Я предавался мрачным размышлениям, глядя через мутноватое стекло иллюминатора на проплывающий внизу океан леса с нечастыми проплешинами озёр и болот.

— О чём думаешь, Кени? — Ленка почувствовала моё настроение и забеспокоилась.

— Мне не нравится перспектива ещё одной встречи с каким-то Старшим, — честно ответил я. — Опасные они ребята, и я пока не понимаю, как с ними можно бороться. В этот раз нам повезло, потому что он никакого сопротивления от нас не ждал, но мне не хотелось бы полагаться на везение.

— Боишься? — насмешливо приподняла бровь она.

— Боюсь, — откровенно признался я.

— Но всё-таки с одним у нас получилось же справиться, — заметила Ленка.

— Как-то не очень уверенно мы с ним справились, — я с досадой вздохнул. — Проблема в том, что не мы будем решать, когда и где встретиться со вторым. Я не уверен, что мы сможем справиться с ним вдвоём, если он нападёт неожиданно — Лапы же с нами не будет, а она нам сильно помогла. А если он начнёт отлавливать нас по одному…

— То есть убивать Крота ты не собираешься?

— К чему этот глупый вопрос, Лен? — поморщился я. — Тем более, ты прекрасно знаешь ответ.

Вопрос был действительно глупым — если я убью человека просто ради того, чтобы он не мог кому-то что-то рассказать, то мне можно будет навсегда забыть о возвышении. И дело здесь вовсе не в том, что Сила меня якобы накажет — Силе совершенно безразличны люди, и её не интересует, что мы друг с другом делаем. Просто такой поступок полностью противоречит всем моим принципам. И если я выброшу свои принципы на помойку ради сиюминутной выгоды, то перестану быть интересным Силе. Такие никогда не смогут возвыситься, как бы они ни старались.

— Есть ещё один вариант, — прикинула она. — Можно не выходить из поместья. Ну а там устроить какие-нибудь ловушки, да и вообще, в поместье с нами мало кто сможет справиться.

— Сидеть в поместье и дрожать? Это немногим лучше.

— Ты утрируешь, Кени, — сказала она с укором. — Почему же дрожать? Устроить засаду на врага — это вполне нормальный способ боя.

— Важны нюансы, Лен. Это был бы нормальный способ, если бы мы знали, когда и где появится противник. Но представим, что нас вообще никто не станет искать — может ведь быть и такое? А мы сидим в поместье безвыходно и постоянно настороже — а вдруг кто-нибудь всё-таки появится? По-моему, это совсем не выглядит засадой на врага.

— Не совсем выглядит, — неохотно согласилась Ленка. — Тогда у меня нет других вариантов. Ну, кроме варианта, что надо побыстрее научиться таких убивать.

— Кроме этого варианта, да. Надо бы с Лапой по этому поводу пообщаться, но что-то она меня избегает.

— Ну хочешь, я с ней поговорю?

— Нет, Лен, она и так считает, что я за тебя прячусь. Не стоит её окончательно в этом убеждать, а то она вообще со мной разговаривать откажется. Вот, кстати, самое время её, наконец, отловить и серьёзно поговорить — на дирижабле у неё вряд ли получится от меня бегать.

А уклоняться от встреч со мной у неё действительно получалось прекрасно. Как только мы вернулись в лагерь, и я сообщил Алине о найденном провале, та немедленно развила бурную деятельность. Состав отрядов был полностью перетасован — теперь мы ходили строго академическими группами, а Алина постоянно где-то пропадала. Чем занималась Лапа, я не знал — может быть, какими-то своими делами, а может, ходила куда-то вместе с Алиной. Мы же целыми днями собирали траву всей группой, и от этого малоинтересного занятия у меня вряд ли получилось бы уклониться — Менски хоть и позволял мне некоторые вольности, но такое наглое пренебрежение обязанностями точно не стерпел бы. В лагерь мы возвращались поздно вечером, и возможности приватно пообщаться с Лапой совершенно не было — особенно учитывая тот факт, что она всячески старалась любого общения избегать.

Найти её каюту оказалось несложно — достаточно было отловить пробегающего юнгу и подержать его немного за шиворот, не давая сбежать. Я решительно постучал, и за открывшейся дверью обнаружилась хмурая Лапа.

