Но думал он и вот о чём. А что ему бы хотелось? Он никогда не задавал себе этот вопрос. Не именно конкретно сейчас, поесть или помыться, например, а глобально, по жизни, чего он хочет? О чём мечтает? Сейчас о том, чтобы избавиться от Лица, ну а что дальше? Что думает Лицо? Чего хочет Павлуша? Ведь если бы он чего-то хотел, то не страшился бы сумасшествия, а просто бы воспользовался всевластием лица?

Когда Павлуша ушёл в тот самый первый раз, на самом деле у неё ещё оставалось минут пятнадцать до бухгалтера, ворующего у друзей безделицы. Галушка включила радио и попала на Long Tall Sally. Она начала неистово выплясывать у зеркала под любимый рок-н-ролл. Ей особенно удавался прыжок на одной ноге и подражание гитаристу: правда, вторая нога волочилась в силу приобретённой инвалидности, а не для пущей схожести с рок-звездой. Зато первая нога и размахивание волосами были хороши. Она подпевала, она вспотела, она хорошенько порадовалась и выключила радио. В тишине она подумала: «Наконец-то попался стоящий клиент с настоящей загадкой. Как же надоели эти алкоголики, трудные подростки и угнетаемые жены».

Была у Галушки одна хитрость, чтобы не связываться со всяким неадекватом: она самовольно отсеивала клиентов, но по вполне справедливому, как ей казалось, признаку. Они должны были вести себя тихохонько и не мешать ей жить. Примерный суицидник имел огромные преимущества перед неуверенной в себе серой мышкой, если та начинала доставать Галушку в нерабочее время. Она всегда переносила вторую встречу, чтобы понять, насколько пациент зависим от надежды, которую Галушка ему дарит, и как с этой своей зависимостью он обращается. Позвонит ли с непременным желанием заскочить «хотя бы на минуточку»? Будет ли требовать, настаивать или даже угрожать? Предстоят ли ей звонки среди ночи, надрывные телефонные эскапады: «извините, мне только спросить…».

Если клиент обещал ей нервотрепку во внеурочные часы, она не отказывалась от него. Но делала так, чтобы он сам не хотел к ней ходить. Психолог она или нет?

Сначала помоги себе. Этому правилу она свято следовала.

Да, формально отказываться от клиентов она не имела права, ведь Галушка психолог в социальном центре! Да… а как бы ей хотелось кабинет с кожаным креслом, портретом Фрейда в золочёной рамке, непременной кушеткой, тёмно-зелёным торшером и вазочкой с вкусными конфетами на низком антикварном столике, и просить за сеанс десятки тысяч и …

Но она помогает простому люду. «Это же так ценно, и повышает качество жизни и самооценку. Трихаха», – говорила Галушка в таких случаях самой себе в зеркало.

Она всегда мечтала о материальном благополучии, но у неё ничего не выходило. Все тропинки приводили в социальный центр. Как только Галушка старалась снимать кабинет и открывать коммерческую практику, что-то не клеилось, и она теряла буквально всё. Арендаторы её обманывали, выгоняли и отбирали ключи, один раз кабинет сгорел. В другой раз ровно по соседству открыли корейский ресторан, и непередаваемая вонь не только распугала клиентов, но и сама Галушка не смогла «принюхаться». В социальном центре посмеивались, когда Галушка отряхивалась от прошлых неудач и снова предпринимала попытки разбогатеть. Для её коллег это был сериал «Что случится с нашей хромой на сей раз»

Когда к ней пришёл Павлуша, она была в моменте после очередной неудачи, когда надежда потеряна, и на смену ей пришло смирение перед сукой-судьбой.

Павлуша. То есть Алексей. Чёрт, как же ей хотелось называть его Павлушей. Что-то она увидела в его якобы секрете: «Белое лицо – альтер-эго или реальное видение? Фантазия-то какая. И страх. Павлуша и правда знает, что такое страх», – она смотрела в одну точку и еле шевелила губами, разговаривая с самой собой.

Потом Галушка цокнула языком, проводив в последний путь глоток чёрного сладкого чая и открыла дверь бухгалтеру.

Уже после него, всё ещё довольная, она закрыла на ключ свою трухлявую комнатку, хотя никому и в голову бы не пришло что-либо оттуда взять. Тут была привычка. Ещё с института она всегда боялась, что её обкрадут. И не то, чтобы Галушка когда-либо владела особенно редкими вещами. Но верила в гениальность некоторых собственных мыслей. С малых лет её девизом была строка, которую мама каждое утро шептала ей перед тем, как надеть шапку и отправить в школу: «Не давай никому списать, не давай поносить, не давай подсмотреть и подслушать, не давай урвать кусок от своего пирога…». Потом иллюзию, что делиться опасно, жизнь подрассеяла, но где-то внутри Галушка все равно бессознательно стремилась всё оберегать.

К тому же однажды у неё отняли что-то действительно важное и не собирались возвращать.

Дома Галушка составила подробный план работы с Павлушей. Впервые за долгие годы, прошедшие с её последнего интересного случая – карлицы из цирка, страдающей от сексуальной тяги к животным – она просидела над делом до полуночи. «Как живенько все начинается», – подумала она. Давно она не шевелила мозгами с таким азартом, больше лениво перебирала варианты. Обычно всё было таким обычным, что она просто применяла определённые схемы, и они прекрасненько работали. Но схемы для Павлуши ещё никто не придумал, и ей хотелось сделать это самой.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.