Так не должно быть. Не знал, но откуда-то понимал — не должно быть так. Эта магия нестабильна. Эксперимент пошёл не по плану.

Брайд силился остановить поток хлынувших в него мыслей и чувств. Чужих. Но, как и раньше, его сопротивление сминалось с лёгкостью. Оставалось только смириться и принять.

— Принять.

В бесцветном голосе ксенота Брайду почудилось одобрение.

И он смирился. Позволил удивлению и недовольству одержать верх над холодным расчётом, разрешил лёгкому страху поселиться в душе, осознал трепещущее предвкушение от мысли, что сделает сейчас то, что раньше никто никогда не делал. Он будет первым. Всегда будет первым.

Читал чужие чувства как книгу. И одновременно переживал их. Кто был тот маг, что волей своей открывал порталы и склонялся над чашей с тинктарской Эссенцией в лабратории? Кто стремился своим мятежным разумом постичь запретное и непостижимое до сих пор? Кого не могли остановить неудачи и жертвы, приносимые на алтарь знания? Алтарь единственного бога, которому он служил на самом деле.

Страница за страницей. И вот уже чувства смешались, разум соединился с тем, другим. Воля сжалась в бесформенный, жалкий ком, замерла на самом краю сознания.

— Смотри же! — велел ксенот.

Лиловое пламя портала — нет, десятков таких же порталов — рванулось во все стороны. Брайд видел поселения, города, охваченные щупальцами дикой, освободившейся магии, как будто сама ткань реальности разорвалась и разошлась неровными краями. Слышал рёв ураганных ветров, подхватывающих эти обрывки и уносящих их куда-то вместе с каменными башнями, стенами, домами и людьми. Сотнями людей. Их крики перекрывали даже завывание ветров и грохот падающих камней. Дурная, незнакомая и очень жадная Сила пожирала всё вокруг, не перебирая.

Он пытался остановить. Честно пытался. И даже сожалел в какой-то мере. Но осознав тщетность попыток, просто наблюдал. С ужасом и некоторым осторожным восхищением, а в голове уже созревал план. Такая жертва не должна пропасть зазря. Она послужит первым камнем в храме, который будет возведён. Неудачу всегда можно обернуть на пользу. И, возможно, неудача обернётся триумфом. Как уже было не раз в его долгой, очень долгой жизни.

Никто и никогда не делал того, что удавалось ему. И эту дикую магию, порождённую его Силой и заточённой до сей поры энергией Преддверий он тоже сумеет подчинить себе. Когда-нибудь сумеет.

— Это только начало, — прошелестел в голове голос ксенота, и Брайд вздрогнул от неожиданности.

— Кто я? — прошептал он, разом теряя связь с чудовищем, которое сотворило то, что он видел.

— Тебе решать, — отозвался ксенот, исчезая.

***

Утром хуже не стало. Утром стало по другому. Брайд лениво смотрел, как его спутники сворачивают лагерь и так же лениво пытался нащупать в себе отголоски переживаний, связанных с ночным видением. И не находил.

Прошлое, что показал ему ксенот было ужасающим. Жестокая Запретная магия уничтожила огромные территории, превратив их в нынешние Пустые земли, а тот кто это сделал, жил в голове у Брайда. Это факты. А вот чувств как будто и не было. Должно быть в любом кошмаре наступает предел, после которого всё начинает восприниматься… обыденным. Человек привыкает ко всему. Даже к безумию. К нему, наверное, ещё и проще привыкнуть. Какой спрос с умалишённого?

— Выступаем? — хмуро спросил Тахори, как-то странно поглядывая на Брайда.

— Погодите, — сказал Брайд. — Тайлисс, отойдём-ка.

Обогнув Камень, они остановились в его тени. Стрега смотрела на эмиссара с лёгкой тревогой, но спрашивать не решалась, ждала когда он заговорит.

— Энфис говорил, что с усилением нашей связки, мои видения будут меньше терзать меня, — проговорил Брайд. — Этого не произошло. Видения усиливаются с каждым разом. Почему?

— Не знаю, — отвернулась Тайлисс. — Должно быть, он ошибался. У тебя опять были видения? Ночью?

— А ты их даже не чувствуешь? — усмехнулся Брайд. — Чудесно.

— Думаю, что Энфис ошибался, — повторила стрега с нажимом. — Дело не только в том, что к тебе приходят чужие воспоминания, дело в том, что кто-то или что-то желает, чтобы они приходили. Кто-то со стороны.

