Место для крепости не выбирают; его определяет природа. Холм, на котором построена крепость, господствует над большой естественной котловиной, тянущейся от Атлантического океана до Средиземного моря. Откуда бы ни пришел завоеватель — из Испании, из Франции, из Италии или Тулузы, — он не мог без опаски оставить у себя за спиной эту непобедимую крепость. И поэтому все — вестготы, франкские короли, арабы, виконты-феодалы, крестоносцы Симона де Монфора[59], короли Франции — по очереди либо укрепляли ее, либо пытались ею завладеть. Для этого использовались все тонкости военного искусства. Чтобы захватить цитадель, требовалось взять штурмом два ряда стен, а потом замок, последний оплот обороны. Система огня защитников крепости, воссозданная хранителем Пьером Амбри, была поистине устрашающей. Через бойницы лучники осыпали откосы градом стрел. Благодаря выдвинутым вперед башням, барбаканам, укрепленным воротам, «мертвых зон», в которых можно было укрыться от огня, не осталось. Галереи с навесными бойницами позволяли уничтожить тех, кто чудом сумел преодолеть пространство, обстреливаемое метательными снарядами. И, тем не менее, с помощью камнеметов, таранов, поджогов, подкопов, а позже — с помощью пушек нападавшим иногда удавалось пробить брешь в обороне. Тогда, чтобы справиться с врагом, в ход пускались бесконечные хитрости. Защитники замка, словно нарочно, позволяли врагу найти слабые места в обороне. И враг, попав в эту ловушку, действительно проникал в замок, но там он оказывался у подножья лестницы-тупика, которая никуда не вела, простреливалась со всех сторон, и на которую лились потоки кипящей смолы. Вечные военные уловки, старые как мир, и при этом всегда удачные. Всегда? Нет, ведь крепость Каркассон не единожды бывала захвачена неприятелем. Конечно, это случалось еще до того, как Людовик Святой и Филипп Храбрый[60] обнесли ее двойными стенами. В 1355 году Черный принц[61] довольствовался тем, что поджег нижний город, но не отважился атаковать замок. Следующие три века стали для Каркассона периодом счастья и покоя. После присоединения Русильона к Франции он перестал быть своеобразным «предмостным укреплением». Крепость превратилась в почетный гарнизон. На эспланаде построили дома. В замке разместились казармы. Глядя с вершины этого некогда неприступного утеса на красивые башни с вертикальными прорезями, из которых больше не вылетят смертоносные стрелы, я думаю о том, что произошло дальше: противостояние метательных снарядов и доспехов; пушки, разрушающие любые стены; броня, которую вначале не может пробить ни одна пушка, но которая вскоре тоже становится уязвимой; самолеты, пролетающие над самыми высокими крепостями, словно насмехаясь над ними; противовоздушная артиллерия и радары, следящие за самолетами и наводящие снаряды. Мы ушли далеко от зубчатых башен, но принципы войны не изменились. По-прежнему все дело в том, чтобы, как говорил Наполеон, оказаться сильнее всех в выбранном месте. А завтра? Уже сегодня в мире существуют только две крепости, одна на востоке, другая на западе. Их тараны и бомбарды — это пусковые площадки. Их часовые — это невидимые лучи, проходящие через Северный полюс. И в той и в другой, как некогда в Каркассоне, копают подземелья, чтобы прятать в них гражданское население и запасы продовольствия. Запасов соленой свинины в Каркассоне хватило бы на шесть месяцев. В наши дни осада шесть месяцев не продлится. Мы можем надеяться на то, что наши «города-крепости», одинаковые по силе, нейтрализуют друг друга, и войны миров не будет. Вот о чем я размышляю в то время, как два ветра долины Оды, серс[62] и влажный ветер со Средиземного моря, сталкиваются, порождая страшные завихрения над дозорным путем, а дети катаются на роликах по тысячелетним плитам вокруг старых колодцев.
