– Ученики, рассмотрите поле игры.

Мне кажется, будто я попал в невесомость. Руки дрожат, и я кладу анкх на сферу, приблизив глаз к сверхмощному увеличительному стеклу в его рукояти.

В первую минуту я различаю только толпы людей, кишащих, как насекомые. Настраиваю анкх и наконец вижу.

Столица людей-дельфинов оккупирована людьми-коршунами, вступившими в союз с людьми-лисами, чтобы захватить мою территорию. Люди-лисы служат в полиции, люди-коршуны захватили мой город, люди-дельфины загнаны в особые кварталы, но все еще хранят традиции.

Я подкручиваю анкх.

Люди-коршуны силой обращают людей-дельфинов в свою веру, поджигают их храмы, оскверняют могилы, взрывают памятники, но мой народ не сдается.

Это едва тлеющие угли, которые я должен раздуть своим дыханием.

Я разыскиваю диаспоры людей-дельфинов, рассеянные по планете. Дела у моего народа идут довольно скверно. Люди-дельфины загнаны в старые, грязные кварталы чужих городов. За время моего отсутствия было организовано несколько кампаний против людей-дельфинов. За ними следовали резня и погромы. Особенно постарались люди-козы, а недавно и люди-медведи.

Численность людей-дельфинов, истребляемых ножом и огнем, заметно уменьшилась. Многие ассимилировались с другими народами, приняли чужую веру. Многие живут в чудовищной нищете. Единственный плюс – те немногие, кто пережил все эти испытания, приобрели необыкновенную стойкость.

Они получили прививку от глупости.

Я судорожно сглатываю.

Вот, значит, какова расплата за мою вылазку в горы ради встречи с Великим Зевсом.

Рауль и другие ученики тоже выглядят обеспокоенными. Они разыскивают свои народы на нашей гигантской шахматной доске.

Я выиграю для тебя, Мата.

Нужно избрать неожиданную, новую стратегию.

Раздается легкий шум крыльев, рыжие волосы развеваются на ветру. Сморкмуха опускается на мое плечо как ангел-хранитель, явившийся, чтобы подбодрить меня.

Афина еще не подала сигнал начинать игру. Мы ждем. Я вижу Эдит Пиаф, взобравшуюся, как и я, на высокую лестницу. Она не спускает палец с центрального колесика своего анкха. Рауль держит свой анкх, как сварщик, готовый в любой момент приступить к работе, разбрасывая снопы искр.

Густав Эйфель протирает увеличительное стекло на своем инструменте. Жорж Мельес погрузился в себя, он старается сосредоточиться. Со стороны мы, должно быть, напоминаем бригаду врачей, оперирующих гигантское яйцо. На экранах, высоко над нашими головами, мелькают панорамы городов.

Я закрываю глаза. Сотни идей проносятся в моей голове.

Укреплять свои сильные стороны и не пытаться усилить слабые.

Вооружить людей-дельфинов? Бесполезно. Они значительно уступают численностью своим противникам и слишком уважают чужую жизнь, поэтому всегда будут менее боеспособными и вскоре погибнут.

Ну что ж, тем хуже. У меня нет другого выбора. Я создам пророков. Не одного и не двух, а трех. Чтобы быть уверенным, что хотя бы одному удастся выполнить свое предназначение. Это будут «светские» пророки, но они совершат настоящую революцию в умах. У меня действительно нет другого выбора. Я должен выиграть. Я буду действовать сразу в трех направлениях: экономика, наука, психология.

Три гения. Три бомбы. Осталось решить, где они появятся.

Мата Хари предупреждала, что мне следует опасаться людей-акул. Отлично. Одного пророка я помещу на их территории. Цветы лучше всего растут на компостных кучах.

Я должен выиграть ради нее.

– Внимание! Вы готовы?

Афина подняла свое копье и медленно, как в кино, ударила в гонг. Звук этого третьего удара долго не смолкал в амфитеатре.

В толпе зрителей тут же поднялся дикий шум.

Сверху я сумел разглядеть город, где теснилось более миллиона жителей. Вдоль широких проспектов тянулись ряды фонарей. Среди экипажей, запряженных лошадьми, сновали первые автомобили. Дети, приходившие в восторг от дыма и шума, производимого машинами, упрашивали водителей еще раз нажать на клаксон.

Мужчины носили фетровые цилиндры на кроличьей подкладке и трости с серебряными рукоятями. Некоторые курили сигары или длинные сигареты, как знак принадлежности к особому обществу. Их супруги щеголяли в длинных пышных платьях с корсетами из китового уса, высоко подпиравшими грудь. Сложные прически держались на длинных шпильках. В бедных кварталах проститутки зазывали клиентов, а дети, которые не были достаточно уродливы, чтобы просить милостыню, воровали часы и бумажники у прохожих.

Заводы, чаще всего построенные прямо посреди города, выпускали из труб клубы черного вонючего дыма. Толпы рабочих в серой форме выходили по вечерам из их ворот и разъезжались на велосипедах по окраинам. Иногда в небе проплывали наполненные гелием дирижабли с огромными пропеллерами, медленно рассекавшими воздух. Они перевозили пассажиров.

В толпе, среди людей, сновавших в деловой части города, с озабоченным видом бродил молодой человек с длинными волосами и бородой.

Он родился в семье людей-дельфинов, которые много путешествовали, спасаясь от преследований. Юноша был беден и поселился в столице людей-акул, которая переживала бурный расцвет. Он снимал мансарду в рабочем квартале, и его любимым занятием было чтение книг по истории, экономике и особенно романов-утопий.

В двадцать один год он стал журналистом. Он брал интервью у великих мыслителей своего времени и со временем создал собственные теории. Он записывал их в дневник. Он считал человека существом деятельным, а не мыслящим, которого, следовательно, нужно было судить по его поступкам, а не по его идеям.

Став знаменитым репортером, он много путешествовал, наблюдал и всегда особенно интересовался миром труда, переживавшим кардинальные изменения.

Через некоторое время молодой человек написал сочинение, которое назвал кратко: «Утопия».

Согласно его теории, религия и государство служили только делу обогащения тунеядцев и бездельников, а значит, человек мог обойтись без священнослужителей и политиков.

Заметив, что на любом заводе сам собой возникал антагонизм между эксплуататорами и эксплуатируемыми, он предложил новый взгляд на историю. По его мнению, история была непрерывной борьбой угнетателей и угнетенных. В один прекрасный день раскол между двумя группами людей исчезнет, и люди на всей земле станут равными, обладающими одними и теми же правами и благосостоянием.