Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Вам больше нечем заняться? – повторяет маленький сатир, но мать одергивает его, и он робко предлагает:

– Шерстяные яйца?

Значит, они получили новые указания и теперь будут отвечать на каждую фразу дурацкой рифмой со словом «шерстяной».

Остальные сатиры довольно повторяют:

– Шерстяные яйца!

Хотя кое-кому эта рифма не очень нравится. Если последние 870 лет они повторяли все, сказанное другими, то последнее нововведение должно было сильно поразить их психику.

И может быть, теперь им придется повторять другую детскую шутку еще 870 лет.

Вернувшись в дом, Афродита открывает шкаф и достает чистые зеленые туники. Одну надевает сама, другую протягивает мне.

Орфей, Эдип и Эдмонд Уэллс присоединяются к нам. Они тоже переоделись в одежду древесных людей. Мы похожи на шайку Робина Гуда.

– Ты готов? – спрашивает Эдмонд Уэллс.

– Сколько у меня еще времени?

– Час.

Я вытаскиваю из рюкзака тетрадь Фредди Мейера, на которой написано «Собрание шуток, которые помогут выжить в этом мире, пока мы не попадем в лучший».

Я читаю их вслух и повторяю по нескольку раз, чтобы лучше запомнить, словно учу билеты перед экзаменом.

– Выбирай короткие. Чем короче, тем надежней.

– Ты не должен недооценивать Пана, – говорит Эдип. – Ты видел, как он обвел нас вокруг пальца со своим напитком?

У нас во рту до сих пор стоит «послевкусие» этой шутки.

– Да, противника не стоит недооценивать, – подтверждает Эдмонд Уэллс. – Тем более что это часть их культуры. «Секс и юмор».

Я даже не знаю, что на это сказать.

– Разумеется, у разных народов юмор разный. Пока есть только одна хохма, которая пользуется успехом на всей планете. Знаете какая?

– Человек, который падает? – предполагает Эдип.

– Нет. Пердящая собака.

Я расстроен.

– Спасибо за совет! Вы мне очень помогли.

Мои спутники окружают меня, как тренеры боксера на ринге.

– Удиви его!

– Говори на разные голоса! Меняй интонацию, это их поразит!

– Ни в коем случае не смейся сам над своими шутками! Оставайся серьезным.

Вновь раздаются звуки флейт.

– Идем. Уже пора.

Состязание состоится на берегу озера, которое находится здесь же на дереве. Это глубокий водоем, помещающийся в плотно сплетенных ветвях над дворцом Пана. Сатиры и мои спутники садятся вокруг, так, чтобы никто не мог подсказывать участникам. Чтобы усложнить испытание, мы будем состязаться, стоя на шесте, перекинутом через озеро.

Юная девушка-сатир играет на флейте, это сигнал начинать.

Мы с Паном держим друг друга за подбородок. Я цепляюсь за его бородку.

Он молчит и только ехидно смотрит на меня. Вдруг неожиданно показывает мне язык. Это меня удивляет, но я постоянно думаю о том, что меня ждет, если я проиграю. Я превращусь в сатира, потеряю друзей, Дельфину, Афродиту, мой народ.

Только не смеяться.

Пан корчит несколько гримас, но, увидев, что на меня это не действует, меняет тактику:

– Две коровы пасутся на лугу. Первая говорит: «Слышала новости? Не боишься заболеть коровьим бешенством?» Вторая отвечает: «Мне это не грозит. Я же кролик».

К счастью, этот анекдот был в сборнике Фредди Мейера, я уже читал его, и мне удается остаться серьезным.

Пан, как на дуэли, стрелял первым. Теперь моя очередь.

– Сардинка видит подводную лодку и в страхе подплывает к маме. Та ей говорит: «Не бойся, дочка, это всего лишь банка людей».

Улыбка Пана становится все шире. Он снова показывает мне язык.

Мои спутники обеспокоены. Они понимают, что мой противник обладает большой выдержкой.

– Теперь опять я, – говорит Пан. – Маленький циклоп спрашивает у папы: «Папа, почему у циклопов только один глаз?» Отец читает газету и прикидывается, что не слышит. Но маленький циклоп не унимается и снова спрашивает: «Папа, почему у циклопов только один глаз? В школе у всех два, а у меня только один». Отец раздраженно отвечает: «Сынок, иди лучше вымой руку и садись обедать».

Уфф! Опять анекдот, который я знаю. Кажется, его мне рассказал Зевс. А ему – опять же Фредди Мейер. Встреча с царем Олимпа и тут помогла мне.

