— Не могу. Не знаю. Да лежи ты смирно!

— Но я не чувствую твоего вторжения.

Морхан презрительно фыркнул.

— Не дорос ещё, — и зловеще добавил: — Сейчас почувствуешь. Открывайся, пойдём глубже.

Брайд послушно затих и постарался расслабиться и позволить жрецу войти в сознание. Да пусть хоть до дна влезет.

Собственная Сила протестующе колыхнулась, но лэт подавил попытки защититься чуть ли не с яростью. Словно ледяной конус стал вворачиваться в разум, делая его пустым и звенящим. И таким же невыносимо холодным. Исчезали чувства, замирал — замерзал — бег сумбурных мыслей. Открываться всегда страшно и болезненно. Но и страх и боль исчезли тоже очень быстро.

Брайд слышал и внимал теперь только голосу Видящего.

— Покажи мне.

***

Он смотрел в лица тех, с кем предстояло разделить великую честь и величайшее испытание, и искал в этих лицах то, что подсказало бы ему что он должен сейчас чувствовать.

Потому что сам не ощущал в себе ровным счётом ничего, что соответствовало бы вопиющей торжественности этого момента. Усталость, раздражение и страх — да. И ничего более.

Ошима и Лим, в свою очередь, посматривали на него. Ошима насмешливо кривил тонкие губы, а Лим с безразличным видом поигрывала прядью своих светлых волос, накручивая её на пальцы.

И каждый из троих ждал кто же заговорит первым. Кто осмелится нарушить тишину, воцарившуюся в небольшом зале. Этот зал был пожалуй самым пригодным для такого вот торжественного молчания во всём огромном недостроенном дворце Нумы. Города, которого пока ещё и не было толком.

Будет. Всё будет. Потому что внизу пульсировало Сердце Нумы. А значит, вскоре и дворец достроят, и город вырастет вокруг него.

Он видел это отчётливо. Будущее величие Города Истин. Дворец-храм, роскошный и очень богатый город, с великолепием которого не сравнится ни один из существующих сейчас в мире. Мощнейший источник первородной Силы, дарованный Богами и трое Вечных. Немыслимое величие, невероятная власть.

И высочайшая цена. И трое заплатят, как будут платить и те, кому Боги позволят черпать из источника.

***

— Выходи! — голос Морхана угасал где-то далеко.

Возможно, он даже кричал, но Брайд слышал его как будто удаляющимся, растворяющимся в плотном тумане.

***

Они сделали это. Барьер стоял незыблемо, подрагивая сотканными из чистой магии множеством переплетённых сияющих нитей. Диковинное плетение, красивое и ужасающее своей мощью одновременно. За ним теперь надёжно сокрыты Оставленные города и уснувшие Владыки. За ним запечатан ужас и гибель мира. И за ним навеки остался Ошима.

Они сделали это втроём, по воле Богов. Они выиграли. Но теперь выигрыш надо делить на двоих.

Он усмехнулся. Усмешка осела едкой горечью на языке. Повернулся к Лим и наткнулся на её взгляд. Острый, как блик на лезвии топора палача. Лим заметила его маленькую хитрость с Ошимой, она видела что успел зачерпнуть из омута Владык её соратник. И Лим уже вынесла приговор.

Выигрыш делить не придётся. Всё достанется прекраснейшей беловолосой Лим. Как же чудесно всё складывается для неё, правда?

— Твоя неуёмная жадность, Тхонос, — сказала женщина, делая шаг к нему. — Ты слишком молод, чтобы осознать ценность дара вечности. Я волей Богов и своей волей заберу его.

Он пытался бежать. Ну, разумеется, пытался. Он пытался и сопротивляться. Но Вечный велик только для людей. За хрупкими изящными плечами Лим стояли Боги. И признавали её право наказать предавшего.

Когда щупальца первородной Силы сжали его тело, выбили воздух из лёгких, он успел подумать, что его величие было лишь мигом… А что такое миг для вечности?

***

Кто бы мог подумать, что у жреца Дикса такой мощный удар?

Отплёвываясь кровью из разбитых губ, Брайд ощущал, как в голове бухает тяжёлым колоколом.

— У меня не было выхода, — пробурчал Морхан. — Я не был готов смотреть тебя далее. А ты очень хотел смотреть сам.

— Тхонос, — сказал Брайд отдышавшись. — В моих видениях Тхонос. Это какой-то древний маг?

