Перед глазами заплясали звездочки, та сторона лица, по которой он ударил, запылала и онемела. Из глаз брызнули слезы. Он... меня... ударил...

Борис схватил меня за руку, я стала вырываться.

На мое счастье, в коридоре появился кто-то из учителей.

-Борис! - прозвучал грозный окрик.

Кто это был, я не видела, так как глаза застилала пелена слез. Но хватка Харламова ослабла, я смогла выдернуть руку и убежать. У меня даже не было сил рассказывать кому-то, что случилось.

Забежала в первое попавшееся помещение. Это оказался кабинет химии. Забилась в смежное с кабинетом помещение, села прямо на пол. И, зажав рот рукой, принялась рыдать. Горько, безутешно. От боли, от унижения, от того, что все так.

Меня нашел Матвей

-Ты чего здесь? - спросил, подходя ближе.

Я подавила рыдания и не могла заставить себя повернуть голову в его сторону. Он сейчас увидит меня такой. Опять вмешается. И может пострадать. Поэтому я громко и четко сказала:

-Уйди!

-Алис, что ты? Я ж помочь хочу.

Вот этого я и боялась. Так же четко я проговорила:

-Мне твоя помощь не нужна.

Голову я так и не повернула. Матвей шагнул ко мне и наклонился. Я сжалась сильнее и попробовала отползти. Подцепив пальцами за подбородок, он развернул мое лицо к себе. И застыл. Я догадывалась, как выгляжу. На лице, наверняка, синяк. Нос распух, глаза покраснели. Я не желала вызывать жалость к себе.

-Кто?- в его голосе зазвенел гнев.

Длинные объяснения нам были не нужны, мы итак понимали друг друга.

-Если ты сейчас что-нибудь им сделаешь, то будет только хуже, - я боялась за себя. И за Матвея тоже.

Белов раздраженно засопел:

-Что ты заладила - хуже, хуже? А так тебе хорошо? Ты чего дожидаешься - когда они тебя втроем поимеют и убьют, бросив тело в какой-то канаве? Эти уроды наслаждаются безнаказанностью. И так и будет. Я не собираюсь разбираться тут. Я ж не дурак. Но вопрос решу. От тебя мне надо только одно - узнать, кто тебя ударил.

Я медлила. Однако внутри затеплилась надежда. Может, Матвею удастся сделать так, чтобы Борис оставил меня в покое?

С моих губ срывается:

-Это Борис. Он словно совсем с ума сошел. Кричал, что я -шлюха, что ноги раздвигаю перед всякими. А потом ударил. Учитель какой-то шел, я вырвалась, убежала и спряталась.

После этих слов слезы снова потекли ручьями.

-Я больше не могу-у-у, - я зарыдала снова.

-Не бойся, он больше тебя не тронет. Пойдем к медсестре, холод надо приложить, -предложил парень.

-Они ничего не сделают, - я имела в виду администрацию школы, -Что я теперь бабушке скажу?

-Я бы сказал правду. И перевелся в другую школу, - Матвей ответил твердо.

Но он не все знает. И не понимает меня.

-Ты же не перевелся.

-Малыш, я могу себя защитить. У нас разные ситуации. Хватит плакать.

Ласковое 'малыш" было невероятно приятно.

Он помог мне подняться и отвел в медицинский кабинет. Там я сказала, что упала. Это же сказала и бабушке.

Хотя мне хотелось кричать, биться головой о стену. И понять, наконец, сколько можно надо мной издеваться.

Ближе к вечеру бабушка попросила сходить в магазин и купить продукты. Я бы с удовольствием больше никогда не вышла бы из квартиры, где чувствовала себя в безопасности. Но бабушка с трудом передвигалась по дому. Кроме меня в магазин идти было некому.

Выйдя из подъезда, я обомлела. Меня ждал Борис.

Алиса. Школа

Я развернулась и постаралась заскочить обратно в подъезд. Борис оказался быстрее. На этот раз он действовал молча, схватил меня в охапку и запихал на заднее сиденье внедорожника. Я отбивалась, но силы были явно не равны. Сам он тоже залез ко мне. И заблокировал двери.

-Тыыы! Хватит уже, чертов психопат! Отвяжись от меня! Я заявление в полицию напишу! - говорить угрожающе у меня не получалось. Местами проскальзывали истеричные нотки.

