Заклинание сработало отлично. Когда я резанул ножом по её боку, сразу понял, что плоть твари довольно мягкая, а значит, для атаки иглы подойдут идеально. Конечно же, крыса от этого не умерла, слишком мало крови она потеряла, но очень скоро она сдохнет. Я запрыгнул в спальню и закрыл за собой дверь.

Существо врезалось в створку со стороны кухни, едва не опрокинув меня, но я удержался и навалился всем весом на дверь. Острые когти стали царапать деревянную створку, зубы клацали, издавая стальной лязг. Судя по всему, крыса грызла дверную ручку. Тварь хрипела, стараясь издать писк, но видимо, я повредил голосовые связки. У крыс ведь есть голосовые связки?

Впрочем, не важно. С каждой секундой напор существа становился всё слабее и слабее, пока и вовсе не затих. Опустив голову, я увидел, что стою в лужице чёрно-красной жижи. Сделав шаг назад, я потянул ручку на себя. Из дверного проёма вывалилась крысиная голова с окровавленной пастью. Тварь всё ещё дышала, но вот сил подняться у неё уже не было.

Склонившись над существом, я сморщился от омерзения, так как вонища от него стояла жуткая. Чёрные крысиные глазки смотрели в пустоту, грудь тяжело вздымалась и опускалась.

— Ну, что тут скажешь? Мир твоему брюху или как-то так, — сказал я и вогнал нож в глазницу существа.

Тварь вздрогнула, после чего мышцы крысы расслабились, и она обмякла. Вытащив нож, я прикоснулся в кровавому разводу на лезвии пальцем и услышал женский вибрирующий голов:

«Обнаружен образец ДНК. Желаете ознакомиться?».

— Давай ознакомимся, — кивнул я, обернулся и вытер лезвие ножа об одежду, валявшуюся на полу.

'Образец содержит следующие доминанты:

«Острый нюх»,

«Звериное чутьё»,

«Эмпатия»,

«Чистоплотность»,

«Переносчик чумы»,

«Ядовитый хвост»,

«Острые клыки».

Да уж. Занятный список. Причём совершенно не понятно, как сочетается чистоплотность с доминантой переносчика чумы? А ещё, как именно тварь распространяет чуму? Через ядовитый хвост, зубы, или её переносят блохи? Подумав об этом, я тут же отпрянул назад, ища взглядом мелких насекомых. Да, у меня есть сопротивление яду, но против болезней оно будет бесполезно.

В дом влетел воробей, приземлился на тушу твари, после чего изменил свою форму, приняв мой облик. Я бросил мимику нож, и он принялся резать крысиный хвост. Отсёк его под самый корень, после чего направился на улицу, а я, не желая приближаться к туше, на всякий случай вылез в окно.

Я направил Мимо в сторону зеленоватого тумана, уж очень было интересно, что это такое, и что произойдёт, если забросить в него органику. Мимик приблизился к облаку и швырнул в его центр крысиный хвост. Пару секунд ничего не происходило, а потом из-под крысиной кожи проросли зелёные побеги и попёрли в рост, а сам же хвост стал усыхать прямо на глазах. Растения выпили из него все соки.

Ого! А если бы я не успел затормозить и влетел в туман на полном ходу? Боюсь, моя история на этом бы и закончилась. Чёрт! Забыл самое важное. Вернул мимика в дом, чтобы он вырезал у крысы из груди Слезу Мироздания. Прошло немногим больше минуты, и Мимо с недовольной физиономией выбросил из окна нож, перепачканный кровью, полотенце и крошечную сферу, похожую на жемчуг.

Внутри сферы плескалась молочно-белая жижа, по которой пробегали голубоватые всполохи искр. Оболочка жемчужины — мягкая настолько, что страшно её раздавить. Подобрал с земли нож и вытер его о синеватое полотенце с вышитыми на нём облаками. На ткани осталась красноватая полоса. Зачем мне полотенце, спросите вы? Ну надо ведь каким-то образом коллекционировать доминанты.

