– Эти корни неестественного происхождения, – с умным лицом заключил отец Александр.

– А я думал, сорняк какой.

– Место шута уже занято, Нейт, – серьёзно осадил Алан.

– Ну, пока пацана нет, кто-то же должен нести херню. Ваш "даирокан" что-нибудь чувствует?

– Присутствие... чего-то. Но непонятно, где. И что это, – отец Александр сосредоточенно пошёл вперёд. Остальные последовали за ним.

По мере продвижения появлялись всё новые сплендиды, истерзанные корнями. Иногда из них вырастали кривые и уродливые кусты без листвы, напоминавшие скорее руки с когтями, нежели растения. Инквизиторы были максимально собраны. А Нейт переглядывался с Мэри, которая, наоборот, отвлекалась, как параноик, оглядываясь по сторонам. Карелин же неосознанно жалась к подруге.

Из темноты вдруг Карелин разглядела нечто. Она остановилась, чтобы это разглядеть. Это был свет. Голубой. В форме прямоугольника. Испугавшись, она хотела окликнуть своих друзей. Но никого уже не было. Карелин была одна посреди кошмарного леса. Беспомощно зовя на помощь, ей хотелось плакать. Спустя время она поняла, что время остановилось. Всё замерло. А прямоугольник приближался к ней. Решив убежать, она замерла. Оковы времени схватили и её. И из лесной тьмы к ней вышел Сербо.

– Карелин, моя ты дорогая, моё золотце, – вышел робот, разводя руками, – Ты принесла свою пользу в этой истории. Но теперь, когда они близки к цели, ты уже – не нужна.

– Нет, пожалуйста, – заплакала девушка, – Я просто хочу домой! К маме и папе! Оставь меня!

– А с чего ты взяла, что у твоих друзей получиться дойти до дома? Всё идёт по моему плану, дорогая Карелин. Поэтому, я тебя отправлю в твой второй дом, к которому ты уже так привыкла.

– Нет-нет-нет, прошу! Не надо...

Вспышка голубого света. И девушка медик снова очнулась в клетке Колизея Грандиса. Не веря своим глазам, она пыталась вырваться, дёргая за прутья. Но ничего не выходило. Ей было так горестно, что не была такой сильной как инквизиторы или Мэри. Не была такой умной как Энди или Элис. И не была такой смекалистой и смелой как Нейт. От бессилия и горя, она уселась на грязный пол и начала реветь. В то время как проходящие мимо примусы начали над ней смеяться. И уже не было никого, кто бы мог её защитить.

Отец Александр шёл вперёд. Шёл уверенно и стойко, сохраняя бдительность. Но иссохшие трупы почему-то начали сменяться разорванными, изуродованными и даже надкушенными. Он обернулся, чтобы сказать что-то Алану. Но никого не было. Товарищи остались где-то позади. Даироканом он их не чувствовал. Зато он чувствовал знакомую одержимую фибру, что начала витать вокруг среди деревьев. Красная энергия в виде руки бросилась из тёмного покрова на отца. Тот, не мешкая, разрубил её световым колом. Но, оглянувшись, увидел отделившуюся от тела голову своего сына.

– Какого это было, отец? – спросила отрубленная голова Азраэла, – Какого это было убить своих сына и жену?

– Я сделал то, что должно, – отец Александр невозмутимо отвернулся от головы, пытаясь понять, что происходит.

– Тогда посмотрим, сколько ещё ты сможешь делать "то, что должно", – голова Азраэла сгнила вместе с его телом. А из теней леса показалась целая армия Грегори разных возрастов. Все были одержимыми, – Я ЛИШЬ ПЫТАЛСЯ СПАСТИ МАМУ! ЗА ЧТО, ПАПА?! – синхронно спрашивали сотни заплаканных детских и взрослых голосов одного и того же человека.

– Что за...? – опешил инквизитор.

– МЫ ОТОМСТИМ ЗА МАМУ. МЫ ОТОМСТИМ ЗА САМИХ СЕБЯ.

Одержимые пошли в атаку, но не все вместе, а по одиночке, чтобы отец Александр мог без проблем с ними расправляться. Без проблем проливать кровь своего сына вновь и вновь. С каждым разом что-то щёлкало в его душе. Боль наполняла сердце, заставляя вспоминать тот судьбоносный день, когда он потерял обоих самых близких людей. Один из немногих дней, когда по его лицу лились слёзы, как сейчас льётся его родная кровь. И от этих воспоминаний он даже уже и забыл, где он, что происходит и что тут он делает, полностью предавшись "тому, что должно сделать".