Периге[63] Эта провинция вызывает у меня искреннюю и глубокую симпатию. Она далеко не самая богатая во Франции; промышленность здесь не так развита, как во Фландрии или в Лотарингии. Ее виноградники уступают славой виноградникам Жиронды, пейзажи куда скромнее пейзажей Оверни. Но, как мне кажется, в ней отражена самая сущность нашей страны. Эти долины, обсаженные тополями, окаймленные скалами и холмами, на которых высятся прекрасные замки; эти древние деревушки со старыми укрепленными церквями, с крышами из римской черепицы; эти маленькие городки, где еще можно увидеть особняки эпохи Возрождения, — здесь во всем чувствуется чисто французское изящество. Даже сама красота осталась какой-то по-деревенски сочной. В наших широтах люди впервые стали селиться именно в этой местности. В долине более бурной, чем Дордонь, реки Везер, в которой вода кажется черной, скалы испещрены бесчисленными дырами: некогда они служили входами в жилища. Отвесные склоны защищали первые человеческие семьи, обитавшие в них, от диких зверей. Поныне там находят тысячи орудий труда, охотничьи и боевые стрелы и даже примитивные светильники, при свете которых эти люди с удивительным мастерством расписывали стены пещер фигурами животных — без сомнения, с целью колдовства. В сегодняшних обитателях Перигора[64] сохранились проницательность и мудрость Монтеня[65] и Брантома[66], некогда бывших сеньорами здешних краев. Местные жители не стремятся разбогатеть; впрочем, это им вряд ли удалось бы, ведь возделывать землю в Перигоре очень трудно. Здесь не встретишь бескрайних плодородных равнин, как в Босе или в Нормандии. Промышленных предприятий мало. Однако, несмотря на отсутствие роскоши, люди здесь живут хорошо. Они не завидуют тому, чего не могут получить. Они довольствуются радостями стола и ума. Кухня этой провинции пользуется заслуженной славой. Это страна трюфелей, придающих особенный, восхитительный вкус и цыпленку, и омлету. На самой скромной ферме Перигора вам предложат изысканную гусиную печенку, на сером, чуть розоватом фоне которой так отчетливо выделяются черные пятнышки трюфелей; пироги с вишнями или мирабелью; паштет из свинины или гусятины и окорок. Все это запивают вином из Монбазильяка, не менее ароматным, чем «Шато Икем»[67]. За столом обязательно ведут беседу. Перигорцы известны как великие и блестящие рассказчики. В этих местах часто происходят драматические события, ведь здешние нравы остались не менее дикими, чем окружающие скалы. Люди часто изъясняются на чистейшем французском, используя простое прошедшее время, как это делал Андре Жид. Местный язык (ибо это именно язык, а не наречие) приберегают для посвященных. Это позволяет им шутить на темы, понятные лишь немногим, и лучше понимать друг друга. Тому, кто не понимает перигорского языка и не говорит на нем, в Дордони очень трудно преуспеть на политическом поприще. Поскольку земля не может прокормить всех своих детей, а эти дети очень умны, младшие отпрыски перигорских семей во все времена отправлялись покорять Париж или Версаль. При старом режиме самыми известными людьми во Франции становились выходцы из Перигора. Ла Форс, Лозен, Ноай, Айен, Бирон, Монфор, Тюренн, Салиньяк-Фенелон, Жюмильяк, Бонневаль, Люберсак[68] — вот лишь немногие из тех, чьи семейные усадьбы находились в Перигоре. В разные века в Отфоре жили трубадур Бертран де Борн, Мари де Отфор, любившая (платонически) Людовика XIII, и граф де Дамас, который до самой смерти ждал возвращения короля Генриха V. В Эксиде до сих пор можно увидеть остатки родового гнезда Талейрана-Перигора[69] — две высокие башни, вздымающиеся в небо над прелестным маленьким городком, которому я в своих романах дал имя «Шардей». вернуться Симон де Монфор, барон (ок. 1165–1218) — из рода баронов де Монфор-Амори, чьи земли находились в Иль-де-Франсе. Мать Симона де Монфора принадлежала к семейству английских графов Лестеров. После смерти отца земли унаследовал старший брат Симона, а сам он отправился в крестовый поход. К этому крестовому походу, четвертому по счету, в 1198 году призвал рыцарей-христиан папа Иннокентий II; к концу 1201 года войско было собрано и отправилось в путь. Этот поход не принес Монфору, как и большинству крестоносцев, ни славы, ни богатства. В 1209 году Симон де Монфор отправился в очередной поход, теперь уже против еретиков-альбигойцев. После кровавых побоищ, учиненных им в Мезьере и Каркассоне, Монфор был провозглашен вождем похода и получил во владение эти города и титул виконта. Латеранский собор в 1215 году даровал ему титул графа Тулузского, желая отблагодарить за ревностное служению делу Церкви. Граф Раймунд Тулузский, которого лишили владения в пользу Симона де Монфора, решил бороться