— К счастью, до этого не дошло, — улыбнулась мама и протянула врачу пакет. — Это вам.

— Ну, что вы. Не стоит. Я делаю свою работу, за которую мне платит барон. В дополнительной оплате нет никакой необходимости. — Иван Иванович выставил перед собой руки, защищаясь от магарыча, но наткнулся на глаза моей мамы.

— А это и не оплата. Это благодарность. Я-то думала, что Миша до конца месяца пролежит в больнице, а вы сотворили чудо.

— Ну, спасибо, — засмущавшись, ответил врач и немного покраснел. — Правда, я тут совсем не при чём. Лечили стандартно, но все переломы на вашем мальчике срослись, извините, как на собаке.

— Гав, гав, — подал я голос, сидя на краю кровати. — Можем мы уже идти?

— А, да. Конечно. Нужно только поставить роспись вот здесь и здесь. — Он протянул маме пару бланков. После того, как Елизавета Максимовна их подписала, врач указал нам на выход. — Всё, не смею больше задерживать. И надеюсь, что мы больше не встретимся в стенах этого здания.

— Благодарю. Я тоже на это надеюсь, — ответила мама и потянула меня на выход, но я внезапно остановился и посмотрел на Ивана Ивановича.

— А можно мне зайти в пятую палату?

— Эммм… А зачем? — растерялся врач.

— Хочу поплощаться с Фёдолом Яковлевич.

— Вы знакомы? — удивился Иван Иванович.

— Немного, — уклончиво ответил я, и врач, поколебавшись, кивнул.

— Тогда вперёд.

Я выбежал в коридор и остановился у пятой палаты, в которой сейчас находился врач.

— Фёдор Яковлевич, пришли ваши анализы, — тяжело вздохнув, сказал врач.

— И, судя по вашему выражению лица, я буду жить вечно, — усмехнулся Яковлевич. — Но только в памяти людей. Я так и понял.

— Простите. Мы сделали всё, что в наших силах, — извинился врач.

— Да не переживайте. Тот, кому суждено умереть в огне, не утонет. Всё так, как и должно быть, — отмахнулся Яковлевич.

— Крепитесь. У вас осталась неделя, может две. Рекомендую провести это время с близкими.

— Так и поступлю.

Повисла тяжелая пауза, после которой врач снова извинился и ушел. Я прошмыгнул в приоткрытую дверь и уставился в весёлые глаза мужчины, который больше походил на оживший труп.

— Малышок, а ты чего тут? Пришел кого-то навестить? — бойко спросил Фёдор Яковлевич и улыбнулся.

— Я зашел пожелать вам доблого здлавия, — сказал я и протянул ему руку.

Костлявая мозолистая ладонь стиснула мою кисть, и я заметил в уголках глаз мужчины наворачивающиеся слёзы. Я выглядел так мило, или напомнил Яковлевичу кого-то из близких? Впрочем, это не важно. В голове прозвучал вибрирующий женский голос:

«Желаете применить модификатор 'Похититель»?«. Мысленно отдал команду 'применить», после чего голос сообщил «Процесс запущен. Будет похищена произвольная доминанта, после чего повторный процесс изъятия станет недоступным».

В голове нарастала пульсация. Кажется это звуки ударов моего сердца. Оно бешено бьётся, оглушая, вытесняя собой все звуки. Следом за биением в голову врывается жуткая боль. Как будто кувалдой ударили по затылку. Застонав, я упал на пол и скорчился.

— Парень! Что с тобой? — спросил Яковлевич, вскочив с кровати.

Я хотел ему ответить, что всё хорошо, но смог выдавить из себя лишь сдавленный хрип.

— Хы-ы-ы…

Проклятье. Как же больно. Сконцентрировавшись, с трудом проваливаюсь в чертоги разума и вижу в телесных доминантах новый кристалл. Он занял последнюю ячейку и это:

«Нейробластома — опухоль симпатической нервной системы».

Твою мать, так вот что испытывал этот мужик каждую секунду? Как будто в глазницу вставили раскалённый прут и провернули его там, наматывая мозги на железяку.

— Пелелаботать, — простонал я.

«В пользу какой доминанты вы желаете переработать „Нейробластому“?». Спросил женский вибрирующий голос, и я почувствовал что меня трясут за плечо.

— Без лазницы! Пелелаботай уже эту гадость! — выкрикнул я, не в силах даже думать от этой чудовищной боли.

