— Тебе не надо бегать с пылесосом, чтобы доказать кому-то, что ты настоящая женщина, Лиза, — смотрит без улыбки. — А тот, кто пытался тебе вбить это в голову — подонок и дегенерат. Ты женщина больше, чем многие. Правда.

От его слов в груди растекается тёплое облако. Они исцеляют, заживляют раны, нанесённые мне в эти пять лет.

Раны, которые наносил даже не Руслан, а я сама из-за его придирок. Сжигала себя на костре за рвение к профессиональному росту, стыдилась, что вот такая я недоженщина, недожена, недохозяйка, недомать.

— Спасибо, — опускаю глаза, но тут же их снова поднимаю, вспоминая слова Севы, которые несколько дней назад он сказал мне в машине. — Правда, Сева, спасибо. Но я от души. Мне нравится убираться в твоём доме, он… заряжает.

И это действительно правда. Мне хочется наводить уют в его квартире, хотя я и понимаю, что я тут временно. Просто… тепло становится внутри.

Неожиданно раздаётся звонок в дверь.

— Ты кого-то ждёшь? — хмурится Сева.

— Нет, — удивлённо качаю головой.

— И я тоже вроде бы нет.

Неужто Ангелина, не дозвонившись, решила прийти лично?

В таком случае её ждёт неприятный сюрприз.

Но сюрприз, оказывает, ждёт меня. Потому что, когда Сева открывает дверь, то на пороге я обнаруживаю… Руслана.

Это как в плохом кино, когда героев накрывает неожиданная встреча, и все застывают в немой тягостной паузе. Изумление сменяется тягостным ощущение нависшей угрозы. Хочется сбежать куда-нибудь, спрятаться, забиться в самый дальний угол.

— Можно? — первым отмирает Руслан. На меня он даже не смотрит, его взгляд направлен на Севу.

Я не знаю, чего ожидать ни от них обоих, ни даже от себя. Сердцебиение учащено, в животе повисает тяжесть. Я чувствую, как леденеют мои пальцы, а грудь словно бетонной плитой придавило.

— Входи, — коротко отвечает Сева и делает шаг назад, впуская моего бывшего мужа в квартиру.

Мне хочется броситься к нему и что есть силы завопить “Не надо! Не зови его!”

Зачем он впускает его?

Он же слышал, как Руслан со мною разговаривал?

Он сам сказал, что больше не позволит тому.

Я продолжаю стоять, не шелохнувшись. Только сердце в груди бьётся так гулко, что дышать становится сложно. Снаружи я стою, не шелохнувшись, но внутри меня сжирает страх и паника.

— Значит, ты Всеволод? — спрашивает, сузив глаза, Руслан.

Руслан переступает порог и делает ещё шаг внутрь квартиры. Проникает внутрь своей тёмной, тяжёлой аурой. Заражает ею пространство, отравляет собой.

— Я, — спокойно отвечает ему Сева, глядя в упор.

— Руслан, — кивает, представляясь, мой бывший муж, но руки не протягивает.

Мужчины замирают друг напротив друга. Смотрят в глаза, не моргая. Мне кажется, вокруг всё скоро затрещит от электричества, наполнившего воздух.

— Сказал бы, что мне приятно познакомиться, но не привык лгать, — голос Артинского звучит по-прежнему ровно, но я чувствую в нём сталь.

— Это хорошо. А вот твоя жена, — подчёркивает голосом, будто у него это слово вызывает омерзение, — в этом мастерица.

Я сглатываю вставший в горле ком и сжимаю кулаки. Мужчины ведут себя так, словно меня рядом с ними в комнате нет, а сама я не решаюсь влезть в разговор.

Сева прищуривается и складывает руки на груди. Мощные мышцы напрягаются, и Руслан это хорошо видит. Каким бы козлом он ни был, думаю, он осознаёт, что ему достаточно одного удара Севы, чтобы отключиться на пару часов как минимум.

— Ты за этим приехал? — хмыкает Сева. — Чтобы сказать, что моя жена лгунья?

— И ещё вот за этим, — у Руслана натягиваются желваки. Говорит он спокойно, но я прекрасно знаю, как это спокойствие его обманчиво.

Открыв полу пиджака, Руслан изымает из внутреннего кармана бумажный конверт и протягивает Севе.

— Что это? — Сева кивает на конверт.