за свои земли, и Монфор вынужден был осадить Тулузу. Во время одной из вылазок осажденных Монфор был убит пущенным из пращи камнем. Говорили, что это сделала какая-то тулузская женщина, желая отомстить за смерть владетеля Каркассона Раймунда-Роже Транкавеля, который был сыном графини Тулузской. вернуться Людовик IX Святой (1214–1270) — французский король, вдохновитель седьмого крестового похода. В юности, тяжело заболев, он дал обет возложить на себя крест, а когда поправился, собрал войско и отплыл на Кипр, затем в Египет. Поход, поначалу удачный, закончился поражением, Людовик перебрался в Сирию и прожил там четыре года, оказывая поддержку христианам. Вернувшись во Францию, Людовик быстро завоевал доверие знати и уважение народа. Он был мудрым и справедливым правителем, постоянно радел об усилении своего государства. В 1270 году он отправился в новый крестовый поход, на сей раз в Тунис, там заболел и вскоре умер. Его похоронили в усыпальнице французских монархов в Сен-Дени и канонизировали. Его сын и преемник на троне Филипп III Храбрый (1245–1285) вел войны с королями Кастилии и Арагона за господство над Наваррой и Сицилией, однако они закончились поражением Франции. Тем не менее, в годы его правления территория Франции значительно увеличилась за счет земель на юге: Филипп забрал себе выморочный лен графов Тулузских (Пуату, Сентонж, Овернь, Тулон, Альбижуа и другие территории), а затем, женив своего наследника на Жанне Наваррской, присоединил к Франции Наварру, Шампань и Бри. вернуться Черный принц — прозвище Эдуарда Плантагенета (1330–1376), принца Уэльского, старшего сына короля Англии Эдуарда III. Он получил его за цвет доспехов, в которых обычно сражался. Отличался выдающимися способностями полководца: во время Столетней войны, будучи еще совсем молодым человеком, разбил превосходящее по численности французское войско в битве при Пуатье и взял в плен короля Иоанна II Доброго. Эдуард умер от ран и болезней, не успев взойти на английский престол, который унаследовал его сын Ричард II. вернуться Серс (другое название — «нарбонец») — сильный ветер с запада или юго-запада в южных областях Франции, преимущественно в Лангедоке. Этот ветер всегда сухой, очень холодный в зимнее время и обжигающе горячий летом. вернуться Периге — город в Дордони, одном из пяти департаментов, составляющих область Аквитания. С востока на запад город перетекает река Иль. Периге образовался около 1240 года из двух небольших городков, расположенных менее чем в километре друг от друга. В одном, основанном еще римлянами и названном Везоном, находились резиденция епископа и дворец графа Перигора, другой, Пюи-де-Сен-Фрон, населяли простые горожане — ремесленники и торговцы. В Периге множество интересных исторических памятников разных эпох. Например, Везонская башня представляет галло-римский период, собор Сен-Фрон начинали строить в романском стиле, продолжили как готический и, наконец, увенчали византийскими куполами. В городе сохранилось и несколько домов эпохи Возрождения. вернуться Перигор — местность, входившая в обширную область Аквитания, занимавшую весь юго-запад Франции. Перигор получил свое название от кельтского племени петрокориев. Историческая область Перигор включает в себя нынешний департамент Дордонь, часть департамента Ло-и-Гаронна и небольшие части департаментов Ло и Коррез. Перигор состоит из четырех природных районов: в центре «белый» Перигор (Периге и долина реки Иль, обрамленная известняковыми плато), на северо-востоке «черный» Перигор (город Сарла, окруженный темными лесами, где преобладают дубы и пинии); «зеленый» Перигор у границы с Лимузеном, (холмистая, влажная местность, поросшая каштановыми лесами); наконец, на юго-западе «пурпурный» Перигор (последнее название появилось лишь в 1970 году), край виноградников и виноделия. Границы ландшафтных зон примерно соответствуют округам департамента Дордонь. Люди жили здесь с древнейших времен, о чем свидетельствуют сохранившиеся наскальные изображения. После завоевания кельтской Галлии римлянами Перигор вошел в состав римской провинции Аквитания; в эпоху распада Империи был завоеван франками. В Средние века эти земли составляли графство Перигорское. За территории, расположенные между Францией