Опять моя очередь.

– Маленький белый медвежонок спрашивает маму: «Мама, а кто у меня папа?» – «Как кто, – отвечает мать. – Конечно, белый медведь». – «А дедушка?» – «Тоже белый медведь». – «А бабушка?» – «И она белая медведица. А почему ты спрашиваешь?» – «Да что-то мерзну я…»

Смех зрителей несколько напрягает Пана, но он сдерживается и тоже рассказывает анекдот:

– Две утки плывут по озеру. Одна говорит: «Кря-кря». Другая отвечает: «Не поверишь, как раз хотела то же самое сказать».

Кто-то фыркает у меня за спиной, там, где сидит моя группа поддержки. Это Орфей. Нужно быть начеку. Смех заразителен. Я стискиваю челюсти и тут же начинаю терять равновесие. С трудом удерживаюсь на шесте и бросаюсь в бой.

– Опять две утки на озере. Одна говорит: «Кря». Другая раздраженно отвечает: «Вечно ты обрываешь фразу на полуслове!»

Хохот в лагере сатиров. Один из них при этом очень забавно блеет. К счастью, мы довольно далеко от берега. Если бы они сидели ближе, то удержаться от смеха было бы труднее.

Глаза моего противники блестят. Его едва заметно трясет.

Еще немного, и он засмеется. Значит, рассмешить Пана можно.

Пан рассказывает новый анекдот.

– Человек останавливается у похоронного бюро и спрашивает хозяина: «Почему вы все перекрасили в розовый цвет?» – «Чтобы привлечь более молодых клиентов», – отвечает хозяин.

Сохранять невозмутимость.

Напряжение растет. Я слегка дергаю Пана за бородку, чтобы сохранить равновесие.

Анализируй, думай о том, почему шутка показалась тебе смешной. Потому что она сразу вызывает перед глазами картинку: контора, торгующая гробами и надгробиями. Это связано со смертью. А розовый цвет символизирует юных клиентов. Вот в чем соль.

Пан ждет от меня шутки.

Скорее, нужно что-то вспомнить.

Я закрываю глаза. Стараюсь вспомнить лекции по философии, которые нам читали в лицее. «Смех» Бергсона. Что вызывает смех? Неожиданные повороты. Сюрпризы.

– Два омлета жарятся на большой сковородке. Один говорит: «Вы не находите, что здесь жарко?» Другой принимается кричать: «Помогите! Говорящий омлет!»

Мой противник улыбается, но его улыбка тут же исчезает. Он продолжает:

– Гуляют как-то дикий кабан и домашняя свинья. Кабан спрашивает: «Ну как там твоя химиотерапия?»

Я стискиваю зубы. Ужас! Пан прибегает к черному юмору! Совершенно черному. Отвратительному. Я и забыл, что жестокость тоже вызывает смех. Это один из способов защиты от того, что нельзя вынести.

Нет, я буду работать в другом жанре.

– Знаете, почему сатиры трижды смеются над анекдотом?

Пан хмурит брови. К моим друзьям возвращается надежда. Анекдот про сатиров – это что-то новенькое.

– Первый раз они смеются, когда им рассказывают анекдот. Второй – когда им его объясняют. Третий – когда они его понимают.

Сатиры свистят. Мои друзья расстраиваются. Все поняли, что я просто пересказал старую шутку. Эффект получился не тот, на который я рассчитывал. Я сдаю позиции. Напряжение растет. Мой противник начинает рассказывать новый анекдот:

– Жена спрашивает мужа: «Милый, ты каких больше любишь, умных или красивых?» Тот отвечает: «И тех, и других. Я и тебя люблю…»

В основе этого анекдота – тупой мачизм. После черного юмора сексистский анекдот. Я не смеюсь и решаю побить Пана его же оружием.

– Библиотека. В читальном зале тишина, доктора наук, профессора пишут научные труды. Тут в зал входит симпатичная блондинка, подходит к библиотекарю и говорит: «Дайте мне, пожалуйста, гамбургер, картошку и колу!» Библиотекарь в ужасе шепотом: «Девушка! Это же библиотека!» Девушка шепотом: «Ой, извините, гамбургер, картошку и колу…»

Пан старается не улыбнуться. Его очередь.

– Человек приходит в бассейн, а его туда не пускают. «В прошлый раз вы туда написали!» – «Ну и что, все писают в бассейн!» – «Да, но только вы делаете это с трамплина!»

71
{"b":"92788","o":1}