Отец уже спал. В квартире темно, только на кухне монотонно тикали часы. Я постаралась тихо снять кеды и сразу прошла в ванну. Лампочка над раковиной часто мигала. Я не стала включать полный свет. Из зеркала на меня смотрела заплаканная я. Светлые волосы растрепались от ветра, тушь и стрелки на серых глазах растеклись от слез. Мне стало себя очень жаль. Я снова заплакала. Завязала волосы в пучок, сняла одежду и залезла в ванну. Холодная поверхность немного остудила мой пыл. Я включила воду и набрала ее в ладони. Несколько раз умыла лицо. В отражении крана я выглядела еще более печальной. От этого вида на меня снова накатила волна плача. Я согнула ноги и положила голову между ними. Если бы я сразу поняла, какой Кир на самом деле – ничего бы из этого не произошло. Сейчас я думала трезво. Его уже выдавала манера общения и то, что он всегда говорил только о себе. Ни слова про меня и мои увлечения, семью или банально оценки в школе. Даже не спросил куда я хочу поступать. Хотя тема колледжа – его любимая. Могла ли я себя винить в том, что он сделал? Конечно, нет. Никто не смеет вторгаться в личное пространство другого человека, да еще и с таким умыслом. Я просто хотела насолить Вадиму. Показать, что мне на него все равно и я тоже могу завести отношения. Глупая. Глупая. Глупая! Кому я хотела что-то доказать? Вадиму все равно на мою личную жизнь. У него со своей все в порядке.

В конец расстроившись, я вернулась в комнату. Не стала заводить будильник – завтра все равно воскресенье. Выключила телефон. Мне не хотелось ни с кем разговаривать или читать сообщения в чате класса. Я легла в постель и еще немного поплакала. Совсем не могла уснуть и ворочалась. Решила не бороться с собой и посмотреть что-нибудь. Выбор пал на “Острые козырьки”. Томас Шелби – вот кто настоящий мужчина. Он бы так никогда не поступил. Больше никаких парней. В этом году точно. Вселенная, видимо, захотела показать мне, что сейчас не время. И я не собираюсь оставлять этот совет без внимания.

7 сентября 2014 года.

Не знаю, сколько я проспала, но явно не выспалась. Голова трещала, будто предыдущим днем я знатно напилась. Потянулась к телефону и нажала на кнопку включения. Иконка загрузки появилось на черном экране змейкой загрузки, старающейся заглотить свой ускользающий хвост. Я смотрела на себя в отражении телефона – лицо опухло. Макияж черными линиями остался под глазами. Я плохо его смыла вчера. Хотя, если так подумать, я столько проплакала, что удивительно, что что-то осталось. Хорошая тушь.

Телефон наконец включился и я увидела сотню сообщений и пропущенных от Лизы. Чуть меньше от Вадима. А также кучу сообщений в чате класса с ругательными словами.

Лизончик: “Ева, ты добралась до дома? Не могу поверить, что этот урод так поступил!”

Чуть позже ночью:

Лизончик: “Ты видела пост в “Сплетнике”?! Я урою того, кто создал этот тупой паблик!”

Лизончик: “Ева, хочешь я приеду прямо сейчас? Ты как?”

Я не понимала, что происходит. Открыла переписку с Вадимом. Там оказалась похожая картина:

Вадим: “Ева, ты видела пост? Это правда?”

Вадим: “Не молчи.”

Я заволновалась и быстро открыла паблик “Сплетни. Школа № 32”. Все сразу встало на свои места.

8 сентября 2014 года.

В школу идти не хотелось. На самом деле вообще не хотелось выходить из дома. Закрыться. Зарыться. Исчезнуть. То, что выложили в “Сплетник” оказалось даже хуже того, как поступил со мной Кир. “Яковлева из 11”А” любит пошлости”, – говорилось в посте. И фотография девушки, сделанная в зеркало. В белье. Лица не видно. Также скрины переписок, сверху которых написано мое имя, в которых “я” как раз эти фото отправляла. И куча пошлых сообщений о том, как, где и с кем я хочу. Выставили анонимно. Ну конечно, кто бы стал подписывать свое имя под таким. Единственное, что меня успокаивало – я знала, что на фото не я. И что переписка не со мной. Лиза сразу поверила моим словам. Вадим, вроде как, тоже.

Я сидела на не заправленной кровати в одежде. Решила, что сегодня единственное, во что я могу нарядиться – черное худи и штаны. Даже если директор что-то скажет насчет внешнего вида – пусть. Мне уже все равно. На телефоне появилось сообщение:

Лизончик: “Я внизу, спускайся.”