Алан почувствовал какую-то внезапную и сильную усталость. Он подумал в этот момент: "Всё-таки надо было спать побольше!", ведь его глаза закрывались на ходу. Но в какой-то момент они закрылись на совсем. И прозвучал стук в дверь. "Странно", – подумал Алан, – "У меня же есть звонок в дверь. Зачем вечно стучать, отец Александр?". Стук продолжался. И Алан встал с кровати своей маленькой комнатушки, где примечательным был, пожалуй, только католический крест над кроватью. Парень на миг подумал о том, какой странный сон ему приснился. Но настойчивый стук отца не давал ему его вспомнить, что же именно там происходило. Потому он срочно открыл дверь.

– Давно вам не удавалось разбудить меня, отец Александр, – посмеялся Алан, открывая дверь.

Но это был не отец Александр. Это был отец Полит. Лавовая волна тут же накрыла всё вокруг. Алану пришлось резко и на реактивной тяге выпрыгивать с десятого этажа. Но всё его тело было обожжено, от чего превратилось в металл. Полит сквозь лаву прыгнул в след ним несмотря на то, что она обжигала и его тело, оставляя лишь оплавленное мясо на скелете. Оба замедлили своё падение благодаря своим стихиям, столкнувшись предплечьями. Люди неподалёку с криками начали убегать, отвлекая Алана, а скелет-Полит со сгоревшим горлом еле промолвил: "Убийца!". И из рта изрыгнул огненную смесь, обнажив металл и на лице инквизитора. Алан же обхватил его руку и сломал её, после подножкой опрокинув врага. Следующий движением он раздавил голову одержимого скелета, будто он лопнул шарик, наполненный литрами крови. Так он и застыл. Киборг без кожи, облитый кровью. С печалью парень смотрел на то, как его боялись обычные люди, которые потеряли дар речи. Он смиренно сел на колени перед уничтоженным противником и стал ждать. Вскоре за ним приехали инквизиторы. В их числе были Тэнэлукем, Портамин Лукс и отец Александр. Алан ни сказал ни слова, ни шелохнулся, покорно смотря в землю. Безмолвно Портамин приказал Александру избавиться от киборга. Отец вышел к своему ученику с пистолетом в руках и с горечью в глазах.

– Прости, сынок.

– Это я вас подвёл, отец, – Алан боялся смотреть в ответ. Он принял свою судьбу и очистил разум. И вдруг ему вспомнился его сон...

Нейт шёл с остальными вровень, пока не заметил нечто странное. Слева от него из глухой темноты доносился белый, но тёплый свет. Будто бы зовущий его. "Иди за светом, Нейт", – протрезвонили отголоски его памяти. Увидев, что товарищи идут дальше, он замешкался. Достав Ласточку, он чуть не перестал дышать. Выгравированные перья тоже светились. Свет звал его. И он безропотно послушался. Подойдя к источнику света с оружием наготове, он понял, что это была какая-то дыра в пространстве. Коснувшись её, его рука уходила куда-то. "Надо бы позвать остальных, но...", – Нейт снова посмотрел на револьвер, – "... это не для них". Зайдя внутрь, он оказался на крыше своего дома. Здесь он не был уже два года. С тех самых пор.

– Нейт? – сзади раздался самый дорогой и прекрасный голос в его жизни.

Нейт обернулся и увидел Элли. Живую. Стоящую в том же самом месте. Его одолел ступор. Дыханье стало прерывистым, но затем он вдруг рассмеялся.

– Ха-ха, значит иллюзия, да? Как это называется, "тестуануром"? Никогда не думал, что столкнусь с чем-то подобным! Ладно, "Лес Кошмаров", я понял, чего ты хочешь. Я тебя раскусил! Выпускай!

– Не имеет значения, Нейт, иллюзия это или нет, – продолжала Элли.

– А что имеет значение?

– Что ты забыл меня.

– Я... я никогда тебя не забывал.

– С тех самых пор был ли ты на моей могиле, Нейт? Или может я хотя бы осталась единственной в твоём сердце? Нет. Ты предал меня.

– Я тебя не предавал! – серьёзно ответил Нейт, но с дрожью в тоне продолжил, – Ты... мертва. Тебя больше нет. Я лишь пытаюсь жить дальше. Или ты хочешь, чтобы я страдал из-за тебя всю жизнь?!