Идиллию прервал старший ученик Чжаньцюна.

— Шишу**, — поклонился он, остановившись у порога беседки.

— Что такое? — откликнулся за всех Баовэнь.

— Учитель велел передать шишу Ли Ломину и шишу Хэну приказ завтра с утра сопровождать его в обитель Шэнхуа.

— Зачем? — удивился Ломин.

— Этот ученик не знает.

— Что ж, передай главе, что приказ будет исполнен.

— Зачем Линшань понадобился монахам? — удивился Баовэнь, когда ученик ушёл. — Или монахи нам?

— Ты меня спрашиваешь? У нас с ними никаких споров нет.

— Может, они хотят уладить какой-то другой спор? Обитель Шэнхуа традиционно берёт на себя роль посредников в переговорах. Может, они хотят помирить нас с Гу?

— Зачем гадать? — вмешался Линьсюань, отворачиваясь от перил. — Можно просто пойти и спросить.

— У кого?

— У главы Ши, разумеется.

Ли переглянулись. Кажется, бесцеремонность Линьсюаня их несколько покоробила. Ну да, ну да, как же можно требовать отчёта у главы?

— Ну, как хотите, — Линьсюань пожал плечами. — А я спрошу.

Чжаньцюн, похоже, был не в духе, однако шиди принял и отвечать не отказался.

— Это будет большое экстренное собрание, и созывают его Мэи, — коротко проинформировал он. — Шэнхуа — просто нейтральная территория, где быстро могут собраться все, невзирая на противоречия. Насколько я понял, речь пойдёт о восстании и Чжэн Жуйине.

*Полулегендарная битва XI в. до н.э., в результате которой династия Шан-Инь сменилась династией Чжоу.

** Младший соученик(и) учителя.

— Эти негодяи не ведают ни страха, ни стыда! — глава Инь возмущённо фыркнул. — Она нападают на сборщиков налогов, убивают чиновников и наместников! Никакого житья от них не стало.

— Очень хорошо вас понимаю, глава Инь, — кивнул глава Мэй. Позади и слева от него с постной физиономией сидел Мэй Шанвэнь. Справа расположился Чжун Ханьюй. Вообще-то глава Чжун мог бы рассчитывать представлять на этом собрании самого себя, а не сидеть за спиной главы Мэя в числе прочих свитских — как-никак, клан Чжун, хоть и был вассальным, но силой не уступал иным независимым. А многих и превосходил. Но, видимо, Мэй Цзыдянь решил иначе.

— Они разграбили управу Цзянчэна, убили градоначальника и его подчинённых! Сожгли дом брата моей жены, и я до сих пор не знаю, жив ли он! Что будет дальше? Признаться, до сей поры я думал, что волнения в округах не представляют особой угрозы. Но Цзянчэн — это не шутки!

— Мятежники становятся нашей общей проблемой, — глава Мэй обвёл взглядом ряды столиков, за которыми расположилась верхушка заклинательского сословия. — Пока бунтовала только Чжунъюань, мы считали это нашей внутренней бедой и не тревожили собратьев. Но теперь, полагаю, кланы должны объединиться, пока не стало слишком поздно!

Глава Инь закивал, демонстрируя трогательное единодушие со своим недавним противником. Похоже, взбунтовавшийся город испугал его не на шутку, заставив отодвинуть прежние заботы и амбиции. Линьсюань хмыкнул про себя. Интересно, как там в Цзянчэне было с отрубленными головами и переполненными тюрьмами? Люди не звереют без причин. Хотя… бунт есть бунт, даже если он начинался как праведное возмущение, не нужно многого, чтобы он перешёл в бессмысленную и беспощадную стадию. Кто поручится, что цзянчэнские чиновники и заклинатели не были добросовестными и честными и не пали невинными жертвами нерассуждающей ненависти, порождённой не ими?

Но джин уже выпущен из бутылки, стараниями самого же Линьсюаня в том числе. Продолжит ли он гулять или окажется загнан обратно, без крови не обойдётся в любом случае.

— При всём уважении к главам Мэй и Инь, я бы всё же не стал утверждать, будто это касается всех нас без исключения, — раздался звучный голос с другого конца обширного зала. — Безусловно, те, в чьих землях расплодились разбойники и мятежники, могут объединиться, чтобы сообща покончить с этой напастью. Это будет разумным шагом. Но у нас за Цзяном всё тихо, и я не вижу необходимости для наших кланов лезть в чужую смуту.

