Но я уже воробей стреляный, Бархан из моей прошлой жизни многому меня научил. Хотя цель у него, конечно же, была совершенно другая. А сейчас… Сейчас у меня есть желание расчистить себе дорогу, убрав с нее всю криминальную шушеру. Но главное, что к желанию прилагается мощная поддержка, которой я добился.

— Алексей Алексеевич, это тот самый Вадим Каменев, — Нестерова представила меня мужчине лет сорока с пронзительным взглядом и нахмуренными бровями.

— Чумаков, — он встал и протянул ладонь для рукопожатия. — Можно просто Алексей Алексеевич.

— Очень приятно, — я ответил на жест.

К слову, неплохая у них на Лубянке столовка. И явно никто не подслушает.

— Рассказывайте, Вадим.

Октябрь 1993 года, Ярославль, железнодорожный вокзал

Максим был слишком молод для дальнобойщика, но в нынешние времена с этим было гораздо проще. Самое главное, у него был опыт еще с армейки, где он водил длинную цистерну-бензовоз. А что делать? Не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Опыт есть, отцовская машина есть, деньги на взятки гаишникам тоже водились. Плюс заказы порой были от таких фигур, что фуры словно бы становились невидимыми для людей в форме.

— Ну че, Макся? — в кабину забрался его напарник, Шурик Мураш. — Зачетная у нас сегодня колонна, да?

Мураш был его постарше лет на десять, фуры гонял еще при Союзе — тоже вместе с батей, Мурашом-старшим. Так они все и перезнакомились. Да и вообще, в Новокаменске, маленьком городишке, все были на слуху друг у друга. Мураш-старший дружил с отцом Макса, вместе они хорошо знали семью Каменевых, с чьим сыном он учился в школе. А теперь вот Камень поднялся и стал одним из заказчиков.

— Ага, как у президентов, — ответил Макс Мурашу, и тот нервно заржал.

После недавних событий в Москве слово «президенты», именно во множественном числе, было на слуху. Один глава государства сидел в Кремле, второй — в доме с часиками на Краснопресненской набережной. Потом первый подогнал танки и выкурил второго. С многочисленными жертвами, число которых разнилось от сотни до нескольких тысяч.

Как в августе, говорили сначала некоторые. А потом была ночь с третьего на четвертое октября, и путч 91-го года уже казался всем детским лепетом. В Москве прогремела маленькая гражданская война, где по людям стреляли из крупных калибров и давили колесами бронетехники. В итоге, как сказал потом Вадик, Союз умер окончательно. Макс тогда его не понял, надо будет переспросить, когда их колонна доедет до Новокаменска.

— Это кто там? — недовольно засуетился парень, когда в дверь требовательно постучали.

«СуперМАЗ» был машинкой немаленькой, открывать окно и высовываться не хотелось, и Макс просто открыл дверь. На него снизу вверх смотрел мрачный бородатый мужик с автоматом. Обычно охранники ходили с охотничьими «Сайгами», которые копировали АКМы, но Макс, недавно отслуживший в армии, хорошо умел отличать одно от другого. Рядом стоял еще один мужик, бритый и помоложе, у него из поясной кобуры торчал ПМ — тоже ни фига не ИЖ, который положен чоповцам.

— Откатывайся, — приказал бородач с автоматом.

— Погодь, дядя, — влез Мураш. — Сейчас наша очередь, у нас оборудование из Шуньдэ!

— Откатывайся, — с нажимом повторил мужик. — Вводные поменялись.

— Так, пацаны, — вмешался бритый с ПМ-ом. — Это не наша прихоть, так старшие решили. Грузы везем ценные, такие пертурбации в порядке вещей. Ради безопасности. Отъезжайте, и давайте без споров. Быстрее погрузимся, быстрее дома будем. Это вы из Новокамы, а я местный, мне еще обратно пилить.

— Тебе за это деньги платят, — буркнул Макс, но в бочку лезть не стал, включил зажигание и крутанул стартер. МАЗ заурчал дизелем.

Парень ловко откатил большую машину с длинным прицепом, уступая шведской «Скании», в которую принялись грузить тяжелые контейнеры.

— Херней какой-то занимаются, — Мураш сплюнул в открытое окошко.

