-Знаешь, Алисочка, твоя бабушка в школу приходила. Собирается писать жалобу. Но ведь мы разобрались уже? Это же произошло случайно? - она вопросительно смотрела на меня.

В эту секунду я чувствовала такую злость на весь мир, что, если бы мне дали ружье в руки, не знаю, смогла бы я сдержаться. Как у них все, однако, просто...

- Это, наверное, произошло случайно... - протянула я, глядя женщине прямо в глаза. Никогда до этого я не разговаривала со взрослыми таким тоном, - И в другой класс меня, наверное, тоже можно перевести. Тогда и бабушка жаловаться не будет.

Марина Леонидовна удивленно захлопала нарощенными ресницами.

-Хм, - откашлялась она после непродолжительного молчания, - Наверное, можно в другой класс, Алисочка. Бабушка ведь не будет писать жалобу?

-Не будет, - ответила я уверенно.

Мне бы только выбраться из класса "крутышей".

-У вас ведь есть класс, где учатся ребята попроще? - спросила, не особенно надеясь на удачу.

-Есть. Можно устроить тебя туда. Но никаких жалоб быть не должно, - классный руководитель наконец-то перестала изображать дуру.

-Я вас поняла.

Она ушла, а я осталась удивляться самой себе. Вот что бывает, если загнать человека в угол. Всю жизнь меня воспитывали уважать и слушаться старших. А оказалось, что без уважения и послушания гораздо лучше живется.

Бабушка пришла ко мне на выходных.

Она какое-то время косилась в мою сторону, потом выдала:

- Я жалобу собралась подавать. В прокуратуру. Пусть разберутся, что с тобой случилось.

-Баб, - я утянула ее за морщинистые руки к себе на кровать, - Не важно, что случилось. Сейчас все в порядке. Меня в другой класс переводят. Не надо никуда жаловаться.

Последние слова я произнесла с нажимом. Если она откажется, я не буду больше ходить в эту школу.

Но она словно почувствовала, что я доведена до последней черты.

-Ладно, Алиска, если ты считаешь, что так будет лучше, то пусть переводят.

Я думала, она начнет расспрашивать, но она молчала. И я тоже промолчала. Не всегда можно быть откровенной. Даже с самыми близкими людьми. У каждого из нас свои приоритеты. Умение защищать собственные границы - это великое благо. Именно этому нужно учить детей в первую очередь.

Болела я долго. Сначала я пролежала месяц в терапии, а затем через неделю меня снова положили уже с ногой.

В школу вернулась уже после новогодних каникул. И как мне и обещали, в новый класс. Здесь были те, кто учился по стипендии, но и представители "белой кости" тоже. К счастью, не такие агрессивные и сплоченные, как в предыдущем классе. Здесь у меня не было друзей. Но и врагов тоже. Я как-то успокоилась. И относительно спокойно проучилась конец 9 и весь 10 классы.

Алиса. Школа.

В декабре одиннадцатого класса, придя утром на урок, я обнаружила в классе Харламова. Он нагло развалился на первой парте. Девчонки вовсю строили ему глазки. Ну, еще бы! Две недели назад ему исполнилось восемнадцать и теперь он ездил в школу на собственной Панамере вишневого цвета. Мне тоже исполнилось восемнадцать в сентябре. Казалось бы, всё, я взрослая и могу отвечать за себя самостоятельно. Но бабушка за последнее время совсем сдала. И мне не хватало духу огорчить ее разговором о смене школы .

-Что ты здесь делаешь? - я остановилась напротив парты, за которой сидел Борис.

-Перевелся, - он ухмылялся.

А я лихорадочно соображала, что могу сделать. И приходила к неутешительному выводу, что ничего. Тот скандал, из-за которого мне удалось попасть в другой класс, благополучно забылся.

Я пошла на свое место. И когда начался урок, я не услышала ни одного слова из того, что говорил учитель.

Неужели все начнется по новой? Нет, только не это! Ведь осталось немного до конца учебного года... Может, его перевод никак не связан со мной? Ведь столько времени прошло!

В том, что я - наивная дура, Борис убедил меня буквально через пару дней. Меня отправили за макетом по географии. Учитель оказалась занята, выдала мне ключи от подсобного помещения и объяснила, где он находится. Я открыла комнату и нашла то, что было нужно, собиралась уходить, но в дверях стоял Харламов.