Была ли я напугана? Не то слово. Но дальше оставлять все, как есть, у меня уже не было сил. Не знаю, насколько мне поможет поход в полицию, но здесь в салоне дорогущей машины я была готова на что угодно, лишь бы Харламов отстал. Я не игрушка, я -живой человек.

Борис разглядывал мое лицо. Он тяжело дышал, напрягся, видимо, пока заталкивал меня в машину. Левая сторона лица у меня сильно болела, да и синяк до конца замазать тональным кремом не удавалось. Все равно он просвечивал сине-фиолетовым.

Харламов поднял руку и дотронулся до моей скулы. Дотронулся осторожно, подушечками пальцев. Движение было настолько неожиданным, что я замерла и уставилась на парня широко раскрытыми глазами. Он снова провел подушечками пальцев по моей коже. Прямо по синяку.

Он ненормальный! Надо выбираться отсюда. Некстати в памяти всплыли слова Матвея о том, что я дождусь того, что меня изнасилуют и убьют.

Я стала дергать за ручку дверцы:

-Выпусти меня! Слышишь? Немедленно разблокируй!

Можно было не дергать, но я все равно продолжала бессмысленно мучить неподдающуюся железку.

-Прости меня, Алис, - Борис придвинулся ко мне ближе и положил свою руку поверх моих ладоней, намертво вцепившихся в дверную ручку. - Я - урод, козел, не знаю, кто еще.

Его слова раздавались как удары грома, а дыхание щекотало кожу.

-Я совсем сошел из-за тебя с ума. Ты мне сразу понравилась, но мне не хватило мужества сказать об этом. Да и парни не поняли бы. А мне хотелось быть крутым. Ты меня ненавидишь, да?

Я обернулась, прожигая его взглядом. Но молчала, не желая провоцировать.

-Ненавидишь... И правильно, я заслужил. Только вот какая штука - я не позволю, чтобы ты была с кем-то другим. Или со мной. Или ни с кем. Так что можешь на Белова слюни не пускать. И вообще у него девушка есть. Модель. Так что тебе ничего не светит.

Я смотрела на него и смотрела, как на какую-то диковинку. То, что он сказал про Матвея, вполне могло быть правдой. Тем более, что интереса ко мне, как к девушке он не проявлял. Я же не дура. И отлично это видела. Но все остальное... Да еще и в таких формулировках...

Мне нужно успокоиться и попытаться с ним поговорить. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

-Ты мне тоже понравился. Тогда. Я думала... - откровенность давалась тяжело, застревая где-то в горле, - Думала, мы сможем подружиться. Думала, что вся грубость - это напускное. Чтобы произвести впечатление на других мальчишек. Но это же не так. Ты - плохой человек. Ты считаешь нормальным то, что ты уже несколько лет издеваешься надо мной? А ты именно издеваешься. И это должно мне нравится? Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Мне неприятно, когда ты подходишь близко ко мне. Я тебя боюсь. И да, я тебя ненавижу. Почему должно быть иначе? И хоть ты говоришь о какой-то симпатии ко мне... На самом деле это не так. Тебе нравится меня мучить. Тебе же было приятно сегодня, когда ты меня ударил... Разве нет?

Я не сводила с него глаз, пытаясь выяснить, слышит ли он меня. Понимает ли все, чему меня подверг.

-Нет! Мне не было приятно! Я обезумел от того, что ты могла... - видно, что Борис пытался подобрать другие слова, но потом стал говорить так, как считал нужным, - Трахаться с другим. Могла хотеть его, позволить ему прикасаться к тебе, видеть тебя голой. Да много чего еще!

Его руки ложатся мне на плечи и стискивают их.

-Знаешь как это, представлять, что ты берешь чей-то член в рот, лижешь его языком? И тебе это нравится... А еще больше это нравится ему? А потом он наматывает твои волосы себе на руку и начинает е*ать тебя в рот, загоняя всю длину? Прямо в эти губы.

Он отпускает меня и пальцем надавливает мне на нижнюю губу, заставляя открыть шире рот. То, что он говорит, парализует меня. Это даже слушать стыдно. Я сижу красная, как вареный рак, пока Боря пальцем водит по моей губе.

-И ты стараешься, - продолжает он говорить, - Хочешь, чтобы ему было хорошо. Знаешь, что я чувствую, когда думаю об этом?