Запах табачного дыма в салоне развеяло стылым октябрьским воздухом вперемешку с выхлопными газами. От скуки Макс опять принялся наблюдать за суетой на железнодорожном складе. Надо было в киоске кроссвордов купить, но что теперь делать. Книжку читать не получится — Мураш постоянно трындит, да еще с вокзала доносятся крики диспетчеров, искаженные громкоговорителями.

— Смотри, сколько их, — удивился напарник.

По территории склада перемещались чоповцы в черной форме с золотой надписью «Гладиатор». Все были хорошо вооружены, уж точно не хуже омоновцев, еще и двигались уверенно, не как разжиревшие на проходных условные дяди Пети, которым выдали форму и бесполезные пукалки в кобурах. Нет, эти дадут отпор и спецназу. Так что братве точно делать нечего, даже если и найдется кто-то безбашенный. Таких, кстати, было много, Макс даже сам получал однажды по почкам, когда их с Мурашом остановили, подрезав на ржавых «Жигулях». Вышли пятеро с обрезами и монтировками, потребовали плату за проезд мимо их Голозадовки и, получив отказ, уработали напарников так, что Макс раз и навсегда понял — гонять без крыши себе дороже. Потом, когда их уже подобрал под себя Кореец, та же шпана вновь их остановила. Только чуть в отдалении шла «бэха» с бойцами, и беспредельщиков из Голозадовки заставили рыть друг другу могилы. Уйти, как помнил Макс, позволили только одному — чтобы всем рассказал, кого нужно бояться.

— Фу, мляха! — с содроганием вспомнил парень тот случай. Один из гопников, когда понял, что они с дружками попали, выл и плакал в голос, а потом визжал словно поросенок…

— Слышь, Макся! — внезапно оживился Мураш, отвлекая напарника от нелегких мыслей. — У нас разве четыре машины в караване должно быть?

— Три, — покачал головой Макс.

— Точно не четыре? — засомневался Мураш.

— Точно!

— Получается, «Скания» лишняя, — сделал вывод напарник.

— По ходу, да, — Макс напрягся, чувствуя, как даже на холодном воздухе из открытого окошка по спине стекают капельки пота.

Чуть раньше, Москва

Сегодня должно все решиться. Раз и навсегда. Всего неделю назад власть окунулась в такое жуткое дерьмо, от которого не сможет отмыться все девяностые, да и то я преуменьшаю. Не поможет даже молниеносный бросок российских десантников на Приштину в 99-м, когда нашу страну вновь начнут рассматривать всерьез. И правление нынешнего президента будет связано только с черным октябрем 93-го, с чеченскими войнами, а еще с грязными выборами 96-го и дефолтом 98-го. Я не собирался их вытаскивать из этой жопы, да у меня и ресурсов на это не было. Однако воспользоваться ситуацией я мог, повысив свой рейтинг в глазах Чумакова из Министерства безопасности, будущей ФСБ. С ним меня Нестерова свела через своих многочисленных знакомых в «МК», «Комсомолке», «Огоньке» и газете «Совершенно секретно». Почему она с такими связями до сих пор не перебралась в Москву, мне решительно непонятно. Значит, есть у нее интерес в нашей дыре, и неспроста. Этому есть объяснение, и я его получу, но пока мне нужно прижать местных бандюганов, которые слишком уж много о себе возомнили.

Поэтому сначала я сделал ход конем и потратил несколько десятков миллионов рублей на будущее. Сделал, так сказать, политические инвестиции. Взял с собой Саню как надежного человека и нашего главного мордоворота, Нестерову в роли диверсионно-разведывательной группы, и мы втроем отправились покорять Москву. Задача максимум у нас была — подготовить почву в верхах для операции на нашей малой родине.

Для начала мы добились встречи с политиком Марычевым, сторонником Жириновского. Это он потом будет ходить на депутатские заседания в странной одежде, за что его прозовут «актером думы». Я только навскидку вспомнил медицинский халат, арестантскую робу, рясу священника, футболку Megadeth и даже шаль с серьгами. Сначала Вячеслав Антонович и слушать нас не захотел, но Нестерова прямо заявила, что я спонсор, и хочу безвозмездно вложиться в победу ЛДПР.

— Может, чаю? — хозяин небольшого кабинета гостеприимно развел руками, словно потчуя нас караваем.