-Чего тебе? - спросила я настороженно.

- Отправили тебе помочь, - он шагнул ко мне и загородил проход.

Мне это не понравилось. Я не хотела оставаться с ним наедине.

-Уйди с дороги! Мне не нужна твоя помощь, - потребовала я, стараясь, чтобы мой голос звучал решительно.

-Правда, что ли? - парень продолжал двигаться на меня, оттесняя вглубь помещения до тех пор, пока я попой не уперлась в стол, - А что так? Я вот очень хочу тебе помочь...

Он подхватил меня и усадил на стол, вклинившись мне между ног. Руками я пыталась его оттолкнуть, но моих пятидесяти килограмм явно было маловато, чтобы с ним справиться. Борис, и когда был младше, отличался крепким телосложением. А теперь в нем было метр девяносто роста и килограмм восемьдесят-восемьдесят пять мышечной массы. Его руки скользнули мне на ягодицы и вдавили меня в его тело.

-Алис, ну, правда, что ты, как маленькая... Будь поласковей, а я деньжат тебе подкину. Тебе ж хочется новые сапоги? А дубленку? Может, шубу?

В таком положении все, о чем я могла думать, это то, что он трется о мою промежность своим телом. И даже через слои одежды я чувствую... Волна жара опалила лицо и уши. Я знала, что я чувствую. Но... Как же стыдно!

-Пусти меня! Прекрати! - я замолотила ладонями по крепким плечам.

-Чего ты? Тише, Алис. Тебе самой понравится...

И он прижался ко мне губами. Меня никто никогда не целовал. А тут... Я стиснула зубы и постаралась отвернуться. Меня перехватили за затылок, не давая двигаться. Борис лизал и посасывал мои губы, а потом попытался протиснуться языком мне в рот. Я сжала зубы сильнее и рукой нашарила на столе какую-то толстую книжку, которой со всего маху зарядила Харламову в лоб. Ударила неудачно, острыми краями обложки рассекла ему кожу. Закапала кровь. Мне стало дурно.

Он зажал царапину рукой и заорал:

-Ты, чё, ненормальная?! Я ж по-хорошему хотел!

Я спрыгнула со стола.

-Это ты - дурак! Не лезь ко мне, понял?! А шубу себе купи!

Я взяла макет и поспешила сбежать, пользуясь тем, что он пытался остановить кровотечение. Помогать ему не стала, справедливо рассудив, что мне может и достаться за проявленное великодушие. Пока бежала в класс, губы горели от украденного Борисом поцелуя. Как ни странно, противно мне не было. Если бы он не делал это против моей воли, то... мне могло бы понравиться. Я... У меня не было никакого опыта общения с мальчиками. Но всего лишь на секунду мне захотелось позволить Борису меня поцеловать. Если бы не вся его чушь про сапоги, дубленку и шубу.

Это было какое-то странное состояние - когда одновременно хотелось вырваться, потому что было дико страшно. И стыдно тоже было. Но и... я не знаю, как это объяснить. Я чувствовала сильные руки, что обнимали меня, горячее тело, что прижималось к моему близко, чересчур близко, приятный запах парфюма и тела парня. И... мне захотелось подчиниться ему, сдаться.

Меня спасло только то, что голова продолжала работать. Зачем ему я? У него не было недостатка в подружках. Причем из его же круга. А я? Посмеяться надо мной? Поиздеваться в очередной раз?

Он со мной так поступил в прошлом! Как вообще можно думать о том, чтобы целоваться с ним? И чтобы это нравилось? Я сама себя не понимала. Но точно знала - от Харламова мне нужно держаться подальше.

Несколько дней прошло спокойно. Борис ходил с пластырем на лбу и хмуро на меня поглядывал. Я же старалась превратиться в привидение. Вроде и есть я, но лучше, когда меня нет.

Плюсом элитного учебного заведения были душевые, которыми пользовались все без исключения ученики, так как учителя физкультуры усердно следили за нашей физической формой. Я пришла мыться одной из последних, в итоги все кабинки оказались заняты. Пришлось ждать, когда хоть какая-то освободиться. Встав под горячую воду, я расслабилась. Я, конечно, слышала, что девочки собираются и уходят, но подумала, что ничего страшного не случится, если я уйду попозже. Я так думала ровно до того момента, как защелка в двери душевой кабинки начала поворачиваться. Снаружи.