— Да, кажется, понимаю.

Наверное, это что-то вроде отрицательного и положительного резус — фактора в моем мире. Но и с этим уже земляне разобрались. Делаешь уколы, и всё.

— Вот именно поэтому мы не можем просто вас отпустить. Есть определенный закон. Мы должны вас передать суду, где они решат, на какой планете вы будете жить дальше.

— Но в тюрьму же их не посадят?

— Не должны.

— Звучит не очень. Хорошо, а дальше? Их тоже принудят стать чьими-то любовницами?

— Все зависит от того, на какую планету они попадут, — пожимает плечами Зоуи. — Такие правила. Я с этим ничего не могу сделать. Если бы Земля подписала договор с ассоциацией, все было бы гораздо проще. Но они наотрез отказываются. Ты лучше думай о том, что попала не в самые плохие условия.

— Как сказать. Из меня инкубатор для детей пытаются сделать.

— А что здесь плохого? Многие девушки мечтают о семье и детях. В чем проблема?

— Да, серьезно, в чем проблема? Может быть, в том, что всё это происходит без моего согласия?

— Собирайся. После ужина маршал захочет видеть тебя в своей комнате. Постарайся выглядеть привлекательно.

Ни одно из платьев, которые мне показала Зоуи я выбрать не смогла. Слишком вызывающие и экстравагантные. Поэтому я осталось в спортивном костюме, который мне дали, когда привели на крейсер.

В назначенное время я пошла в столовую, где встретилась с девочками.

Саша и Лена молча ели свой ужин, Яна рассматривала странную субстанцию на своей руке, которая фиксировала перелом, а Вита и Лика о чем-то тихо перешептывались.

— Как твоя рука? — спросила Яну.

— Лучше, — Яна пошевелила пальцами, и прозрачная субстанция засияла синим цветом. — Больно, но уже неплохо шевелю пальцами, даже сил прибавилось, еще несколько часов назад я вилку держать не могла.

— Тебе удалось что-то узнать? — спросила Саша.

— Кое-что узнала, — начала я шепотом и девочки придвинулись ко мне ближе. — Мы, землянки, находимся тут нелегально, потому что Земля не подписала какое-то там соглашение. Поэтому мы должны быть переданы Суду, там решат, что делать дальше.

— И какие перспективы? — спросила Яна.

— Не очень радужные. Скорее всего, решат, чтобы мы стали чьими-то женами. Землянок ценят за способность к деторождению от разных рас.

— Ну, тогда меня в открытый космос выбросят, — усмехнулась Вита, — я бесполезна.

— Почему?

— Я бесплодна, у меня… вырезана матка.

— Мне жаль.

Мы с девочками сочувственно посмотрели на Виту.

— У меня тоже проблемы со здоровьем, — сказала Саша, — поэтому я не самый ценный экземпляр для продолжения рода.

— Девочки, а тут у всех какие-то тяжелые болезни или это совпадение? — спрашиваю я и окидываю взглядом своих подруг.

— Тетрада фалло, — говорит Лика, — это порок сердца, очень серьезно. Я не должна была дожить до четырех лет, так врачи говорили, но мне сделали операцию в десять лет, и вот… Правда, одышка на всю жизнь и быстрая утомляемость. В моей карточке написано, что рожать мне нельзя, я беременность не переживу.

— А у тебя что? — спрашиваю Яну.

— Несколько курсов химиотерапии, мои яйцеклетки пустые.

Мы замолкаем. Не хочу говорить о себе. Слишком больно.

У меня были подозрения, что мы по каким-то причинам не подошли кморфам, поэтому нас и заперли в клетках.

— Что же с нами будет? — выдыхает Саша.

— Ну, может их медицина лучше нашей? — Яна рассматривает свою руку. — Не то, чтобы я стремилась рожать детей для инопланетян, но еще год назад я думала, что моей жизни конец. У меня большие долги, кредиты и я уже просто не справлялась с навалившимися проблемами. Я лишилась квартиры, пришлось бросить работу. Еще несколько недель назад я думала, что конца и края нет моим проблемам. У меня не было денег даже на еду, а сейчас… Честно, я не думаю, что мне где-то будет хуже, чем на Земле.

— А, если они смогут и правда вылечить нас? — я вижу в глазах Виты надежду, — я всегда мечтала о детях…

Я удивлена. Думала, новость о подобном воспримут гораздо хуже.