и английскими владениями в Аквитании, почти непрерывно шли кровопролитные войны. Только в 1607 году король Генрих IV окончательно присоединил к Франции Перигор вместе с другими владениями королевства Наварра. В 1790 году Перигор был выделен в отдельный департамент, границы бывшего графства немного изменились, а несколько месяцев спустя новый департамент получил название Дордонь. Край богат историческими памятниками разных эпох, его даже называют «землей тысячи замков». Он дал миру многих выдающихся политиков, военных, философов, литераторов. Большинство жителей Дордони упорно продолжают называть себя перигорцами, так и не смирившись с нелепым, по их мнению, переименованием этой древней земли. вернуться Монтень, Мишель де (1533–1592) — философ и писатель. Родился в замке Монтень в Перигоре. Получил прекрасное домашнее образование, его отец говорил с ним только на латыни. Затем окончил коллеж, изучал право, получил судейскую должность. Женившись, вышел в отставку, поселился в Монтене и с 1572 года начал работать над своими знаменитыми «Опытами», первые две книги которых увидели свет в 1580 году. Философ, основываясь на идеях Платона, Эпикура, Сенеки и Плутарха, высказал необычные для своего времени идеи. Всякой личностью, по его мнению, движет эгоизм, и это вполне естественно и даже необходимо для человеческого счастья. Главное — это достичь нравственного равновесия и ясности духа. Монтень, изучая себя как представителя всего человеческого рода, выработал определенную точку зрения — скептицизм, убеждение в недостоверности, относительности человеческого знания и, следовательно, бессмысленности всякого догматизма. Провозглашение каких-либо истин абсолютными — не более чем гордыня слабого разума. Монтень полагал, что прекрасной основой общественных отношений мог бы послужить благоразумный скептицизм. В эпоху религиозных войн воззрения Монтеня благотворно сказывались на умах его современников; известно, что к его мнению прислушивались как ярый католик король Генрих III, так и один из вождей протестантов Генрих Наваррский. вернуться Брантом, Пьер де Бурдей, сьер де (ок. 1535–1614) — французский историк и мемуарист. Состоял на королевской службе, много путешествовал, бывал в Испании, Португалии, Шотландии, Англии, на Мальте, особенно любил Италию, ее историю и искусство. Постоянно бывая при дворе, Брантом вел жизнь светского повесы, ухаживал за фрейлинами королевы Екатерины Медичи. Однако именно такая жизнь заставляла его постоянно быть в центре политических событий, знать и видеть многое из того, что было недоступно другим людям. Он принимал участие во многих военных кампаниях, был знаком едва ли не со всеми выдающимися людьми того времени. Однажды он попал в опалу и вынужден был удалиться в родовой замок. Когда, упав с лошади во время прогулки, Брантом оказался надолго прикован к постели, то от скуки стал диктовать секретарю мемуары о придворной жизни. Брантом был очень наблюдателен и остроумен и сумел создать целую галерею удивительно живых портретов знаменитых людей; таковы, например, два биографических цикла о знаменитых военачальниках того времени, французских и иностранных. Самая известная его книга — «Галантные дамы» (вышла спустя много лет после смерти автора). Записки Брантома — достоверный документ эпохи, написанный изящным и красочным слогом. вернуться «Шато Икем». Икем — старинный замок во Франции, в области Бордо. Он находится в небольшом, но известном во всем мире районе Сотерн, где производятся чудесные белые десертные вина. «Шато Икем» виноделы называют вершиной сотерна. Это янтарное сладкое вино с ароматами сушеного абрикоса, пряностей, меда, иногда миндального ореха или душистых трав. Оно очень высоко ценится, так как вкус его неповторим, а производство чрезвычайно трудоемко: собирают виноград не целыми гроздями, а отдельными ягодами, которые снимают по мере их созревания. вернуться Ла Форс. — Анри Номпар де Комон, герцог де Ла Форс (1582–1678), французский военачальник, в 1622 году отличился при осаде Монтобана, одного из оплотов протестантов, был отмечен милостью короля Людовика XIII и получил звание генерала. Лозен. — Антонен Номпар де Комон (1632/33–1723), маркиз де Пюигильен, граф де Сен-Фаржо, получил титул герцога