— Вот мы и отправили прошение в сторожевой пост. Не думали, что вы приедете так быстро, господа бессмертные!

— Боюсь, что мне придётся вас разочаровать, — со вздохом сказал Линьсюань. — Я бы с радостью избавил вас от этой напасти, когда б имел на это право. Но я не могу устроить ночную охоту, не спросив разрешения у главы Мэй. Мы просто проезжали мимо.

Радостные улыбки тут же померкли.

— А разве бессмертный мастер не из клана Мэй? — растерянно спросил староста.

— Нет, этот мастер из ордена Линшань. — Лица людей вокруг вытянулись, и Линьсюань поспешил добавить: — Но я уверен, что ответ на ваше прошение скоро придёт. В любом случае, мы направляемся в Фэнчэн, и я могу, если хотите, довести ваше прошение до самого главы Мэя, чтобы он проконтролировал ситуацию лично.

Похоже было, что его обещание никого не вдохновило. Люди переглядывались растерянно и разочаровано, атмосфера вокруг стремительно сменилась с приподнятой на унылую. Линьсюань ещё раз переглянулся с Жулань и со вздохом полез в рукав:

— Ну, коль скоро угощение было приготовлено не для нас, но мы всё равно уже здесь, думаю, будет правильным его возместить. Раз уж мы не можем отблагодарить уважаемых хозяев по-другому.

Глаза старосты и его жены буквально прикипели к кусочку серебра, остальные же, казалось, затаили дыхание. Крестьянин за всю свою жизнь мог не держать в руках такой ценности, а тут её предлагали всего лишь за несколько блюд. Опомнившись, хозяева попытались запротестовать, но не слишком убедительно, так что заклинателю пришлось проявить совсем немного настойчивости. Настроение вновь сменилось, разочарование никуда не ушло, но всё же теперь от людей не веяло таким унынием. Особенно когда заклинатель пригласил всех присоединиться к трапезе. Явно растерянные хозяева на этот раз отказывались куда настойчивей, упирая на то, что не по чину им сидеть с господами бессмертными, но тут к уговорам присоединилась Жулань, объяснившая, что она-то как раз не бессмертная. Так что после нескольких минут препирательств на площадь вынесли ещё несколько столов, добавили что-то из еды поплоше, и ужин превратился в общий пир. Потекла неспешная беседа о новостях, видах на урожай и слухах из заклинательской жизни. Тему лютого мертвеца обе стороны старательно обходили.

— Не собирался я общаться с Мэями в Фэнчэне, — задумчиво проговорил Линьсюань, когда они с Жулань после окончания ужина решили пройтись по деревне перед сном, — но, раз уж дал слово, то придётся.

— Думаете, когда мы приедем, им всё ещё не помогут?

— Кто их знает? Судя по тому, что я видел, Мэи не слишком утруждают себя заботой о подданных.

Жулань задумчиво кивнула. Живя в отчем доме в богатом Фэнчэне, она не слишком задумывалась, как устроен мир вокруг. И лишь сейчас, посмотрев на деревенскую жизнь, начала понимать, насколько ей повезло родиться в состоятельной семье и не знать ни тяжёлой работы, ни голода. Ни страха перед жрущей людей нечистью, ведь свой дом заклинатели защищали. А вот каково тем, кто от них далеко?

Орден Линшань свой долг выполнял, не гнушаясь отправляться и в самые глухие углы. А вот другие… Она снова поглядела на своего спутника. Наверное, такой человек как Хэн Линьсюань и впрямь мог раскрыть себя только в таком ордене, как Линшань. Подобное к подобному.

Лодочник напевал какую-то песенку — вполголоса, зато не пытаясь пищать сдавленным кошачьим мяуканьем, которое обожали в этом мире. Значит, можно и нормально петь, было бы желание, так что зря шисюны Ли и Синь тогда ухахатывались. Линьсюань поудобнее устроился у борта на подушке и с блаженным вздохом вытянул ноги. После тряской повозки лишь слегка покачивающаяся лодка казалась подлинным благословением.

