— Почему же, я слышал об этом, — кивнул глава Вэй. — Самозванство — не такой уж редкий случай во времена смут. Кстати, а вы уверены, что он самозванец?

— Разумеется. Единственный сын императора погиб вместе со своей матерью во время взятия Линъаня.

— А даже если и не самозванец — это не имеет значения, — вдруг добавил глава Инь. — Император Чжэн лишился трона и жизни за свои злоупотребления. Небеса отвернулись от него и его рода.

— Мальчишка, возглавляющий этот сброд — определённо самозванец, — с нажимом произнёс глава Мэй. — Этот Цзыдянь своими глазами видел тело принца Жуйина.

— Мальчишка? Он молод?

— Да, глава Вэй, причём молод настолько, что я практически не сомневаюсь — этот так называемый предводитель лишь марионетка в чужих руках. А вот в чьих именно — это вопрос. И если мы на него ответим, полагаю, мы сделаем большой шаг к успеху.

Сидевший рядом с Линьсюанем Ли Ломин наклонился вперёд, к занимавшему передний столик Чжаньцюну.

— Глава, — шепнул он, — у вашего подчинённого подозрение, что именно ради этого всё и затевалось.

Чжаньцюн чуть повернул голову, показывая, что слышит, но больше никак не отреагировал.

— А что нам вообще известно про этого предводителя? — задумчиво спросил тем временем глава Инь.

— Доподлинно — практически ничего. Вероятно, ему ещё нет двадцати, его настоящее имя нигде не называлось. Но… я поручил провести расследование. Полагаю, результаты уже есть. Шанвэнь, тебе есть что сказать по этому поводу?

— Да, отец, — Мэй Шанвэнь поднялся с места. — Если почтенное собрание не возражает, я оглашу то, что мне стало известно.

И твой отец сейчас услышит всё впервые, потому что родной сын до самого собрания не нашёл времени с ним поделиться, ядовито хмыкнул про себя Линьсюань. Вполне возможно, что остальные присутствующие тоже мысленно потешались над спектаклем, но внешне все сохраняли подобающие выражения лиц.

— Прошу вас, молодой человек, — благосклонно кивнул глава Вэй.

— После того, как в Инчжоу, с которого начались волнения, вернулась законная власть, мы, разумеется, опросили горожан и просмотрели записи в книгах, где фиксируются все приезжие в город. Благодаря этому мы выявили многих мятежников, но нас, как вы понимаете, интересовал главарь. Поскольку, как уже было сказано, предводитель мятежников очень молод, мы отмечали юношей от пятнадцати до двадцати лет. Среди приезжих издалека таковых оказалось немного, а потому мои подчинённые без труда нашли подозреваемого. Чуть больше, чем за неделю до начала волнений, в Инчжоу пожаловал некто, назвавшийся в воротах И Гусунь и указавший началом своего путешествия город Цзюяньцзин. Уцелевший после погромов мятежников стражник подтвердил, что именно этот юноша впоследствии начал называть себя Чжэн Жуйином.

Мэй Шанвэнь сделал паузу, но никто ничего не переспросил. Несколько заклинателей мельком взглянули на главу Ши, и только.

— Что интересно, этот И Гусунь приехал в Инчжоу не один, — снова заговорил Мэй Шанвэнь. — С ним был ещё один человек, и здесь-то начинается самое интересное. В привратной книге этот человек записан как заклинатель Хэн Линьсюань из ордена Линшань.

Вот теперь по рядам заклинателей пронёсся ропот, и все взгляды обратились на Ши Чжаньцюна и его подчинённых. Лицо Ли Ломина выразило всю гамму чувств, испытываемых им к собрату, не догадавшемуся прибегнуть к элементарной конспирации.

— Разумеется, мы не могли не проверить эти сведения. И вот что нам стало известно. До этого лета среди внешних учеников ордена Линшань действительно числился юноша по имени И Гусунь. Но в пятом месяце он был сослан на северную заставу за клевету на одного из учителей — что интересно, всё того же мастера Хэна. Эта застава находится недалеко от Цзюяньцзина. В скором времени мастер Хэн тоже покинул Линшань и предпринял путешествие в наши земли, добравшись до Фэнчэна. Этот Мэй даже встречался с ним лично, Хэн Линьсюань не делал тайны из своего визита в наш город. Признаться, мы никак не думали, что мастер Хэн окажется замешан во всю эту историю.