Жрец ошалело глянул на него и сел рядом, вытянув ноги. Прикрыл глаза и, словно выдавливая из себя каждое слово, произнёс:

— Трое Вечных. Тхонос, Ошима и Лим. Эпоха Скитальцев. Люди, стоящие у самого зарождения магии, избранные Богами для защиты смертных от созданий Итхелу. Сумевшие возвести барьер и усыпить Владык. В награду получившие от Богов дар вечной жизни. Величайшие. Я не хочу пересказывать тебе историю, которой учат любого мага Тангаты ещё в школе.

— Значит эти воспоминания, — замялся Брайд, подбирая слова, — Они принадлежат некоему Тхоносу. Почему я вижу их? Почему, Предел побери, я вижу воспоминания и мысли мертвеца?! Которого, судя по всему, прикончила эта самая Лим.

Морхан определённо скрипнул зубами. Всё так же, не открывая глаз, медленно ответил:

— Почему… Откуда мне знать? Я вижу. Не меняю, не даю оценки, не дарю советов. Тем более, когда я вижу то, что пугает меня, как ничего из виденного ранее.

Он замолчал, потом добавил тихо:

— Ты не смог бы переживать память мертвеца, лэт. Это невозможно.

Брайд не слишком понимал, отчего жрец пребывает в таком вот благоговейном ужасе. Сам он по крайней мере узнал имя своего постояльца, а значит есть куда двигаться, есть информация о нём и наверняка не только в Тангате. Благо магов теперь в окружении эмиссара каждый второй. Ну и будет о чём потолковать с Серп-Легатом, в конце концов.

— Ну значит Лим не сумела убить Тхоноса, — сказал он. — Тем более, как мне кажется, я видел ещё и более поздние воспоминания. Видимо, этот маг жив. А раз жив, я найду его. И попрошу ответов у него.

— Хорошо, наверное, ничего не понимать в магии и не знать историю первородной Силы, — устало заметил жрец. — Хорошо быть слепцом. Как же это хорошо…

Брайд покосился на него. Лицо Видящего сейчас выглядело так, как по мнению эмиссара и должно было выглядеть лицо безумного жреца. Глаза подёргивались под тонкими веками, губы кривились, на лбу изломались глубокие морщины.

И, наверное, расспрашивать его дальше бессмысленно. Если чему-то и научился Брайд у дознавателей Серпов, так это видеть когда человека есть резон допрашивать, а когда хоть шкуру с него по лоскуту снимай — будет молчать. Напугало Морхана слишком то, что он увидел. Не исключено, что посмотрел жрец и поболее, чем сам Брайд. Но не скажет. Нет.

Но главное получено — имя и история. С этим уже можно работать.

— Да, хорошо быть слепцом. Я предпочту не знать, — сказал Брайд, не в силах сдержать слова, что вдруг захотели быть, — Ни истории, ни магии. А главное — не знать того, что я ничего не могу изменить, как ты уверяешь. Но при этом не корчиться от страха, придавленным знанием и бессилием что-либо сделать.

Морхан поднял на него совершенно больные глаза.

— Заплатишь мне за работу, Серп?

— Чем?

— Позови сюда Вождя и своего эвоката. Пусть придут вдвоём. И не мешай им. Останься в поселении. Сделаешь это?

Брайд удивился, но только молча кивнул. Видящий заработал свою плату. Как сумел, а сумел он много больше, чем Брайд успел узнать сам за всё время поисков ответов.

— Почему тут так мало детей? — спросил Брайд у Тахори, коротая время в ожидании возвращения стреги и Вождя. — Вроде поселение большое, а не видно.

Старший тоже не спешил общаться с сородичами. Сидел рядом со Змейкой и даже вполне мирно обсуждал что-то, когда Брайд подошёл к ним.

— У нас вообще детей мало рождается, — вяло ответил Тахори. — А тут особенно. Тут, в Пустых землях.

Старший выглядел особенно мрачным и каким-то понурым. Словно возвращение к своим его надломило изрядно.

— Ну, узнал, что хотел? — бодро спросил Змейка. — Удалось жреца потрясти?

— Зря ты пугал меня, — хмыкнул Брайд. — Морхан этот особенно и не ломался. Узнал.

— Ну и замечательно. Значит, осталось только вас обратно довести без приключений.

А вот Риган Рош выглядел довольным и, как всегда, сиял улыбкой. Интересно, не надоедает ему всё время носить эту маску? И ведь наверняка чует угрозу, но продолжает играть свою роль. То, что у Змейки железная воля и отменная выдержка, сомнений нет. Довелось убедиться в этом не раз.