Леннарт, задрав голову, посмотрел на дирижабль и признался:

— Впечатляет, ваша милость.

— Да он и меня впечатлил, что уж там, — усмехнулся я. — Но в самом деле, почтенный, у нас очень мало времени — я поговорю с Росомахой, а потом мы сразу же улетим.

— Тогда позвольте проводить вас в замок, господин барон, — ответил Фальк. — Росомаха ждёт вас там.

Росомаха и в самом деле обнаружился в замке, искать его не пришлось. Впрочем, в замке Раппин довольно затруднительно спрятаться — задача обычно состоит в том, чтобы там вообще поместиться. Это, конечно, некоторое преувеличение, но не такое уж сильное. Я давно подумываю о том, чтобы вообще снести эту пародию на замок, а на этом месте построить что-нибудь попросторнее, да и вообще лучше приспособленное для жизни, но меня останавливает некоторая неопределённость с будущим баронства. Если и в самом деле случится какой-то конфликт с империей, мои шансы остаться бароном будут совсем невелики.

— Здравствуйте, барон, баронесса, — он поднялся нам навстречу.

— Здравствуйте, Росомаха, — приветливо отозвался я, и Ленка тоже ему кивнула, искренне улыбнувшись.

Росомаха почему-то был симпатичен всем женщинам вокруг. Даже не представляю, почему — что-то они в нём видели, наверное. Он нравился даже моей жене, которая, несмотря на свой лёгкий характер, не так уж часто кому-то искренне симпатизировала. Я пробовал её расспрашивать, но она так и не сумела объяснить, чем же Росомаха ей импонировал.

— Так зачем вы хотели меня видеть, барон? — спросил он без лишних вступлений.

— Я хочу получить от вас заверения, что вы понимаете свою ответственность и берётесь за дело с полным её осознанием. Позвольте мне объяснить, как я это вижу, Росомаха. Меня не особенно интересует доход от наших с вами совместных дел — в масштабах семейства он совершенно незаметен. Собственно, в масштабах семейства и всё баронство целиком очень слабо заметно.

— Я это уже понял, барон, — кивнул он нахмурившись.

В его с Бобром прошлый приезд я объяснил им это очень наглядно — просто приказал устроить им экскурсию, чтобы они хотя бы примерно поняли, с кем имеют дело. Можно ведь бесконечно рассказывать, какое мы сильное и богатое семейство, но слова никакой наглядностью не обладают, и вообще до людей доходят редко. Когда их провели по мастерской Ивлич, они были просто потрясены — огромное предприятие с множеством цехов, где работали тысячи людей, далеко выходило за пределы всего их жизненного опыта. А когда им сообщили, что у семейства есть ещё четыре таких завода, плюс множество других предприятий, старейшины были просто уничтожены. Это, конечно, было довольно жестоко, но учитывая, сколько крови из меня выпил Ворон со своими закидонами, было просто необходимо наглядно показать им, какое место занимают лесные в делах семейства.

— Значит, вы поймёте, почему для меня этот доход не имеет значения, а вот репутация как раз наоборот. Скажу вам прямо — именно по этой причине я много раз пожалел, что связался с вашими овощами. Потому что я таким образом поставил нашу репутацию в зависимость от выходок Ворона. Ведь если бы мне пришлось закрыть эту лавку, злые языки непременно начали бы рассуждать на тему, что, мол, Арди и укропом-то не сумели торговать, понимаете?

— Понимаю, — Росомаха ещё больше помрачнел.

— Тем не менее я верю в вашу — именно в вашу, Росомаха! — разумность, и решил не только продолжить работать с вами, но и создать ещё одно совместное предприятие. Но я должен вас предупредить: если я снова столкнусь с выходками вроде тех, что неоднократно демонстрировал Ворон, я закрою обе лавки невзирая на репутационные потери, и моё сотрудничество с вами на этом закончится навсегда.

— Мы это полностью понимаем, — вздохнул Росомаха. — Никаких выходок не будет, обещаю. Но у меня есть вопрос… дело в том, что у Ворона имеется свой проект…

— Вы про алхимию? — догадался я. — Она меня не волнует.

— Почему? — удивился он.