Цуйпу не понравился Линьсюаню. Нет, сам по себе город оказался самым обычным: одно-двухэтажные дома за глухими стенами, мощёные булыжниками улицы, площадь с управой, лавки, трактиры и винные дома, несколько храмов. Но когда их повозка только-только подъезжала к воротам, Линьсюань обратил внимание на какие-то предметы, свисавшие со вкопанных в землю столбов. При ближайшем рассмотрении предметы оказались клетками, внутри которых находились… Первой мыслью заклинателя было: какие реалистичные муляжи. Но вот повозка затормозила, вынужденная пристроиться в хвост очереди перед досмотром в воротах, нос Линьсюаня уловил неприятный запах из ближайшей клетки, и до него наконец дошло — головы внутри были самыми настоящими. Некоторые уже начали разлагаться, другие же выглядели совсем свежими.

По коже продрал мороз. До сил пор заклинатель был спокоен — ему доводилось видеть триллеры и фильмы ужасов и играть в компьютерные игры с их порой даже чрезмерным натурализмом, так что сам по себе вид кусков человеческих тел был в какой-то мере привычен. Но одно дело, когда перед тобой заведомый спецэффект, а совсем другое, когда ты осознаёшь, что это — настоящее. Которое совсем недавно было человеком, ходило и говорило так же, как ты.

Это средневековье, напомнил себе Линьсюань. Для здешних порядков всё нормально. Не все такие вегетарианцы, как в ордене Линшань… Там, впрочем, тоже казнят, просто напоказ не выставляют. А местные привычные, они не видят в этом ничего такого. Но хорошо, что Жулань в повозке и ничего не разглядит, если только не отодвинет занавеску. Он невольно кинул взгляд назад, однако занавеска висела ровно.

— Что ж господин бессмертный нас не позвал? — удивился производивший досмотр чиновник в воротах, кивая на стоящую рядом стражу. — Мы б ему путь расчистили.

— Да мы не торопимся, — уверил Линьсюань, заставив себя отвести глаза от клеток с головами. — Уважаемый, не подскажете, где в городе можно остановиться на ночлег?

Уважаемый не только подсказал, но и отрядил одного из стражников проводить, а заодно довольно грубо очистить дорогу, чтобы господа ехали по улицам без задержек. Но гостиница «Серебряный лотос» оказалась прямо напротив городской управы, рядом с которой тоже были вывешены отрубленные головы. Не имея желания любоваться на эту картину каждый раз, когда придётся выходить, заклинатель потребовал отвести их к какому-нибудь другому жилью. Стражник отнёсся к его причуде философски и действительно проводил до ещё одной гостиницы поскромнее, где-то на боковой улице. На прощание вояка указал направление к речному порту и попутно с силой огрел по хребту тупым концом копья попытавшегося привязаться к ним нищего раньше, чем Линьсюань успел его остановить.

— Развелось попрошаек… — пробормотал стражник, сплюнув, и Линьсюань был вынужден с ним согласиться: нищих по дороге от ворот он уже увидел раза в два больше, чем за всё время жизни в этом мире. На каждом углу сидела или стояла сгорбленная фигура в лохмотьях, часто и не одна.

Однако монетка, уже приготовленная для проводника, так и осталась в рукаве.

— Скажите, у вас всегда так много казнённых? — спросил Линьсюань подавальщика, когда они с Жулань устроились в комнатах, и им принесли обед.

— В последнее время стало больше, господин бессмертный, — флегматично объяснил тот. — Всё разбойники и бунтовщики. О, завтра как раз на пустыре за городской стеной будут казнить ещё десяток — не хотите прийти взглянуть?

— Нет, не хотим, — резко отказался Линьсюань. — А что, у вас тут бунт? Я об этом не слышал.

— Больших бунтов, хвала предусмотрительности главы Мэя, уже давненько не было. Но, говорят, будет большая война, налоги подняли, дворец строят, опять же… Вот народишко, кому платить уже нечем, в горы и бежит. Восточнее, говорят, две деревни спалили за недоимки, людей в колодки да на отработки, но кое-кто сумел смыться. Будут ловить теперь, опять, наверно, войска введут… — и подавальщик со вздохом махнул рукой.

— Мама писала мне, что налоги поднимают, — проговорила Жулань, когда он вышел. — Но я не думала, что всё настолько плохо.

— А ваша семья от этого не пострадала?

— Отец же чиновник, мастер Хэн. Мы налогов не платим.