— Когда такая необходимость возникнет, глава Вэй, уже может быть поздно! — возмутился глава Гу. До сих пор он редко открывал рот, но кивал не менее энергично, чем глава Инь.

— Если возникнет, — хмыкнул в ответ обладатель звучного голоса, незнакомый Линьсюаню за-клинатель, выглядевший пожилым и, в отличие от большинства господ бессмертных, тяжеловесным, даже грузным. — Кстати, насколько мне известно, в ваших владениях беспорядков нет.

— Пока нет, — в тон ему откликнулся глава Гу. — Но, если мы не задавим смуту в зародыше, кто знает, как далеко она зайдёт?

— Ваша предусмотрительность делает вам честь. Что ж, если смута перекинется на юг, мы, конечно, будем с ней бороться. Но пока то, что происходит к северу от Цзяна, нас не касается.

Глава Гу открыл рот, но его опередил глава Мэй:

— Что ж, глава Вэй может позволить себе смотреть на пожар с другого берега реки. Для нас честь уже то, что он приехал сюда, в наши бедные земли и, надеюсь, не откажет нам в добром совете. Наша же первоочередная задача — решить, как вытащить дрова из-под этого котла и не допустить распространения бунта. А после и погасить его. Быть может, кто-то хочет что-то сказать?

— Древняя мудрость гласит, что начинать надо с главаря, — высказался кто-то, сидевший недалеко от главы Инь.

— Увы, это не так-то просто. Главарь, как и его прихвостни, прячутся среди гор и рек, и мы даже не знаем, где они сейчас находятся.

— Тогда остаётся метод главы Чжуна. Он, насколько мне известно, весьма решительно расправился с выступлениями в Чэнлине. Неужели прославленный Мэй Хайтан не может последовать его примеру?

— Глава Лян, должно быть, считает себя весьма сведущим в военном деле, но я имел возможность убедиться, что это не так, — холодно произнёс глава Инь.

— Глава Инь, тогда, быть может, вы явите нам своё знание искусства войны и расскажете, как победить эту напасть?

— Все здесь собравшиеся — прославленные мужи, многократно доказавшие свою доблесть, — снова поспешил вмешаться глава Мэй. — Давайте не будем судить поспешно.

— Моя ситуация отличается от той, что была в Цзянчэне, — добавил глава Чжун. — Мятежники не ворвались в Чэнлин, внутри городских стен бунта тоже не случилось. Мне удалось разбить разбойничьи шайки на подходе к городу, это легче, чем уличные бои.

— Я слышал, что вы расставили колья с головами бунтарей вдоль дороги на несколько ли, — сказал ещё кто-то таким тоном, словно делал комплимент.

— Заслуги главы Чжун велики, — кивнул глава Мэй.

— Глава Мэй меня перехваливает. Мои заслуги были б больше, если бы я вовсе не допустил бунта.

— Уважаемые главы, позволю себе вернуться к обсуждению насущного вопроса, — вклинился глава Гу. — Если уж доискиваться до корня и исследовать истоки, то слова главы Лян не лишены смысла. Чтобы надёжно покончить с волнениями, надо найти и устранить их причину. А это значит — бросить все силы на поиски главаря разбойников.

— Если уж доискиваться до корня и исследовать истоки, то сперва следует верно определить эту самую причину, — заметил глава Вэй. — Если причина в недовольстве простолюдинов, то устранение главаря ничего не даст. На его месте появится новый, только и всего.

— И чем же, вы полагаете, недовольны простолюдины?

— Глава Гу, ну откуда же мне знать? — развёл руками глава Вэй. — Ваш слуга всего лишь старался не обижать слабых, заботиться в вдовах и сиротах, не позволять чиновникам брать лишнего, приближать достойных и карать лиходеев, пренебрегающих законами. Искусство вызывать бунты среди своих подданных этому Вэю не знакомо.

Глава Гу поджал губы и посмотрел на главу Мэя. Однако тот остался невозмутим.

— Мудрость и добродетель главы Вэй широко известны, однако он знает не всё. Предводитель смутьянов — самозванец, выдающий себя за чудом спасшегося сына императора Чжэна. Уверен, что многие, следующие за ним, тешат себя надеждой на восстановление императорской власти и обогащение с прочими выгодами для себя. Остальные же ими просто обмануты.