— Подтверждение того, что я четыре года воспитывал не своего ребёнка, — отрезает он. — Тест ДНК. Сделал по совету своего адвоката в независимой лаборатории. Дома много биоматериала мальчика. Твой тоже удалось раздобыть, уж не обессудь. Мальчик твой. Как и лживая сучка. Просто знай, какая дрянь у тебя под боком.

— Осторожнее в выражениях, — вижу, как лицо Севы принимает жёсткое выражение.

— Ты ещё это осознаешь, — ухмыляется Руслан. — Знаешь, лгать мужчине целых пять лет с учётом беременности, что ребёнок его… на это способна только настоящая сука. Теперь она — твоя проблема. И потом не говори, что я не предупреждал, дружище.

— Волки твои друзья, — шипит Сева сквозь зубы, и я понимаю, что он на пределе. Он вырывает конверт из рук Руслана, а тому указывает на дверь. — Вали давай, пока у меня окончательно терпение не лопнуло. И помни, что я сказал тебе по телефону.

Удивительно, но Руслан даже не спорит. И где только подевался его крутой нрав?

Или нрав этот проявляется только рядом с более слабым?

Окинув меня взглядом, полным ненависти и угрозы, он уходит.

Я вздрагиваю и зажмуриваюсь, когда Сева с силой толкает дверь, захлопывая её.

Не двигаюсь с места. Я словна к полу приросла. Мышцы окаменели.

Сева вскрывает конверт и разворачивает вложенный лист с результатами. Пробегает по нём глазами, нахмурив брови.

— Комбинированный индекс отцовство… количество аллелей… Вероятность отцовства девяносто девять целых девятьсот девяносто девять.

Сева поднимает на меня глаза и смотрит тяжело и внимательно, припечатывает буквально, а у меня сердце биться перестаёт.

Нет-нет, я не готова признаться сейчас!

Не так! Он не должен узнать вот так! От Руслана…

— Лиза, что это значит?

Сева сжимает в руках листок с результатами. Его взгляд пронизывает меня насквозь. В горле пересыхает, и я уже знаю, что больше не могу тянуть. Взгляд, тяжёлый и неотвратимый, словно магнит, притягивает мой, я буквально теряюсь под его напором.

Не могу говорить, не могу дышать.

— Лиза, — повторяет он уже медленнее, голос становится твёрже, с металлической нотой. — Что это значит?

Он снова смотрит на листок, а я понимаю, что дальше молчать не получится. Я открываю рот, но слова застревают в горле. Мне нужно что-то сказать, что-то объяснить, иначе его доверие будет разрушено окончательно.

— Я... я... — глотаю ком в горле, пытаясь собрать мысли воедино. — Сева, это неправда. Этот тест... его подделали.

Он молчит, не отводя от меня взгляда, и его напряжение передаётся и мне. Страх нарастает с каждой секундой, но я понимаю, что должна продолжить.

— В этой лаборатории есть мои знакомые, — говорю я на одном дыхании, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Ложь прокатывается по моим губам словно яд. — Они... они могли изменить результаты по моей просьбе. Я об этом и говорила, когда пришла к тебе с просьбой, помнишь?

Сева продолжает молчать. В тишине комнаты я слышу только стук собственного сердца. Громкий, который отдаётся в ушах.

Артинский медленно кладёт листок на стол и, будто не обращая внимания на мои слова, задаёт новый вопрос:

— Я думал, речь шла о тесте, который мы прикладываем к ходатайству. Ты знала, что твой бывший муж решил провести тест дополнительно?

Его голос слишком ровный, слишком спокойный, и это пугает меня больше всего. Я отчаянно киваю, стараясь не выдать свой страх.

— Да, — отвечаю. — Мне позвонили из лаборатории и сказали.

От лжи, в которой я запутываюсь, словно в липкой, противной паутине, на языке начинает горчить. Я словно в болоте тону в ней, и любая попытка выбраться делает только хуже, топит только сильнее.

Если скажу сейчас правду — Сева рванёт. Я вижу это по его глазам, и мне становится страшно. Мне очень стыдно перед ним, всё нутро пылает, но страх оказаться с сыном на улице и без помощи сжигает ещё сильнее.

Я не справлюсь одна. Не смогу. Руслан сожрёт меня. Отнимет сына и вышвырнет.

Или… а что если и Сева захочет отнять Ромку? Как реальный отец он может попытаться, и у него получится.