Глядя на Дашу, я чувствую благодарность и признательность за ее терпение и поддержку в этот непростой момент.

Сашка же, уткнувшись в экран, смеется вместе с героем фильма.

Внезапно я осознаю, что больше не хочу с ними расставаться. Вот реально. Я не хочу их отпускать. Хочу, чтобы они рядом были. Хочу завтракать вместе с ними. Саньку в школу отвозить. А на выходные на рыбалку с ним ездить. Хочу, чтобы Дарья уют в этом жоме создавала. И домашней еды тоже хочу. Хочу быть частью их мира.

Фильм идет, но я смотрю на них и пытаюсь впитать каждый момент. Дарья смеется вместе с Сашкой. У нее такие милые ямочки появляются на щеках. Невольно мой взгляд задерживается на её губах.

И я понимаю, что этот вечер — нечто большее, чем просто просмотр фильма.

Дарья

— Мама, можно мы сегодня здесь переночуем? — Сын нехотя выключает огромную плазму и, откинувшись на подушки, сладко потягивается на широком диване. — А утром в школу поедем.

— Если мёд, то сразу ложку! — Медленно встаю с того же дивана и поправляю за собой мягкий плед.

— Мамочкааа…

Манипуляторы всегда используют уменьшительно-ласкательные слова.

— Сашенькааа, голубчик, а ты помнишь сказку про золотую рыбку?

Секундная пауза, после которой сын отвечает вопросом на вопрос:

— Это там, где дед-бомж рыбу ловил?

Для своего возраста Саша слишком острый на язык.

— Это там, где одной бабке всё мало было.

Сашка далеко не глупый парень и понимает, к чему я веду, но продолжает прикидываться дурачком.

— Зато там была рыбка, которая исполняла желания. Да, Влад? — Переводит взгляд на Доброва.

— Угу, — кивает мужчина, явно понимая к чему клонит эта мелочь.

— Советую золотой рыбке не вестись на всякого рода хитрости и сделать то, что она обычно делает.

— Исполнить желание? — Приподнимает брови.

— Помолчать, — отвечаю, глядя ему прямо в глаза.

— Сань, — поворачивается к нему Влад, — я, конечно, только за, чтобы вы остались, но маму надо слушаться.

— Ладно, — недовольно цокнув языком, Сашка поднимается следом за мной. — Кхе-кхе, — прокашливается сын. — У меня, кажется, температура поднимается.

— А у меня лапы ломит и шерсть отваливается, — делаю игривый вздох.

— Я серьёзно! Попробуй лоб, — подставляет голову.

Дотрагиваюсь губами до лба и понимаю, что он действительно горячий.

— Только этого мне еще не хватало!

— У нас в школе половина класса болеет и меня, наверное, заразили, — он забирается обратно на диван и закутывается в плед.

— Влад, у тебя градусник есть?

— Должен быть. В ванной есть аптечка. Сейчас посмотрю, — мужчина выходит из комнаты, а я перевожу взгляд на замотанного Александра, у которого на лице собралась вся скорбь еврейского народа.

Моя надежда на то, что Сашка всё-таки притворяется, рухнула, как только я увидела на циферблате тридцать восемь и четыре. И, как на зло, про горло он не врал. Оно тоже оказалось красным.

— Решено, — вздыхая, прячу градусник обратно в коробочку. — Едем домой и будем лечиться.

— В смысле «домой»⁈ — Возмущается Добров. — Куда ты его собралась везти?

— Домой! — вспыхиваю я.

Он так говорит, словно я на собаках собираюсь ехать.

— Ты погоду видела? Там настоящая метель. Холод собачий.

Подхожу к окну и поднимаю занавеску — и правда, снег валит не по-детски.

— И что мне делать?

— Здесь оставаться. А завтра с утра я врача вызову.

— Ты издеваешься? — Обреченно выдыхаю. — Чем я ему температуру до утра сбивать буду? Ему горло полоскать надо. А еще работа!

— Какая работа? У тебя ребенок больной! Ты на больничном быть должна, — мужчина с изумлением смотрит на меня.

— Угу, должна, — зло киваю. — Скажи это нашей директрисе.

— Запросто! Дай мне её номер, я завтра наберу её и поговорю.

— Отвези нас, пожалуйста, домой, — не прошу, требую.

— Даш, во-первых, успокойся. Во-вторых, посмотри на ситуацию без лишнего кипиша. Напиши мне список лекарств на сегодня, и я скину его водителю. Через час сюда привезут все необходимое и даже врача. Если у Саши нет ничего страшного, тот же водитель отвезет тебя с утра на работу, а вечером ты вернешься сюда.

