Рассказывали, один орк, врасплох захвативший передовую позицию неприятеля и даже сумевший разобраться, куда на пулемете давить, чтобы тот начал плеваться огнем, несколько суток не подпускал к занятому блиндажу неприятеля. У орка не кончились боеприпасы и еда у него не кончилась тоже. Он сошел с ума от вида сваленных перед блиндажом гор трупов. В конце концов его взорвали вместе с блиндажом, облепленным телами, сбросив бомбу. Но это был еще не весь конец истории. Каким-то чудом орк выжил и ночами плясал на краю скалы, тряся голыми ягодицами, пока под ним рабочая техника готовила котлован под «братское захоронение». Захоронение оказалось таким большим, что трупы сваливали туда бульдозерами несколько дней. «Цивилизация насекомых» вела войну по собственным правилам. Этого здесь никто не мог понять, и Хиератта уже не первый раз ловил себя на мысли, словно он один видел то, чего не видел больше никто. Весь смысл как раз и состоял в миллионах отданных жизней. В том, как много гор трупов готова возложить другая сторона. Там праздновали саму возможность такого количества трупов. Построенное такой большой ценой по крайней мере не могло уступать по замыслу величием. Большие жертвоприношения сделаны, и, значит, будущее впереди могло быть только светлым. Но самым интересным оказалось не это.
Как официально заявил Животновод, никакой «войны» не было. Была «операция по нормализации и стабилизации отношений в новых реалиях». Никто не понял, что это значило, но тех, кто называл то же войной, ждала подписанная им накануне статья «о преднамеренном распространении дезинформации» с тюремным заключением до пятнадцати лет. Дезинформацией объявлялось всё, что противоречило ему. «Президент» устроился исключительно удобно. Последствия были страшными. Как оказалось, оккупации не было тоже: было «следование пунктам взаимных договорных обязательств». Борьбе с «фальшивыми новостями» посвящалась отдельная глава расследований. Теперь за языком следили все.
Животновод устроился не просто с комфортом: практически абсолютная невозможность на протяжении десятилетий сдвинуть его с насиженного места стала на всей подконтрольной ему географии рассматриваться как своего рода неизбежность. Несогласных почти не осталось. Всё могло быть даже хуже. Криминальный синдикат, в который был преобразован аппарат правления за те десятилетия, запустил свои корни настолько далеко во все сферы жизни, что даже если бы на Животновода сел верблюд или между делом застрелили, это бы ничего не изменило. Хиератта без труда понял, как способ жизнеобмена решил всё. То была проклятая земля и мертвая почва.
Паразит живет за счет хозяев с тем чтобы завершить свой жизненный цикл. Подобно всем другим, каждый паразит закрепляет себя на теле хозяина с целью потребления воды, питательных веществ и сахаров. «Центр» специализировался, разработав чрезвычайно сложную структуру корней, позволяющую необыкновенно глубокое внедрение в организм хозяина. Кроме того, была разработана исключительно сложная система, дающая возможность внедрять свои семена и откладывать яйца в тела других организмов. Таким образом, хозяин включался в оборот питательных веществ. Так во главе угла объявлялся приоритет «единства».
С миром Властелина Колец всё получилось намного сложнее. Цивилизация насекомых не то чтобы этого не ждала, но «освобождение» экзотической территории затянулось, и даже исполинские ресурсы Животновода стали кашлять. Эльфы, гномы и орки оказались настолько упертыми в плане подрывной активности, что победа такой ценой слишком сильно напоминала некролог. Подобные настроения были немедленно объявлены «фальшивыми новостями». Был учрежден ряд мероприятий по празднованию «дня освобождения», народные гуляния подробно освещались средствами массовой информации. Когда международное сообщество сделало попытку возражать, ссылаясь на право людей знать правду, было заявлено, что это грозит стать основой беспорядков в стране. Хиератта про себя сразу поддержал логику аплодисментами. Чтобы их не было, этих беспорядков, нужно вранье. К тому времени сюжет ему уже смертельно наскучил.