— Привет, Тамила, — поздоровался я. — Надо поговорить.

— Зачем мне с тобой говорить? — она всем своим видом показывала, что говорить нам незачем.

— Я могу тебе объяснить, зачем тебе со мной говорить, — рассудительно ответил я. — Но ты точно хочешь, чтобы я объяснял тебе это прямо здесь, в коридоре?

— Мне твои объяснения не нужны, — упрямо сказала она.

— Знаешь, Тамила, ты начинаешь меня утомлять, — раздражённо сказал я. — Ты впутала нас в свои проблемы, а сейчас решила, что можешь просто соскочить, оставив нас с ними разбираться? Так вот, у тебя не выйдет. Даже не касаясь моральной стороны — ты, кстати, помнишь, что ты сейчас жива и здорова только благодаря нам? Я не стану взывать к твоей совести — если ты считаешь, что у тебя нет никаких долгов, можешь и дальше так считать. Но соскочить я тебе не позволю.

— И как ты мне не позволишь?

— Я тебя просто убью, — ласково объяснил я. — Ты поставила под угрозу мою жизнь, а главное, жизнь моей жены. Я мог бы тебе это простить, но не тогда, когда ты пытаешься нас опять подставить.

— А у тебя получится меня убить? — спросила она, сверля меня мрачным взглядом.

— Можешь даже не сомневаться, у меня на это вполне хватит возможностей. И я позабочусь, чтобы наше семейство знало, кто нас подставил. На тот случай, если мы не успеем сами тебя прикончить.

— Угрожаешь?

— Обрисовываю перспективу, — усмехнулся я. — Чтобы для тебя это не оказалось неожиданностью.

Она ещё немного поразмышляла, а затем посторонилась:

— Ладно, заходи.

Я вошёл и без разрешения присел на узкую койку. Лапа села на койку напротив — каюта была двухместной, как у всех студентов, но преподы размещались в каютах по одному. Лапу явно тоже отнесли к преподам.

— Я вас не подставляла, — наконец, сказала она.

— Строго говоря, не подставляла, — согласился я. — Но так уж получилось, что ты, пусть того не желая, втянула нас в свои проблемы. Поэтому, если мы умрём, то ты умрёшь следом. Я позабочусь об этом просто ради того, чтобы у тебя не возникло иллюзии, будто ты можешь свалить свои проблемы на нас, а сама остаться в стороне.

— Я ведь могу и уехать куда-нибудь подальше.

— Не поможет, поверь. Тебя найдут везде. И искать тебя будут не для разговоров. Искать тебя будут для того, чтобы убить, так что лучше не пытайся убежать.

— Мне не нравится этот разговор, — мрачно сказала Лапа.

— Мне он тоже совсем не нравится, — согласился я. — Его бы и не было, если бы ты не попыталась соскочить, загородившись нами. Ты сама до этого разговора довела. И раз уж мы выяснили, что соскочить у тебя не получится, предлагаю закончить с этим вопросом и перейти к конструктивному обсуждению.

— А скажи мне, Кеннер, — она внимательно посмотрела на меня, стараясь уловить какие-то признаки неискренности, — не пытаешься ли ты сам соскочить, загородившись мной?

— Не представляю, как бы я мог соскочить, — вполне искренне ответил я. — Но даже если бы такое было возможно, я бы этого делать не стал. Это закрыло бы мне путь к возвышению, понимаешь?

— Не понимаю, — в замешательстве сказала она. — Тебе разрешаются только благородные поступки — так, что ли?

— Да что за глупости, — с досадой отозвался я, — мы же не в рыцарском романе живём. Силе вообще безразличны наши поступки, для неё не существует таких понятий, как мораль, добро, или там благородство. Просто характер Владеющего должен быть цельным. Он может быть злодеем, но это должно быть в его характере, и он должен всегда вести себя именно так. А если он всегда изображает из себя благородного и доброго, но при случае может исподтишка сделать подлость, когда это выгодно, то такой в принципе неспособен не то что возвыситься, но даже дойти до какого-то заметного ранга. У Владеющего должны быть принципы, и он всегда должен жить в соответствии с этими принципами. Вот идея подставить тебя как раз полностью противоречит моим принципам. Теперь понимаешь?