— А ты? — Смотрю на него с недоверием.

— А я возьму работу на дом.

— Ну не знаю, — поворачиваю голову и смотрю на свернувшегося в плед, словно в кокон, сына. — Ладно, сдаюсь. Остаемся здесь.

Влад

Пока Дарья заваривает Сашке липовый чай, я стою рядом с сыном, которого осматривает врач. Пожилой мужчина внимательно слушает дыхание, затем просит высунуть язык.

— Ну что там, доктор? — Спрашиваю. — Воспаления нет?

— Есть, — отвечает, глядя на меня поверх очков, и тяжко вздыхает. — Можно Вас на пару слов? — он прячет фонендоскоп в кожаный портфель и бросает короткий взгляд на мальчика.

— Конечно, — киваю. — Пройдемте в кабинет.

Врач молча заходит в кабинет и закрывает за собой дверь. Я приглашаю его сесть в кожаное кресло возле камина, сам сажусь напротив.

— Ну что там, Владимир Анатольевич?

Доктор снимает очки и тщательно протирает их:

— Я не знаю истинных мотивов мальчика, но с уверенностью могу сказать, что он врет. Парень абсолютно здоров. У него даже температуры нет.

— Здоров? — Удивляюсь. — Но у него горло красное.

— Я Вас, наверное, удивлю, но за всю свою врачебную практику я ни разу не встречал горла другого цвета. К примеру, синего или зеленого. Оно у всех — красное, — улыбается доктор. — Возможно, мальчик просто захотел привлечь к себе внимание.

Смекалистый он, однако. Я тоже был таким в его возрасте.

— Я Вас услышал, — отодвигаю ящик рабочего стола и достаю оттуда несколько зеленых купюр. — Думаю, что мальчику лучше перестраховаться и побыть несколько дней дома. Буду благодарен, если выпишете ему какие-нибудь витамины.

— Конечно, — понимающе кивает мужчина и забирает деньги со стола. — Я выпишу гомеопатию для улучшения иммунитета. Тем более, сейчас период разных эпидемий.

Он выписывает рецепт, и мы спускаемся на первый этаж.

— Как Саша? — К нам навстречу выходит Дарья.

— Банальное ОРЗ, — отвечает ей врач. — Побольше теплого питья. Температуру сбивать, только если она будет больше тридцать восемь и пять. Рецепт я оставил вашему мужу.

Вижу, что Даша хочет ему что-то ответить, но тут же осекается.

— Уверен, все будет в порядке. Справку в школу я выписал.

— Спасибо, — благодарит его Даша.

Мы провожаем врача к двери, и я возвращаюсь в гостиную. Дарья идет за чаем.

Опускаюсь на край дивана рядом с закутавшимся в одеяло Сашкой.

— Чем температуру нагнал? — Тихо спрашиваю сына.

— Натер, — виновато опускает глаза.

— Понятно, — понимающе киваю. — Я когда-то градусник в чашку с кипятком засунул.

— И что? — Спрашивает, не поднимая глаз.

— И что… Градусник ртутный треснул. Мать меня чуть не убила за это.

— Маме расскажешь?

— Нет. Не расскажу. Но маму обманывать — очень плохо! — Придаю голосу побольше строгости.

— Я знаю.

— Ты понимаешь, что она безумно волнуется за тебя?

— Понимаю, — грустно отвечает Саша. — Просто я хотел побыть здесь еще немного.

— Я так и подумал, — хмурюсь. — Чтобы не огорчать маму, придется тебе поболеть дня три. Потом выздоровеешь. Понял?

— Ага, — явно оживившись, активно кивает головой.

На том и решили. Александра переместили в гостевую комнату на втором этаже, чтобы он мог «болеть» с комфортом. Герман привез нам продукты на несколько дней и витамины для Саши. Дарье я выделил свою спальню. Сегодня я посмотрел на эту женщину совершенно другими глазами. Меня впечатляет то тепло и нежность, с которой она относится к сыну. Эта женщина достойна внимания, заботы и любви.

Дарья дорвалась до кухни и принялась на ночь глядя варить бульон, чтобы было чем с утра покормить страдающего воспалением хитрости Александра. Я не стал перечить. Пусть готовит, если ей так хочется. Я пытался переубедить её, говорил, что с утра приедет домработница, всё и сделает. Но это было бесполезно.