Мэй Шанвэнь сел. Некоторое время было тихо, потом раздался голос главы Инь:

— Глава Ши, вы ничего не хотите нам сказать?

Сидя сбоку и позади, Линьсюань плохо видел лицо Чжаньцюна. Помедлив секунду, глава Ши спокойно поднялся и ещё раз оглядел ряды столиков. Обдуманно или нет, но ему безусловно удалось полностью завладеть общим вниманием.

— Я понимаю, что вы хотите спросить, уважаемые главы, — наполнившим весь зал голосом, начал он. — Имеет ли Линшань какое-то отношение к поднявшемуся в Инчжоу восстанию, готовили ли мы И Гусуня или Чжэн Жуйина к его роли, нарочно ли отправили его в Инчжоу с Хэн Линьсюанем. Ответ на все эти вопросы — нет. К сожалению.

— К сожалению, глава Ши? — переспросил Мэй Цзыдянь.

— Да, потому что долг любого верноподданного — поддержать своего государя, чего мы до сих пор не сделали. И я намерен исправить эту ошибку немедленно. Предвосхищая ваши вопросы: да, орден Линшань не сомневается в подлинности принца Чжэн Жуйина и в том, что он законный наследник своего отца. Орден Линшань был создан для служения империи и императорам, мы присягали династии Чжэн, и мы обязаны выполнить эту присягу. Так же, как и вы, господа. Объявляю всем в присутствии всех глав и их вассалов, что орден Линшань отныне всеми силами поддерживает законного императора в его законных притязаниях. А поскольку это собрание посвящено изменническому противодействию, то больше нам здесь делать нечего. Призываю всех одуматься и последовать нашему примеру, и я уверен, что император вас простит. Откланиваюсь.

Чжаньцюн отвесил поклон в сторону Мэй Цзыдяня, вышел из-за стола и направился к выходу. Линьсюаню и Ломину ничего не оставалось, кроме как встать и последовать за ним. За всё то время, что они пересекали зал, никто не проронил ни слова. Это была подлинно немая сцена.

— Прошу прощения, глава, но… вы хорошо всё обдумали? — спросил Ли Ломин, когда за ними захлопнулись массивные створки. — Теперь Линшань противопоставил себя всем остальным.

— Ну, не всем, — возразил Чжаньцюн. — Многие, как вы слышали, не спешат примыкать к союзу, предложенному Мэями.

— Однако нам они тоже не помощники. Они просто глядят на пожар с другого берега реки, как верно заметил Мэй Цзыдянь. А Мэи и Гу теперь открыто сплотятся против нас, и Ини, скорее всего, к ним примкнут. И, боюсь, не только они.

— Что ж, если император Чжэн победит, это не будет иметь значения.

— А если НЕ победит?

— Тогда мы умрём, исполняя свой долг.

Ли Ломин поджал губы.

— Вы — наш глава, — сказал он. — Разумеется, мы последуем за вами. Откланиваюсь.

Он отвесил очень вежливый поклон, не выше и не ниже, чем предписывал этикет, и ушёл в сторону выделенных им гостевых покоев. Оставшиеся на перекрёстке коридоров Чжаньцюн и Линьсюань посмотрели друг на друга.

— Не замечал за тобой раньше склонности к… эффектам напоказ, — сказал наконец Линьсюань. — Сначала объявить о своём решении другим, и только потом своему ордену…

— Стыдно сказать, шиди, но я принял окончательное решение только сейчас. Хотя ты прав, надо было сделать это давно. Все эти заклинатели… Они думают только о свой власти. О том, что будет лучше для Поднебесной, никто и не заикнулся.

— И что ты теперь собираешься делать? — спросил Линьсюань, помолчав.

— То, что надлежит верноподданному. Отправлю его величеству прошение об аудиенции и заверю в нашей преданности.

— А… Тогда я пойду.

— Ты присоединишься к нам за трапезой, шиди? Мы уезжаем завтра с раннего утра, нам нужно лечь спать пораньше.

— Конечно.

Трапеза прошла в мрачном молчании: Ли Ломин, даже смирившись, всем своим видом демонстрировал неодобрение, Линьсюань не знал, что говорить, а Чжаньцюн пребывал в каких-то своих мыслях, тоже, видимо, не слишком весёлых. Отдав должное завершившим ранний ужин вину и фруктам, заклинатели уже собирались расходиться, когда в дверь кто-то осторожно поскрёбся.