– МЫ ОТОМСТИМ ЗА МАМУ. МЫ ОТОМСТИМ ЗА САМИХ СЕБЯ.

Одержимые пошли в атаку, но не все вместе, а по одиночке, чтобы отец Александр мог без проблем с ними расправляться. Без проблем проливать кровь своего сына вновь и вновь. С каждым разом что-то щёлкало в его душе. Боль наполняла сердце, заставляя вспоминать тот судьбоносный день, когда он потерял обоих самых близких людей. Один из немногих дней, когда по его лицу лились слёзы, как сейчас льётся его родная кровь. И от этих воспоминаний он даже уже и забыл, где он, что происходит и что тут он делает, полностью предавшись "тому, что должно сделать".

Алан почувствовал какую-то внезапную и сильную усталость. Он подумал в этот момент: "Всё-таки надо было спать побольше!", ведь его глаза закрывались на ходу. Но в какой-то момент они закрылись на совсем. И прозвучал стук в дверь. "Странно", – подумал Алан, – "У меня же есть звонок в дверь. Зачем вечно стучать, отец Александр?". Стук продолжался. И Алан встал с кровати своей маленькой комнатушки, где примечательным был, пожалуй, только католический крест над кроватью. Парень на миг подумал о том, какой странный сон ему приснился. Но настойчивый стук отца не давал ему его вспомнить, что же именно там происходило. Потому он срочно открыл дверь.

– Давно вам не удавалось разбудить меня, отец Александр, – посмеялся Алан, открывая дверь.

Но это был не отец Александр. Это был отец Полит. Лавовая волна тут же накрыла всё вокруг. Алану пришлось резко и на реактивной тяге выпрыгивать с десятого этажа. Но всё его тело было обожжено, от чего превратилось в металл. Полит сквозь лаву прыгнул в след ним несмотря на то, что она обжигала и его тело, оставляя лишь оплавленное мясо на скелете. Оба замедлили своё падение благодаря своим стихиям, столкнувшись предплечьями. Люди неподалёку с криками начали убегать, отвлекая Алана, а скелет-Полит со сгоревшим горлом еле промолвил: "Убийца!". И из рта изрыгнул огненную смесь, обнажив металл и на лице инквизитора. Алан же обхватил его руку и сломал её, после подножкой опрокинув врага. Следующий движением он раздавил голову одержимого скелета, будто он лопнул шарик, наполненный литрами крови. Так он и застыл. Киборг без кожи, облитый кровью. С печалью парень смотрел на то, как его боялись обычные люди, которые потеряли дар речи. Он смиренно сел на колени перед уничтоженным противником и стал ждать. Вскоре за ним приехали инквизиторы. В их числе были Тэнэлукем, Портамин Лукс и отец Александр. Алан ни сказал ни слова, ни шелохнулся, покорно смотря в землю. Безмолвно Портамин приказал Александру избавиться от киборга. Отец вышел к своему ученику с пистолетом в руках и с горечью в глазах.

– Прости, сынок.

– Это я вас подвёл, отец, – Алан боялся смотреть в ответ. Он принял свою судьбу и очистил разум. И вдруг ему вспомнился его сон...

Нейт шёл с остальными вровень, пока не заметил нечто странное. Слева от него из глухой темноты доносился белый, но тёплый свет. Будто бы зовущий его. "Иди за светом, Нейт", – протрезвонили отголоски его памяти. Увидев, что товарищи идут дальше, он замешкался. Достав Ласточку, он чуть не перестал дышать. Выгравированные перья тоже светились. Свет звал его. И он безропотно послушался. Подойдя к источнику света с оружием наготове, он понял, что это была какая-то дыра в пространстве. Коснувшись её, его рука уходила куда-то. "Надо бы позвать остальных, но...", – Нейт снова посмотрел на револьвер, – "... это не для них". Зайдя внутрь, он оказался на крыше своего дома. Здесь он не был уже два года. С тех самых пор.

– Нейт? – сзади раздался самый дорогой и прекрасный голос в его жизни.

Нейт обернулся и увидел Элли. Живую. Стоящую в том же самом месте. Его одолел ступор. Дыханье стало прерывистым, но затем он вдруг рассмеялся.

– Ха-ха, значит иллюзия, да? Как это называется, "тестуануром"? Никогда не думал, что столкнусь с чем-то подобным! Ладно, "Лес Кошмаров", я понял, чего ты хочешь. Я тебя раскусил! Выпускай!