— Будь что будет, — говорит Саша, — только бы не к кморфам, этих гадов я запомню на всю жизнь, и если встречу еще хоть одного…

Я вздрагиваю от воспоминаний. Никогда не забуду, как Саша проткнула кморфу глаз.

Мы замолкаем. Девочки смотрят за мою спину, и я медленно оборачиваюсь.

Зоуи.

— Ты почему не переоделась? — она смотрит на меня с укором.

— Размер не подошел.

— Сама будешь с маршалом разбираться. Десять минут, и иди к нему.

Зоуи уходит, а девочки смотрят на меня.

— Что он хочет от тебя? — спрашивает Саша.

— Детей.

Я встаю со своего места и иду к кабинету маршала.

Нет смысла ждать десять минут, мне кусок в горло не полезет. Нужно идти к маршалу.

Я подхожу к каюте маршала и не знаю, что мне делать дальше. Поднимаю руку, чтобы коснуться приборной панели, но тут дверь сама открывается.

Несколько секунд стою на пороге, но затем все же решаюсь войти.

Мне некуда бежать. Я не могу отказаться. Я должна была прийти к нему, понимаю это. Но всё же я не собираюсь так быстро сдаваться.

Я найду способ сопротивляться ему.

Делаю несколько шагов по каюте, смотрю по сторонам. Никого. Поглядываю на дверь, которая, судя по всему, ведет в ванную комнату.

Тихо.

Подхожу ближе к мониторам, на которых мерцают непонятные знаки, напоминающие руны и цифры. Совершенно ничего не понимаю в этом языке.

Иду к одной из полок, где я видела книги. Беру одну. Классика русской литературы. Просматриваю несколько книг. Обычная художественное литература, ничего интересного. Ставлю книги на полку.

Снова подхожу к мониторам, сажусь в кресло, вглядываюсь в знаки, надеясь увидеть в этом какую-то логику.

Конечно, я не смогу разобраться в незнакомом мне языке за несколько минут. Но от этого не менее любопытно.

— Что-то ищешь?

Слышится грозный голос за моей спиной.

Я резко вскакиваю со стула и поворачиваюсь.

Маршал.

Нервно сглатываю. Чувствую себя маленьким ребенком, которого поймали на какой-то мелкой шалости.

Опускаю взгляд в пол.

— Нет, просто было любопытно.

— И что же тебе было там любопытно? Ты же не знаешь виолекианский язык.

— Не знаю. Но хотела бы изучить.

Быстро смотрю в глаза маршалу, а затем снова опускаю взгляд в пол, вспоминая слова Зоуи. Покорность.

Жаль, я не из тех девушек, которые умеют соблазнять мужчин, может, тогда у меня был бы шанс поставить свои условия.

— Изучить виолекианский язык непросто, — говорит маршал, — но хорошо, что у тебя есть такое желание. Возможно, тебе это может пригодится.

Он замолкает, а я чувствую такое напряжение, что не могу дышать. Мне очень страшно.

— Вы… Я… — Пытаюсь подобрать слова, — я понимаю, что вы от меня хотите, но…

— Я не буду брать тебя силой. Не волнуйся. Всему свое время.

Выдыхаю. Чувствую небольшое расслабление.

— Это может быть ошибкой? Может быть, я не ваша Звезда, или как вы меня назвали?

— Называй меня Ксантр и на «ты», у нас не принято так обращаться.

— Хорошо.

Киваю, про себя повторяю его имя. Имя не сложное, но из-за особенностей акцента маршала он произносит его не так как я. «Кс» будто сливается в один протяжный звук.

— Маша, — говорит Ксантр, — я жду.

— Что вы, то есть ты ждешь? — осторожно смотрю на маршала.

Он будто играет со мной, чувствует, что я в уязвимом положении.

— Что ты хочешь?

— Свободу, — Говорю не раздумывая, а потом добавляю, — для себя и моих девочек.

— Свободу, — ухмыляется маршал, — это я дать тебе не могу.

— А ты можешь помочь девочкам? Я знаю про Суд, понимаю, что их ждет. Понимаю, что обратно на Землю их не вернут, но я хочу, чтобы у них было все хорошо, чтобы их никто не обидел.

— Ты не думай, что мне сильно нравится, что твои подруги на этом крейсере. Для меня это лишние проблемы, которые никак не укладываются в мои планы. И всё, что я хочу — это поскорее передать их в Суд, чтобы дальше заниматься своими делами.