де Лозена в 1692 году. Он был капитаном королевской гвардии, командовал драгунским полком. Был одним из полководцев во время похода во Фландрию. Остался в истории как опытный военачальник и известный придворный обольститель эпохи Людовика XIV. Ноай. — Адриен Морис, маркиз де Монклар, герцог де Ноай (1678–1766), полководец и государственный деятель, маршал Франции; участвовал в войнах за испанское и австрийское наследство, был министром, затем государственным секретарем по иностранным делам. Айен. — Луи де Ноай, герцог Айен (1713–1793), сын Адриена Мориса де Ноай, маршал Франции; участвовал во многих сражениях, в том числе в битве при Фонтенуа. Был галантным придворным и острословом, пользовался расположением Людовика XV и его могущественной фаворитки маркизы де Помпадур. Бирон. — Арман-Луи де Гонто-Бирон (1747–1793), граф, затем герцог Бирон, пэр Франции. Был храбрым военным, сражался на Корсике, возглавлял военную экспедицию в Сенегале. Участвовал в войне за независимость Соединенных Штатов, воюя против англичан. По слухам, был любовником Марии-Антуанетты. Его казнили на гильотине в конце 1793 года. Монфор. — См. коммент. 59. Тюренн, Анри де Латур д’Овернь, виконт де (1611–1675) — маршал Франции. Участвовал в сражениях Тридцатилетней войны, во время Фронды возглавил армию короля и разгромил Конде у стен Парижа. Учил ратному делу молодого Людовика XIV, отправившись вместе с ним в поход во Фландрию (1667). Фенелон, Франсуа де Салиньяк де Ла Мот (1651–1715) — французский писатель и религиозный деятель, член Французской академии, архиепископ Камбре. Был воспитателем внука Людовика XIV герцога Бургундского. Написал несколько богословских трактатов, повесть «Похождения Аристоноя», книгу басен, сделал прозаический перевод «Одиссеи» Гомера. Самое знаменитое его произведение — «Приключения Телемака, сына Одиссея» (1699). Жюмильяк, Жан Жозеф де (1706–1775) — архиепископ Арля, государственный деятель, кавалер Ордена Святого Духа. Член комиссии по церковным делам, созданной королем Людовиком XV. Бонневаль, Клод Александр, граф де (1675–1747) — доблестный офицер, служивший на флоте, затем в армии. Обидев насмешливым словом госпожу де Ментенон, фаворитку Людовика XIV, попал в немилость. Оскорбленный, он решил покинуть родину и перешел на службу к австрийцам, воевавшим тогда с Францией, затем к туркам. Принял ислам и стал турецким военачальником, известным под именем Ахмет-паша. Люберсак, Шарль Франсуа де (1730–1804) — священнослужитель, литератор, историк. Написал фундаментальный труд «Рассуждения о памятниках всех времен и народов», ряд книг на исторические и политические темы. Во время революции вынужден был уехать в Англию. Скончался в Лондоне. вернуться Талейран-Перигор, Шарль-Морис де (1754–1838) — французский политик и дипломат, многие годы занимавший пост министра иностранных дел. Его род вел начало от Адальберта Перигорского, вассала Гуго Капета. Родители готовили его к карьере священнослужителя: он учился в семинарии Сен-Сюльпис, затем в Сорбонне. В 1779 году Талейран принял духовный сан. С 1780 года он стал представителем французской церкви при дворе и вместе с архиепископом Ахенским ведал ее имуществом и финансами. В 1788 году стал епископом Отенским. В 1789 году был избран в Генеральные штаты от духовенства. Он стал одним из авторов Декларации прав человека и подготовил проект национализации Церкви. 14 июля 1790 года служил торжественную мессу в честь праздника Федерации. Во время террора жил в Англии, куда отправился с дипломатической миссией. Вернувшись во Францию, в 1797 году стал министром иностранных дел, сделал ставку на генерала Бонапарта и содействовал его приходу к власти. В годы Империи участвовал в похищении и убийстве герцога Энгиенского, а впоследствии по этому поводу произнес свою знаменитую фразу: «Это хуже, чем преступление, это ошибка». В политике и дипломатии Талейран часто вел двойную игру, не раз втайне от Наполеона вступал в сговор с представителями враждебных Франции государств и получал от них взятки за те или иные уступки в переговорах. После крушения Империи активно способствовал реставрации Бурбонов. Был отправлен в отставку, но при Луи-Филиппе вновь занял высокий дипломатический пост. Умер Талейран в Париже. |