— Поясни.

— Помнишь, когда я читала тебя по твоей просьбе, я сказала, что чую стороннюю магию?

Брайд хмыкнул и насмешливо ответил:

— Помню. А потом Энфис высмеял меня и тебя заодно, сказав, что ты не слишком разбираешься в ментальной магии. Врал?

Тайлисс снова посмотрела на него и нервно облизнула губы.

— Не думаю. Ошибался. Даже он может ошибаться, Брайд.

— Да ну? Я-то вообразил, что Серп-Легат каждым словом выдаёт только непреложные истины.

— Серп-Легат выдаёт то, что хочет выдать.

Губы стреги чуть дёрнулись в слабой улыбке.

— Он мог и сам не знать. Не увидеть, конечно, не мог, но либо счёл это не подлежащим обсуждению с тобой, либо решил разузнать подробнее. Отчитываться он точно бы не стал, ты разве не привык ещё?

— Твоё восхищение своим хозяином впечатляет, Тайлисс. Такая преданность.

Не хотел показывать досаду, но яд в словах скрыть не смог.

Стрега вдруг вскинула глаза, вздохнула и сказала просто и прямо:

— Я люблю его. Очень давно. Так давно, что даже не помню когда это началось. Для меня — всегда. Это было всегда.

Брайд слегка опешил. Вот уж точно признаний от скрытной стреги он не ожидал, тем более таких. Любить Энфиса… Похоже, безумен здесь не он один.

— А… Он? — чувствуя себя очень глупо, спросил Брайд.

Тайлисс коротко хохотнула, снова став той самой Тайлисс, которую Брайд не видел уже очень давно. И понял вдруг, что соскучился по той. Внезапно.

— Брайд, ну кого может любить Серп-Легат? Смешно.

— Смешно, — согласился Брайд. — Можно я не буду это обсуждать?

— Можно, — кивнула Тайлисс. — Сама не горю желанием выворачивать шкуру. Тем более, что вряд ли в твоих глазах любовь — это оправдание моих проступков перед тобой.

— А зачем тогда сказала?

— А захотелось. Чтобы ты удивился и забыл о чём ещё собрался расспрашивать.

— Плохая тактика. Не сработало. Что такое Преддверия?

Тайлисс на мгновение замерла, пожала плечами и ответила:

— Считается, что это некое пространство, отделяющее наш мир от Предела. Некоторые маги называют его «свалкой реальности». Я там не бывала, мало кто из живущих бывал. Слышала, что дахака погружаются туда, когда проходят Посвящение со своим божеством. Мол, след Руна ведёт туда. Но, сам понимаешь, подтвердить не могу истинность таких историй.

— Оттуда можно брать Силу?

Брайд внимательно наблюдал за выражением лица стреги и гадал будет ли она говорить хотя бы доступную ей правду или же снова начнёт выворачиваться.

Тайлисс задумалась.

— Представь, что Сила — это вода в источниках. Источники — такие колодцы, которые наполняют Боги. Маги могут черпать из них и пользовать, превращая Силу в магию. А в Преддвериях Сила — это уже протухшая вода. Пить можно, но вот последствия… Понимаешь?

— Кажется, — усмехнулся Брайд. — Почему женщины так любят говорить образами?

— У женщин спроси, — фыркнула Тайлисс. — Я как бы не совсем человек, помнишь? Ты видел Преддверия? В своих видениях?

— Нет, — задумчиво ответил Брайд. — Знал, что какой-то маг черпал Силу из этих самых Преддверий. И снёс к демонам кучу земель тем самым. Этот мой приятель, что обосновался во мне, оказывается, ещё тот затейник. Короче, нам нужно найти жреца обязательно. Он же сможет увидеть того, кто во мне?

— Надеюсь, — слабо улыбнулась Тайлисс. — Видящие могут зрить немало. Но вот захочет ли. Все те, кого я знала из них, были совсем безумны и очень скверны нравом. Такова расплата за их дар. И, Брайд… На всякий случай — пытки и давление не помогут. Видящие жрецы Дикса способны уводить сознание как в прошлое так и в будущее, а жизнь тела их беспокоит мало. А стало быть и боль. Прочесть жреца невозможно без риска спятить самому. Так что мы безоружны.

— Тогда воспользуюсь обаянием. И твоей помощью. Ты ведь поможешь? Нет у тебя приказа мешать, а?