Полотенце тут же отправилось в пространственное хранилище, а жемчужину я убрал в карман. Ну, что я могу сказать? При первом приближении, могу смело сказать, видал я в этом мире существ и пострашнее. Да, мне придётся не сладко, если на меня нападут сразу три или четыре твари, но по одиночке я их раскидаю без особого труда. По крайней мере, так будет до тех пор, пока у меня есть мана. А маны…

Я прислушался к себе и понял, что исчерпал почти половину резервуара. Похоже, зря игрался с трансформацией мимика. Ну, зато теперь я знаю, насколько опасны аномалии не из книжек, а, можно сказать, видел всё собственными глазами.

Я перевёл взгляд на противоположную улицу. Три дома были разбросаны по округе и лежали ровным слоем обломков, перемолотых взрывами. В эту прореху виднелось кладбище, в центре которого клубилось белёсое облако высотой около двух метров.

— Разлом, — улыбнулся я.

Именно так он был изображен в книге, которую я читал в пансионате. Почему-то аномалии зачастую имели довольно низкий цветовой профиль. К примеру, термическая аномалия визуально выглядела, как красновато-оранжевые искры, изредка вспыхивающие на уровне пары сантиметров от земли. А вот разломы поднимались вверх, порой даже на десятки метров, в зависимости от их ранга.

Разлом, который видел я, был первого ранга. По-хорошему я добыл то, что хотел, и нужно уходить… Эх… Как там говорил Гарик? Кажется «жадность фраера сгубила». Зыркнув по сторонам, я побежал на противоположную сторону улицы.

Екатеринбург.

Поместье Архарова.

В детскую спальню сквозь приоткрытые шторы просачивались солнечные лучи. За окном пели птички, а в комнате пахло детской присыпкой. Тут и там лежали сотни разнообразных игрушек. Плюшевые мишки, машинки, солдатики. Совершенно не ясно, зачем они новорождённому, но так уж захотелось его матери.

— Ну, что там? — поторопила кудрявого профессора Зинаида Парфирьевна, младшая жена барона Архарова и, пожалуй, самая амбициозная.

Зинаида давно хотела родить Константину Игоревичу сильного наследника и, похоже, всё получилось. Во всяком случае, она на это очень надеялась. На детской кроватке лежал мальчик, которому от роду было всего две недели. Агукал, тянул руки к очкарику, склонившемуся над ним.

— Чего вы молчите⁈ — возмутилась Зинаида Парфирьевна, когда профессор ей не ответил.

Кудрявый вздохнул, распрямил спину и посмотрел на девушку, которая была вдвое моложе него, поверх очков.

— Зинаида Парфирьевна, при всём уважении к вам, у меня очень кропотливая работа. Я мог бы сделать её быстро, если бы вы привезли мальчика в Тагил, в ЛИЧ. А здесь…

— Делайте свою чёртову работу, иначе я сделаю всё, чтобы вас вышвырнули с занимаемой должности, — прошипела Зинаида Парфирьевна.

— Хо-хо-хо. Милочка. Не надо мне угрожать. Я воробей пуганый, — рассмеялся профессор, расстегнул пару пуговиц халата, а затем и рубахи. Отодвинул ткань в сторону и показал девушке огромный шрам около сердца. — Работа на барона Архарова всегда была опасной. Мою машину даже взрывали. Кажется, трижды. Ничего, я привык к угрозам, как словесным, так и реальным. Поэтому я предлагаю вам прогуляться и дать мне спокойно делать своё дело.

Ноздри Зинаиды Парфирьевны раздулись от возмущения, словно кузнечные меха. Она опалила собеседника злобным взглядом, но ничего не сказала.

В целом профессор был прав. Его выдернули из Тагила по прихоти Зинаиды, так как она не понимала, с какой стати она, жена барона, должна ехать в тьмутаракань? Пусть этот яйцеголовый едет в столицу баронства и бьёт челом об пол. А он вон какой оказался — не только челом не бьёт, а ещё и хамит. Скотина.

Профессор потянулся к мане и направил её в энергетические центры младенца. Мальчик звонко рассмеялся, будто его начали щекотать.

— Ага. Неплохо, неплохо, — пробурчал себе под нос профессор и достал из кармана какой-то артефакт.

— Ну что там, наконец? Он станет абсолютом? — требовательно спросила Зинаида Парфирьевна, но её вновь проигнорировали.

Артефакт был похож на карандаш с рублеными гранями, сделанный из какого-то кристалла. Из артефакта ударил луч в центр лба младенца, после чего зрачки мальчика изменили свою форму, став вертикальными, а радужка окрасилась желтым.