У Открытого мира были свои проблемы. Информационные каналы обошли снимки строительных работ по возведению пограничной Стены и целых гектаров торчавших перед ней шпалеров противотанковых ежей. Тогда же по каналам национального телевидения прошла серия передач, в ходе которых простым сухим языком семьям давались основы подрывной деятельности и рассказывалось, что делать в условиях оккупации «приоритетной нацией». Эти организационные мероприятия в мирное время проводились с такой деловой озабоченностью, что нашли отзыв даже у оппонента. Информационные агентства передавали возмущение представителя Животновода по связям с прессой в связи с заявлением одного из президентов. «Мы все знаем, – говорил он, насколько мало другая сторона ценит отдельную жизнь. И все знают, насколько высоко ее ценим мы. Но цивилизация насекомых должна знать и видеть, как дорого мы будем продавать каждую из них…» Заявление было объявлено пропокационным.
Мир Властелина Колец молчал. Скоро весь мотив противостояния на Спорных Территориях закончился однообразными кадрами о местном населении, которое рука об руку с карательными подразделениями военных проводили зачистки хамлетов и катакомб. Фигуры падали, поднимая пыль, какое-то время шевелились и больше не двигались. «…Мы не можем игнорировать крики о помощи. Принимая во внимание глубокие исторические традиции нашей страны, нашей великой, большой Нации, ее великое прошлое, сегодня мною подписан указ считать так называемый мир «Властелина Колец» неотъемлемой территориальной единицей Федерации Нации. Эта вынужденная мера проводится исключительно в гуманных целях безопасности так называемого мира «Властелина Колец» и наших соотечественников, находящихся на недружественной территории. Мы будем решительно противостоять любым актам геноцида, будь это так называемый мир «Властелина Колец» или где бы то ни было еще. Недопустимо недостойное отношение к нашим соотечественникам со стороны так называемого местного населения должно служить печальным уроком всем, кому…»
Телевизор торжественно и трагично бубнил. Рассказывали, «соотечественники», едва расположившись на землях Гондора, первым делом принялись строить там свою церковь, после чего заявили эльфам, что теперь их земля, как и все прилегающие источники ключевой воды, освящены, освобождены от язычества, и эльфы должны учить их язык – для целей успешной коммуникации. Как им объяснили, до того момента их коммуникация была менее успешной. В ответ на вопрос, почему эльфы должны учить язык именно их, им было объяснено, что «на нем должны говорить все». После того, как народ Леса в виде ответа подожег их деревянный сарай, «освободители» стали кричать о помощи, крики которые были немедленно услышаны.
По всем каналам транслировали одно и то же. Вид с высоты башен тонул в слоях дыма. На фоне обгоревших ребер Зала Старейшин несколько крепких рук держали оглоблю, на которой что-то развивалось. На бледных опаленных лицах негромкое мужество. В руках – единственно возможное будущее.
Обгоревшие города с зияющими глазницами пустых окон стали стандартной заставкой новостных каналов. Других городов не было. Историческое водружение знамени Нации-Освободителя над башнями эльфов стало официальным днем празднования. Один и тот же флаг «Объединенного Мира» висел теперь везде, над Стеной Гондора, над Мордором, над Воротами гномов, над сожженными огородами Хоббитона, ясно всем обозначая, чья они собственность. Животновод говорил о миссии всемирно-исторического освобождения от тирании и варварства, но его слушали только кушавшие с его стола. Мурзилка с экрана, только что назначенный на сытный пост и еще не оправившийся от перспектив, свалившихся на него сверху, уткнув взгляд в стол, пробовал голос. «Сейчас перед нами стоят новые задачи и новые приоритеты, сегодня для нас главный вопрос – это создание новых рабочих мест…» Плакаты, призывающие к участию в принятии новой хартии свобод Гондора, фигуры, одинаково ссутулившиеся под пронизывающим ветром, одинаково спешащие на работу, баннеры вдоль дорог «Федерация Нации – это сила!», братские захоронения и тут же следом заторможенные кадры торжественного возложения цветов. Животновод выходил в кадр, что-то там трогал, затем делал шаг назад, все минуту молчали.
