеся его ко рту.

– А какой был второй?

– Как-то в старших классах я помогала нашему футбольному нападающему с лабораторным проектом по химии. Он уже пропустил все сроки и понял, что я его единственное спасение. Дело в том, что у меня был ключ от школьной лаборатории. Мы там заперлись и стали проводить эксперимент. Но этот парень был очень симпатичный, я отвлеклась и вместо того, чтобы налить в бюретку физраствор… – Тут, пожалуй, лучше сделать пояснение. – Бюретка – это такая длинная тонкая стеклянная трубка с делениями, ее используют для…

– Я знаю, что такое бюретка, – прервал он.

– О… – Удивительно! Этот человек полон сюрпризов. – Словом, я отвлеклась и вместо физраствора взяла серную кислоту, начала наливать ее в бюретку, а дальше у меня дрогнула рука, и вся кислота оказалась у нас на одежде. Пришлось обоим раздеться и бежать в душ. Тут нас застукал уборщик, решил, что мы занимались совсем не химией, начал кричать, сбежалась толпа народу… В общем, ключ от лаборатории у меня отобрали, да еще и отстранили от занятий. Вот это было жестоко – я ведь любила школу! И очень боялась, что этот случай испортит мне характеристику и не даст поступить в колледж.

Некоторое время он молчал, вертя в пальцах соломинку, а потом спросил:

– А самый худший день? Когда скончалась ваша мама?

От этого вопроса я открыла рот и на миг застыла, не в силах пошевелиться. Затем медленно опустила ломтик пиццы на тарелку.

– Откуда вы знаете? – прошептала я.

Его вопрос поразил меня, словно удар в сердце. Откуда он знает? Вчера я выболтала немало такого, о чем говорить не стоило, но точно ни слова не говорила о своих родителях. Я вообще редко о них говорю. Даже Каталина знает лишь минимум деталей – и понимает, что здесь не стоит проявлять любопытство. А он… он что, собирал обо мне информацию?

– Вчера вечером вы упомянули о своей матери, и в вашем голосе мне послышалось нечто… нечто очень понятное. Пережив такую потерю, легко узнаешь ту же боль и у других. Не понимаю, почему говорят, что время лечит все раны; по-моему, от некоторых с годами становится только больнее. Просто люди ждут, что ты справишься с горем – вот и начинаешь делать вид, что все в порядке.

Его слова так точно отвечали моим чувствам, что несколько мгновений я просто не могла заговорить.

– А вы кого потеряли?

– Маму.

– Как… от чего она скончалась?

Марко все болтал соломинкой в бокале и не поднимал на меня глаз.

– Сердечная недостаточность, осложнение анорексии. Работала моделью и считала, что должна выглядеть безупречно. Она была первым лицом «Минкс Косметикс».

– Так ваша мама – Джана Риччи? Первая Мисс Минкс?

Он кивнул. Я молчала, переваривая эту информацию. Джана Риччи была ослепительной красавицей. Хорошо помню ее лицо: недавно, возобновив выпуск косметики 1990-х, «Минкс Косметикс» вернулась к ее образу в рекламе.

– Она была потрясающей, – тихо сказала я.

И задумалась о том, как тяжело быть красивой, если красоту нужно сохранять любой ценой. Даже если это будет стоить тебе здоровья, а в конечном счете и жизни. Насколько легче живется таким, как я! Может, не очень легко найти себе парня – зато наши парни не ждут, что мы до конца жизни будем выглядеть как супермодели… Как же ей было тяжело!

И как тяжело было бедному Марко ее потерять!

– Мне очень жаль!.. Сколько вам было?

– Четыре года. Я ее почти не помню. – Он помолчал, а затем, кашлянув, перевел разговор на другое: – А вы? Сколько вам было лет?

Обычно я этим не делюсь, но ему рассказать можно. Он меня поймет: сам прошел через то же самое.

– Двенадцать. Погибли и мама, и папа. В автокатастрофе. Водитель, который в них врезался, собрал комбо: сел за руль пьяным, набирал на телефоне сообщение и ехал на красный свет.

– Мне очень жаль. – Теперь настала его очередь мне соболезновать.

– Ничего, – с трудом выговорила я. Меня душила скорбь – та самая, что, как верно заметил Марко, с годами делается только острее. – У меня ведь были дедушка и бабушка. Я справилась. А у вас оставался папа, верно?

– Через семь недель после смерти мамы он женился на Трейси, моей мачехе. Крейг – ее сын. А мой отец – директор «КРТ Лимитед».

Материнской компании «Минкс Косметикс»? Мне вспомнились слова Каталины о кумовстве. Вот что она имела в виду – они там все друг другу родственники!

– Так что он работал день и ночь, – продолжал Марко, – меня же оставил на попечение женщины, мечтавшей, чтобы отцовским наследником стал не я, а ее сын.

В его голосе слышались боль и гнев; мне хотелось узнать больше, но тут Марко, слегка улыбнувшись, перешел на другое:

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.