— Потому что если я буду её продавать, то она пойдёт как небольшая часть мощного потока. Есть она, нет её — на моей репутации это никак не отразится. Она будет вообще незаметна в общих объёмах. Но Ворон, разумеется, захочет продавать её сам — ну что же, мне будет интересно за этим понаблюдать.

— Думаете, у него ничего не выйдет? — кисло спросил Росомаха.

— В торговле алхимией имеют долю властители нескольких государств — как, по-вашему, они отнесутся к неожиданно возникшему прямо у них под носом конкуренту? Что касается лесных вообще, то я уверен, что сумею вас защитить и не дам уничтожить физически, но вот Ворону наверняка предстоит пережить немало неприятных минут. Надеюсь, он поумнеет, если выживет. Хотя, честно говоря, сомневаюсь — он не из тех, кто умнеет.

— Вот прямо настолько всё плохо? — он окончательно помрачнел.

— Там, где крутятся большие деньги, попытки куда-то влезть без ясного понимания, куда влезаешь, всегда плохо кончаются. А в случае алхимии дело легко может кончиться могилой, и такие случаи были.

— Ясно, — тяжело вздохнул Росомаха. — Я попробую донести эту мысль до Ворона, но он действительно не любит никого слушать. Однако мы отвлеклись. Что касается наших с вами дел, могу вас заверить, что мы относимся к этому ответственно, и будем надёжными партнёрами. Вы это хотели от меня услышать?

— Хотел и услышал, — кивнул я. — Теперь собственно о делах: образцы тканей мы от вас получили, заканчиваем отделку помещения лавки, скоро объявим об открытии. Вы полностью готовы?

— Мы готовы, — кивнул он. — Но я не совсем понимаю смысл поставок по заказам. Почему бы не поставить сразу какое-то количество?

— Видите ли, так уж получается, что вся наша розничная торговля ориентирована на очень богатую публику, в основном на аристократию. А такие покупатели требуют особого подхода. Наша лавка будет, конечно, и просто продавать ткани желающим, но основным всё же будет другой подход: с каждой покупательницей будет индивидуально работать специально назначенный художник-модельер, который вместе с ней разработает фасон платья и определит подходящий цвет и рисунок ткани. Затем по представленному эскизу вы соткёте ткань с нужным узором, а затем из него сошьют платье. То есть каждая покупательница будет получать уникальное платье, созданное специально для неё.

— И сколько же такое платье будет стоить? — ошеломлённо спросил Росомаха.

— Очень дорого, очень, — улыбнулся я. — Для нас невместно продавать дешёвые вещи — мы всё-таки аристократы, а не купцы, и наши клиенты — это такие же аристократы. Но как раз в цене и будет состоять привлекательность нашего платья. Помните, мы с вами разговаривали о том, что люди часто покупают дорогие вещи не столько из-за их качества, а скорее как маркер принадлежности? Так вот, такое платье и будет маркером принадлежности к высшему обществу, вот именно за это люди и будут платить безумные деньги.

«А в Дворянский совет пойдут новые доносы о том, что Арди воздействуют на хрупкие дамские мозги, заставляя их тратить сумасшедшие деньги на тряпки», — пришла мне в голову мысль, и я чуть было не засмеялся.

— Я помню ваш рассказ о модном доме купца Моськина, — кивнул Росомаха. — Стало быть, вы всё-таки решили создать свой модный дом?

— Что-то вроде того, Росомаха, — развёл я руками. — Такова естественная логика проекта. Если мы собираемся продавать ваш шёлк за несуразно большие деньги очень богатым людям, то необходимо предложить им что-то действительно выдающееся, а не просто отрезáть куски ткани, как в дешёвой лавке.

— И, вероятно, этим станет заниматься баронесса?

— Не скажу, что рада этому, — пожала плечами Ленка. — Мне не особо интересна тема проектирования одежды, однако я действительно наиболее подходящий кандидат. Но, конечно, реальным руководством будут заниматься другие люди, я буду просто лицом для публики.

Полёт до виллы Скорцезе рядом с Падуном[9] прошёл совершенно без происшествий — Ленка всю дорогу читала какой-то романчик, а я работал с бумагами. Джакузи тоже попробовал — ну… забавно, хотя можно прекрасно обойтись и без него. Я и обойдусь, наверное.