— Что, никто не хочет приезжать, чтобы сменить тебя на твоём посту? — он ухмыльнулся и взял протянутую тару.

— Да, наверное, откачивают тех, кто короткую спичку вытянул, — я подошёл к нему и отбросил в сторону тонкое одеяло, которым он был укрыт. — Так, катетер убрали, и если сам сможешь сейчас помочиться, то получишь трусы, а я пойду домой, чтобы уже отоспаться. Ты в любом случае в надёжных руках остаёшься, — и я кивнул на Наталью Сергеевну, суетящуюся возле стола. — Кстати, а куда делись следователи? Меня так и не опросили.

— Я поинтересовался у старшего следователя, о чём тебя нужно расспрашивать, чего я бы не знал? Предатели приехали вместе со мной, а ты попался вообще только потому, что мне захотелось с тобой поговорить наедине. Так получилось, случается, — он осторожно пожал обнажёнными плечами. — Так что они уехали, объявив, что вернутся, если у них всё-таки появятся вопросы.

Дмитрий протянул мне утку, и я удовлетворённо кивнул. Да, я был прав, он очень сильный маг, и это не могло не отразиться на выздоровлении. Если так дальше пойдёт, то уже завтра начну помогать ему присаживаться. Отставив утку, я продолжил осмотр. Монитор показывал вполне приличные показатели. Повязки были сухие, по дренажам сегодня ничего не отделялось. Через пару дней уберу их, чтобы уже ничего не мешало заживлению.

— Когда-то не так давно я думал, что стыдлив, — Дмитрий внимательно смотрел на меня. — И даже не представлял, что женские руки могут коснуться меня, не только лаская, — он явно намекал на некоторые интимные моменты, которые с ним проделывала Наталья Сергеевна, вроде извлечения катетера и мытья. — Как же быстро меняется наше мировоззрение!

— А вот не отказался бы ехать, и тебе предоставили бы медперсонал на выбор, — заметил я. — И не пришлось бы жертвовать стыдливостью. — Он не ответил, только зубы стиснул. Ну что за упрямый баран⁈

За стеной в это время послышались женские крики. Удар о стену чего-то довольно тяжёлого был полной неожиданностью. Потом раздался вопль дежурной сестры и временное затишье.

— Это что? — спросил Дмитрий, прислушиваясь к воцарившейся тишине.

— Женская палата. Ты же занял одну из двух, поэтому приходится им ютиться в оставшейся независимо от отношения друг к другу, — усмехнулся я. Цесаревич ничего не ответил, только хмуро на меня покосился.

Да, я теперь при каждом удобном случае, пока Дмитрий находится здесь, буду ему сообщать, что всё, случившееся в этой больничке, произошло только потому, что он остался. Может, и согласится в конечном счёте побыстрее свалить отсюда в менее шумное и более комфортабельное место. Ещё день-два и его точно можно будет спокойно перевозить, не беспокоясь о состоянии и ране.

— Тебе не скучно? — спросил я, когда понял, что продолжения концерта за стеной вроде как не намечается.

— Нет, я же здесь не один. Со мной всегда кто-то находится, — он выдохнул и прикрыл глаза. — Тем более за стеной у меня появились вполне задорные соседки. Но если ты мне принесёшь книгу…

— Не принесу, — я покачал головой. — Вот когда мы тебя поднимем, и ты начнёшь расхаживаться, тогда и вернёмся к этой теме. А пока извини. Но я сейчас нахожусь в активном поиске сиделки. Если удастся подходящую найти, то попросишь её почитать тебе. Сейчас тебе помогут немного одеться и сменят бельё, — сообщил я Дмитрию, снова подходя к постели. — А я всё-таки пойду посплю. Ничего не соображаю, если честно. Часов через шесть-семь вернусь. Надеюсь, что кто-нибудь к этому времени приедет. Я, зевая, направился к двери: — И очень надеюсь, что никто меня не будет дёргать, потому что в противном случае я за себя не ручаюсь.

— Денис, зачем мне сиделка? — Дмитрий спросил это твёрдо, а обернувшись, я снова увидел, что он упрямо сжал губы.

— Давай сделаем так: если я смогу найти подходящую, то приведу её сюда, и тогда ты сможешь категорически отказаться от её услуг. Или не отказаться, тут ведь не угадаешь… — и я вышел из палаты, аккуратно закрыв дверь.

