Коридор внезапно закончился маленьким круглым залом, в центре которого чернел круг колодца. Слава Мерлину, Джинни вовремя заметила его, иначе неминуемо упала бы в ничем не огороженный темный провал, где далеко внизу плескалась вода. Один единственный выход из зала вел на широкий балкон на внешней стене. Крики оттуда доносились уже слабее, видимо, основная битва уже переместилась в стены Хогвартса. Джинни выскочила на балкон, но с него не было никакого выхода - вокруг ни окна, одна глухая стена. Девушка вновь вбежала в зал и заметалась в полукруге колонн, поддерживающих свод, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ход, кроме того, которым она пришла сюда. Джинни покрепче прижала к себе сверток и снова ощупала стены. Ничего.

"Ищете выход, леди Вирджиния?"

Джинни схватилась за сердце, екнувшее от ужаса, но когда она обернулась, то вздохнула с облегчением.

"О, Мерлин, благодарю тебя за помощь! Как хорошо, что вы оказались здесь, леди Эдит! Я заблудилась! Что это за место такое странное? И зачем здесь колодец?"

"Это Колодец Забвения", - леди Фрир вышла из-за колонны. Скупой свет факела осветил ее странно поблескивающие глаза и горящие лихорадочным румянцем щеки. - "Самый глубокий колодец в замке. Говорят, что когда дон Слизерин убил архитектора, то сбросил его тело сюда - чтобы он никогда больше не смог вернуться оттуда, откуда пришел".

"Вернуться?" - в ужасе переспросила Джинни. - "К-как это?"

"А разве вы не слышали о том, кто был архитектором этого замка? Кто строил его до того, как сюда пришли первые ученики?"

"Н-нет, я думала, что Основатели возводили его вместе ", - пролепетала Джинни.

Леди Эдит как-то странно рассмеялась.

"Этот замок защищен такой древней магией, какой не владеет ни один из здешних хозяев, они лишь принимают это как аксиому. Да, мастер Гриффиндор и дон Слизерин когда-то вместе начали строить школу Хогвартс, но на то, чтобы дождаться конца ее строительства, у них должно было бы уйти несколько магловских жизней. Поэтому когда им была предложена помощь со стороны, они приняли ее, хотя дона Слизерина не слишком устраивали условия договора, а мастер Гриффиндор довольно долго размышлял, прежде чем согласиться на сделку с таким существом".

"Существом?" - Джинни обмерла.

"А ты разве никогда не слыхала о Гвинн-ап-Нудде?" - глаза леди Эдит расширились. - "Не знаешь, кто это такой? Когда я услышала об этом из уст мистрисс Хуффльпуфф, то и сама не хотела верить. Если бы я не знала, что эта глупая старушка не умеет лгать... Все-таки сразу видно низкую родословную - она даже не подумала о том, что рассказывать все это кому-то еще может быть опасно..."

"Опасно? П-почему?" - голос Джинни замер.

"Потому что если хоть один колдун из Верховного Совета Магов узнает, что для закладки школы волшебства использовалась Черная Магия, то школу мгновенно запретят, а если об этом проведают магглы, то со всеми нами произойдет то, что не так давно случилось в Лионе с десятью ведьмами, которые всего лишь вышли собирать папоротник в полнолуние. Знаете, леди Джинни, что с ними случилось? Их сожгли на костре, вот так! Всех привязали к шестам и сожгли, и магловские священники стояли рядом и крестились, и молитвы читали, думали, что изгоняют дьявола, а вокруг этих женщин собралась толпа, в них бросали камни, а они все кричали, кричали..."

"Прекратите!" - Джинни зажала уши руками. - "Зачем вы говорите мне это, леди Эдит?!"

"Если кто-то узнает, что сам Гвинн-ап-Нудд, чтобы построить Хогвартс, вышел оттуда, откуда обычные люди никогда не возвращаются, то все мы обречены! А смерть - это самое ужасное, что может случиться, потому что она необратима!" - леди Эдит запнулась и закашлялась, закрывая рот ладонью. Когда она опустила руки, Джинни увидела, что они испачканы кровью. - "Такие как он никогда не приходят сами. Их вызывают, причем вызывают исключительно сильные колдуны, потому что обычному волшебнику не под силу справиться с одним из великих древних магов Британии, который был сыном Повелителя... Сказать - чего?"

"Не надо", - высохшими от ужаса губами прошептала Джинни. - "Не надо, я поняла..."

"Вот кто был истинным создателем Хогвартса, а совсем не этот глупый незаконнорожденный шотландец или тот надутый испанский индюк. Мистрисс Хельга сказала мне, что ее муж слышал, как они заключали с Гвинн-ап-Нуддом договор на крови, пообещав, что никогда не будут учить своих детей воевать друг с другом. А когда замок был уже почти готов, этот идиот Слизерин нашел какую-то статую, которую тот сделал как-то не так. Наверное, никто никогда так и не узнает, каким образом этот испанец смог убить то существо. Теперь, после его смерти, Салазар Слизерин является, наверное, самым сильным магом Британии".

"Почему?" - у Джинни перехватило дыхание.

"А ты не догадываешься, глупышка? Он убил самого Гвинн-ап-Нудда - сына Повелителя Подземного мира! Когда один колдун убивает другого на поединке, он получает его магические силы, это как клятва крови. Ты представляешь, что сейчас может Салазар Слизерин? Да его магия практически не имеет ограничений!"

"О, Мерлин!" - выдохнула Джинни.

"Поэтому ты, наверное, понимаешь, что я должна была найти тебя раньше, чем он", - неожиданно деловито закончила леди Эдит. - "Ладно, давай поскорей покончим с этим. Отдай мне то, что ты держишь в руках, девочка".

Джинни отшатнулась и в ужасе замотала головой.

"Но... зачем вам... Как вы узнали?"

Леди Эдит горько улыбнулась.

"Я, наверное, лучше всех в Хогвартсе знаю древние сказания о той чаше, которая находится у тебя в руках. Я уже давно тяжело больна, и мне не помогают никакие заклятия, никакие зелья... А с тех пор, как ты вернулась с острова Эльфов, мне с каждым днем становилось все лучше - ты спала в соседней комнате, когда ты находилась рядом - мне было легче, даже боль отступала. Это не могло быть случайностью, я поняла, что у тебя есть что-то, что может мне помочь. Послушай, девочка, эта болезнь иссушила мне грудь. Трудно дышать. Я давно ищу способ уничтожить причину, но не могу найти ничего, что навсегда бы избавило меня от боли. Я была готова душу продать даже Салазару Слизерину, но и его настои мне не помогают, так что моя ему преданность пропала зря. Я уже почти смирилась с тем, что не существует никакой возможности спасти мою жизнь. Кроме одной".