Лиза сказала, что не даст мне идти в школу одной. В чате класса мало кто поверил, что скрины – фотошоп. А под тем самым постом уже набежало достаточно комментариев. Я не хотела их читать. Я и так знала, что там пишут. Со вчерашнего дня я вообще не заходила в сеть.

Я вовсе не ханжа и не против того, чтобы девушки общались на пошлые темы. Но я против того, чтобы это видели остальные. Даже если девушка захочет открыть эту сторону себя парню – он не должен распространяться. Она ведь доверилась ему.

Я не знала, чьи это скрины. Думала, Кир сделал их из мести. Слабый. Мерзкий урод. Мне хотелось врезать ему по его дурацкой физиономии. Он хотел опозорить меня, но ничего не выйдет. Я постаралась быть выше этого. Раз уж на них не я, то и волноваться не следовало.

Около подъезда уже стояла Лиза. Она обняла меня.

– Ты как? – с тревогой в голосе спросила она. – В группе все подчистили. Я пригрозила им, что мы с тобой пойдем в полицию, и видимо кретин, который ее ведет, испугался.

– Спасибо. Давай не будем об этом.

– Хорошо. – она опустила плечи. – Смотрела новую серию “Острых козырьков”? Ее вроде уже перевели.

– Да, как раз вчера. – Мы зашагали в сторону школы.

На первом этаже нас встретил дядя Коля. Его жизнерадостный вид всегда поднимал мне настроение. Вот кто, а он точно не видел этот пост.

– Как жизнь молодая? – он навалился на стойку охраны, когда мы подошли прикладывать пропуска.

– Все хорошо, дядь Коль. Как ваша? – табло загорелось зеленым и я прошла через турникет. Казалось, что каждый проходящий мимо школьник пялится на меня.

– Да, Ев, все ок’ей! – он показал жест пальцами, означающий это слово. – Отличного дня, девчонки.

– Вам тоже, дядь Коль. – ответила Лиза.

Мы прошли в раздевалку. Там на меня так же смотрели все, кому не лень. Однако, когда я поворачивалась на них – сразу отводили глаза. Конечно, это не первый раз, когда какую-то старшеклассницу выставляют в “Сплетник” в таком свете. Не первый и не последний. К сожалению, такова реальность в наше время. Но раньше так не поступалисо мной. Да, я знала, что пройдет пару недель и все забудут об этом. Случится какое-нибудь другое событие, и тогда все начнут обсуждать что-то еще. Стандартный сценарий.

Первым уроком по понедельникам биология. Антонина Павловна уже развесила на доске плакаты с эволюцией человека. От обезьяны до современного вида. Правда, кое-кто все еще остался на нижней ступени. Кто-то, чье имя начиналось на букву К.

Вадим влетел в класс. На его шее красовался свежий засос, хоть он и пытался скрыть его воротником рубашки.

– Ты как? – он обнял меня и приподнял. Мои стопы даже немного оторвались от земли.

– Все в порядке. – я попыталась выдавить улыбку. Он поставил меня, и я присела за парту.

– Ты знаешь, чьих рук это дело? – он присел за парту передо мной и повернулся, держась руками за спинку стула.

Я все еще не рассказала Вадиму про инцидент с Киром. Не хотела увидеть в его глазах то же, что увидела в глазах Лизы, когда она пришла ко мне вчера днем. И судя по всему, Кир также не рассказывал ему. Видимо, не такие уж они и друзья.

Звонок спас меня от ответа.

– После урока поговорим, хорошо? – прошептал он и встал около парты.

Антонина Павловна подошла к учительскому столу и поприветствовала нас.

– Пишем сегодняшнее число. Классная работа. – она надела очки, висящие на цепочке на ее шее. – Вы знаете, что делать. Тема сегодняшнего урока: “Эволюционная теория Чарлза Дарвина”. – Тоня присела за стол, – Неандертальцы на задней парте – потише! – по классу прошелся заразительный смех.

Сзади ко мне на стол прилетела бумажка. Я аккуратно раскрыла ее, чтобы учительница не заметила. На маленьком клочке нарисована обезьяна. Внизу, кривым почерком выведена надпись: “Ев, с таким бы тоже замутила?”. Я обернулась. На задних партах сидели самые оболтусы класса. К восемнадцати годам они еще не успели обрести мозги. И, видимо, никогда этого не сделают. Глеб Лисовской зажал рот рукой, чтобы подавить смешок. Вот уже и вправду неандертальцы. Я почувствовала, как глаза начали наливаться слезами и подняла руку.