«Запрос принят. Нейробластома переработана в пользу повышенного болевого порога. Повышенный болевой порог. Доминанта заполнена на 25%. Для развития способности желаете переработать новую доминанту?»

Стоило кристаллу нейробластомы лопнуть, как боль резко прекратилась. Осталось лишь сердцебиение, оглушительно отбивающее ритм в ушах. Я вывалился из чертогов разума и увидел перед собой маму и Яковлевича. Оба были напуганы.

— Плосто живот плихватило. Я сейчас, — соврал я и попытался выбежать из палаты, но мама остановила меня.

— Миша, у тебя кровь из носа идёт, а с глазами что? Все капилляры полопались. — Она обхватила мою голову ладонями и стала пристально изучать лицо

— Всё холошо. Я сейчас. — С трудом освободившись из её хватки, я пошел на выход, остановился у двери и, не оборачиваясь, сказал. — Сколо вам станет легче. Я обещаю.

— Ага. Ты, главное, сам не хворай, — обеспокоенно отозвался Яковлевич.

— Посталаюсь

Выбежав в коридор, я направился в туалет. Честно говоря, даже не понимаю, зачем я туда пошел. Раковины висели чертовски высоко, и я не мог дотянуться до кранов, а унитаз мне совсем был не нужен. Но легенду о том, что живот прихватило, я должен был поддержать. Постоял пару минут, раздумывая о том, насколько же силён дух Яковлевича, если он всё время терпел такую боль — и даже улыбался.

Жуть какая-то. Впрочем, всё позади. А я теперь могу открыть свою клинику. Приходи ко мне лечиться и котёнок, и волчица. Ха-ха. Котёнка я, правда, уже исцелил один раз. Осталось вылечить волчицу, и я стану настоящим доктором Айболитом.

Интересно, если следующим улучшением пирамидки я выберу «Сканер», то я смогу выбирать, какую конкретно доминанту извлекать при похищении? Или же это так и останется случайным выбором? Кстати, «Похититель» очень полезен, ведь теперь я могу из одного существа получить аж целых две доминанты за раз. Правда, нужен физический контакт, что немного усложняет процесс изъятия.

Я вышел в коридор и увидел маму. Она всё это время стояла под дверью и ждала меня.

— Миш, ты как себя чувствуешь? — встревоженно спросила она.

— Всё холошо. А когда плиедем домой, будет ещё лучше. — Я взял её за руку и спросил. — Едем?

— Конечно. Я тебе пирожков напекла с малиновым вареньем. А ещё блинов нажарила. Стасик мёда купил. Ой… — Мама осеклась, поняв, что слишком ласково назвала Гава.

— Всё нолмально. Называй Гава так, как хочешь, — сказал я, улыбнувшись.

— Какой ты у меня умный, — ласково сказала мама и снова нахмурилась. — И всё-таки капилляры в глазах сильно полопались, надо тебя врачу показать.

— Ма-а-ам! Ну всё, поехали домой. Я блины хочу скушать, а не толчать здесь ещё полдня, — начал я канючить, как это делают дети.

— Ладно, ладно. Тем более, что такси до сих пор ждёт у входа.

— Гав нас забелёт?

— Нет, Стасик работает. Я на обычном такси приехала.

— Тогда бежим сколее! А то там такая пеня накапает, что Гав не ласплатится до конца своих дней! — весело выкрикнул я и потащил маму за собой.

Она не особо и сопротивлялась. Хихикнула и побежала следом. Честно говоря, я был счастлив покинуть стены больницы. Да, она дала мне очень много доминант, но всё что мог, я уже добыл, если не считать правого крыла больницы, куда так и не удалось попасть. Ну и чёрт с ним. В городе полно народа, а значит, без доминант я всяко не останусь!

Мы вышли на улицу. Птички поют, свинцовое небо над головой, ласточки летают так низко, как будто с минуты на минуту ливанёт дождь. А ёще этот свежий, пьянящий запах свободы. О боги, как же это прекрасно!

У ворот поликлиники стоял старенький автомобиль, за рулём которого храпел седой дед. К нему мы и направились. Мама открыла заднюю дверь, усадила меня, после залезла в салон сама. Но дед так и не проснулся. Я со всего размаха ударил ладонью по его сиденью.

— Уважаемый! Вылубай счётчик! Поехали! — заорал я, что было сил.

Таксист аж подскочил от испуга.