Немного подумав, решил посмотреть, как отдыхается моим пациенткам, а то они как-то подозрительно притихли. Открыв соседнюю дверь, я зашёл в женскую палату и остановился в дверях как вкопанный, во все глаза глядя на открывшуюся передо мной картину.

Надежды Петровны в палате не было. Галька спала, свернувшись на кровати в довольно компактный комок. А вот бабулька с обострением холецистита сидела на кровати и держала в руках стеклянную трёхлитровую банку. Банка была набита свежесваренными пельменями, которыми она активно подкреплялась, с завидной скоростью кладя один пельмень в рот за другим.

— Что тут происходит⁈ — рявкнул я, подходя к пациентке, имя которой позорно забыл и решительно выдернул банку из худощавых рук. Точнее, попытался вырвать. Той силе, с какой она вцепилась в свою собственность, позавидовал бы взрослый мужик.

— Вы что делаете? — возмущённо завопила она. Своим воплем она вырвала из крепкого сна Гальку, которая, вскочив на постели, начала озираться по сторонам, видимо, соображая, где вообще находится.

— Я вам что вчера говорил? — я стиснул зубы, стараясь держать себя в руках и продолжая тянуть на себя банку с пельменями. Они меня в этом Аввакумово решили довести, что ли, за столь короткий срок? Хорошо, что глаз ещё не дёргается, но, чувствую, уже скоро и это придёт.

— Чтобы я не ела ничего жирного, — недовольно пробормотала она. — Так я и не ем. Пельмешки куриные на пару сваренные, где в них жир-то? Да и сметанка обезжиренная. И супчик принесла доча без мяса даже. Гадость редкостная, но явно не ваша бурда, которой вы меня с утра накормить пытались. Вернее, со свету сжить, голодом заморив. Всё соблюдаю, чего вам ругаться?

— Нет, я говорил о том, что сейчас вам вообще есть нельзя, кроме пары ложек той самой бурды, которую вам утром дали, — проговорил я, отпуская банку. Похоже, тут что-то объяснять бесполезно. — А супчик-то какой был?

— Да свекольник обычный без мяса, я же говорила, — недовольно пробурчала она, ставя банку на тумбу рядом с кроватью. Видимо, я ей аппетит перебил, не иначе.

— Со шкварками, поди, — хмыкнул я, думая над тем, что делать-то? Смысла в консервативном лечении при таком подходе нет никакого. Проще было вырезать ей желчный к хренам собачьим и отпустить уже с миром домой. Вот только для операции тут много чего нет: опытного хирурга, анестезиолога и здоровья пациентки, способного выдержать операцию без осложнений.

— Естественно со шкварками. Что, суп совсем голый есть, что ли? — она даже удивилась моему тупому вопросу. Я же досчитал до десяти, чтобы не высказать всё, что о ней и её родне думаю, и только после этого ответил.

— Всё, хватит. Собирайте вещи. Как только машина освободится, поедете в Тверь, мне некогда с вами нянчится.

С этими словами я вышел из палаты, не обращая внимание на вопли бабульки. В этот момент я размышлял над тем, кого мне прибить в первую очередь: медсестру, которая не может уследить за тремя пациентами, или родственников бабульки, которые, очевидно, хотят её смерти.

Быстро уяснив, чем именно я недоволен, Ольга Васильевна, постовая медсестра, заступившая утром на сутки, миниатюрная симпатичная брюнетка, ломанулась в палату. Очень скоро оттуда раздались вопли бабки, периодически срывающиеся на ультразвук, и крик Гальки, советовавшей всем заткнуться, иначе она за себя не отвечает! Я даже пожалел несчастного Дмитрия, который всё это слышал. Ну зато ему явно сейчас не скучно.

Вытащив с приёма Старостина, я велел организовать доставку недисциплинированной бабушки в губернскую больничку, и наконец решил свалить из этого гостеприимного места, пока ещё что-нибудь не случилось.

Быстро переодевшись, почти бегом побежал к выходу, возле которого стояла машина. Идти домой было лень, поэтому попрошу, чтобы меня отвезли. Настя сидела на приёме в амбулатории, Владимир Семёнович осматривал взрослых. Меня никто пока не дёргал. Всё-таки высокопоставленный пациент не давал никому расслабиться, и меня ради этого даже освободили от амбулаторного приёма. Хотя, как освободили? Даже не спрашивали, просто сами поняли, что вести его сегодня я не стану ни при каких раскладах.