– Не имеет значения, Нейт, иллюзия это или нет, – продолжала Элли.

– А что имеет значение?

– Что ты забыл меня.

– Я... я никогда тебя не забывал.

– С тех самых пор был ли ты на моей могиле, Нейт? Или может я хотя бы осталась единственной в твоём сердце? Нет. Ты предал меня.

– Я тебя не предавал! – серьёзно ответил Нейт, но с дрожью в тоне продолжил, – Ты... мертва. Тебя больше нет. Я лишь пытаюсь жить дальше. Или ты хочешь, чтобы я страдал из-за тебя всю жизнь?!

– Я страдала из-за тебя всю жизнь, Нейт! Я была рядом с тобой всегда, когда ты был на дне! Поддерживала тебя! Терпела! А чем ты мне отплатил? Ты – убил меня!

– Это был Морс Аморис!

– Морс Аморис пришёл ко мне из-за тебя! Из-за твоей всеразрушающей ненависти, которую ты почему-то не хочешь отпускать, в отличие от меня!

– Я... я не... я не знал, что этим всё кончится, – Нейт склонил голову перед своей мёртвой любовью.

– Ты не знал. Ты и не думал. Ты жил абстрактной местью за своих родителей, даже не зная, кому отомстить. А до меня тебе не было дела. Обо мне ты забыл. Что при жизни. Что сейчас.

– Прости меня..., – лицо Нейта надрывалось в удерживании чувств.

– За что же, Нейт?

– За то, что пытался забыть. За то, что не был рядом, когда был нужен.

– Уже поздно, Нейт. Ведь я мертва.

После этих слов Элли прострелили живот сзади. У Нейта остановилось сердце от этого. Всё было прямо как в тот день. И она распалась на световые нити, после которых из черноты появился Морс Аморис. Нейт не мешкая снова выпустил несколько пуль по нему. Тот упал и, смеясь, начал говорить:

– Как тебе моя месть, Нейт? Знаешь, что самое смешное? Что это ТВОЙ выбор.

– Какой выбор?! – выкрикнул Нейт.

– Жить с вечными страданиями.

– Хватит! Хватит мне это всё говорить, грёбанная иллюзия! – лупил по голове себя Нейт.

– Это не иллюзия, Нейт. Это твои мысли, – Аморис злорадно засмеялся. Нейт наставил на него пистолет, в котором осталась одна пуля, – О-о-о! Ну хоть в этот раз сделай правильный выбор!

Нейта одолело осознание. Взглянув на свою Ласточку, что продолжала светиться, он пролил слезу. Морс исчез. И он остался наедине с собой. "Видимо, такой был правильный выбор...", – не мешкая, Нейт прижал ствол к виску и нажал на курок. За выстрелом свет заполонил всё вокруг. И он оказался опять в Силвотиморе. Один. На земле он видел следы своих друзей, что разбежались в разные стороны. Но ему не было дела. Он упал на колени с Ласточкой в руках. "Чёрт...", – выругался он, стискивая зубы, – "Элли, прости...прости меня...", – обняв револьвер, он упал в слезах на землю, не замечая, как смолистые корни начали тянуться к нему.

Силвотимор представлял из себя болотистый бамбуковый лес, что постепенно настолько сгущался, что в нём не оставалось места для солнечных лучей. Девелин выпроводила невезучих наружу, проинструктировав, что будет ждать их тут лишь один день, после чего уедет. Более она ничего не сказала. С опасением и неуверенностью братство вошло в лес, держась вместе. Здесь был душный, влажный и тяжёлый воздух, сразу начавший давить на психику. А перед глазами постоянно стояла тёмная пелена. Если иногда свет и доходил сквозь густые бамбуковые заросли, то в виде токсично-жёлтых оттенков. Но чем глубже продвигалась команда, тем темнее становилось. Ещё здесь было абсолютно тихо. Не было ни звуков животных, ни дуновений ветра, что качали бы листву. Один лишь бамбук, тишина и гнетущая атмосфера, что не давала даже раскрыть рта. Но Нейт же, пересилив себя, всё же попытался сбавить градус напряжения, повернувшись к остальным:

– Да ладно! Просто бамбуковый лесок! Чё тут страш...ного, – он повернулся вперёд и увидел вдали тело, облепленное ростками. Чёрные и смолистые корни, явно не принадлежавшие бамбуку, впились во внутренности иссушенного до костей бедолаги-сплендида. На его лице застыла предсмертная агония, – Ну... это было очевидно, что парни сдохли.