Письмо, сопровождаемое дрожащим шепотом, плыло по рукам, как окровавленный трупик крохотной птички, оставляя липкие красные следы на руках у всех, кто до него дотрагивался. Некоторые ребята, впрочем, опасливо отдергивали руки и отшатывались - еще бы, сам Вольдеморт держал в руках этот кусочек пергамента, сам Вольдеморт писал на нем эти строки. Кое-кто явно был уверен, что и написано-то письмо кровью, но Гарри интересовало не это. Он медленно опустился на скамью.

Ну вот, время и пришло. Конечно, Вольдеморт выбрал самый беспроигрышный вариант. В горячке войны можно и не заметить, в кого ты только выстрелил или кого пронзил мечом, это Гарри осознавал. Но поединок - совсем другое дело. Тут ты знаешь, против кого идешь, знаешь, чье лицо скрывается за забралом, знаешь, что это копье не даст тебе пощады. Реальность собственной смерти оглушила Гарри, он вдруг осознал, что теперь ему понадобятся все знания, которые он получил и от Глориана Глендэйла, и от сэра Кэдогена. Вольдеморт получил очередной шанс уничтожить его своими руками - то, к чему он всегда стремился. Если Гарри откажется от поединка, он будет трусом в глазах всех окружающих. В глазах Годрика. Мерлин, в отчаянии подумал Гарри, я же никогда не прощу себе, если Годрик Гриффиндор посмотрит на меня с презрением! Я должен принять вызов, пробежала мысль в голове у Гарри. Мысль была тяжелая и угловатая, она, как острый кинжал, царапала мозг, отказывающийся осознать тот факт, что если на поле боя у солдата и есть шанс выжить, то в схватке с Вольдемортом один на один этот шанс равен нулю. За все эти годы Гарри ни разу не смог выйти победителем из единоборства с Вольдемортом благодаря своим собственным силам, ему просто везло. Когда ему был всего лишь год от роду, его защитила мама. Позже эта защита вновь спасла ему жизнь. Потом ему на помощь пришел Фокс, потом мисс Эвергрин, а один раз Гарри просто удалось сбежать. Гарри осознавал, что Вольдеморт слишком могущественный волшебник, чтобы он мог перед ним устоять. Шансов у него - один на миллион.

И все-таки ничего другого он не может сделать. Надо принять вызов. Надо идти до конца.

Снейпу, наконец, удалось протиснуться между братьями Криви, которые в данный момент застыли над клочком сероватой бумаги, и выхватить письмо у них из рук. Гарри безразлично смотрел на то, как профессор читает письмо. Потом письмо опустилось, и Гарри сперва увидел глаза Снейпа, а потом почувствовал, как на его собственное плечо опустилась костлявая рука профессора. Несмотря на ужас этого момента, Гарри почему-то заинтересовался, как Снейп отреагирует на письмо Вольдеморта Гарри, что скажет ему. Освальд Блаунт, стоящий впереди всех слизеринцев, прямо перед поджавшим хвост Яном Нордом, удивленно прищурился, наблюдая за тем, как уверенно его декан похлопывает по плечу "этого Поттера".

"И каким же будет ваш ответ?" - осведомился профессор у "этого Поттера" каким-то странным тоном. Освальд навострил уши, пытаясь понять: неужто "их" профессор Снейп жалеет этого... выскочку, который сейчас (несомненно!) струсит, подожмет хвостишко и будет жаловаться первому встречному на свою никчемную жизнь, намертво связанную с Темным Лордом, хочется ли этого мальчишке-гриффиндорцу или нет. Даже профессору, который всегда ненавидел Поттера. Но не только Блаунт, но и остальные слизеринцы были поражены тем коротким ответом, который Поттер выронил, точно не хотел говорить при всех о чем-то интимном.

"Да".

По рядам мальчишек пробежала холодная рябь.

"Гарри, ты что - с ума сошел?" - звонко, на весь зал прозвучал голос Эрни Макмиллана.

Тут заговорили все. Даже слизеринцы.

"Нет, он точно идиот. Неужто ради славы героя он пойдет даже на смерть?!"

"Вряд ли. Кажется, он серьезно думает, что может победить Во... Черного Ло... Вольдеморта".

"Гарри, не ходи! Ты что, головой ушибся! Забыл, кто он такой? Это же сам Темный Властелин!"

"А ведь у него даже родных нет, чтобы спросить совета. Да отговорите его хоть кто-нибудь!"

"Без магии. Поттер, точно, даже палочку с собой не возьмет. Гриффиндорцы все болезненно честные. А он, конечно, его... того..."

"Мерлин, ну почему, почему мы здесь оказались! Проклятая жизнь! Проклятый Вольдеморт!"

"Кларенс, я так хочу домой... Я же один сын у мамы, что с ней будет, если я не вернусь? Кларенс, мне страшно!"

"Рон, ну вы же друзья! Отговори его! Отговори, слышишь! Гарри, если ты не перестанешь валять дурака, мы запрем тебя! Запрем в каком-нибудь подземелье, может, тогда ты поумнеешь! Рон, да чего же ты молчишь?!"

Гарри сидел, опустив голову на руки. Ему казалось, что он для себя уже так давно все решил, что все истеричные возгласы, раздававшиеся вокруг, как гул реактивного самолета, - не более чем слегка раздражающее гудение. Но когда всплыло имя его друга, он поднял голову. Рон стоял рядом, точно защищая Гарри от возбужденно напирающих на него однокашников - побледневших, с горящими глазами, и с отчаянием, отражающимся в них. Гарри медленно переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь найти того, кто бы понял его, кто бы осознал, что к этому событию он, Гарри Поттер, шел всю свою сознательную жизнь, и теперь, когда обратно уже не повернешь, страха от встречи с Вольдемортом больше не было. Он исчез, улетучился, как тень, и осталась лишь уверенность в правильности принятого решения. И пусть Эрни пялится на него как на сумасшедшего, пусть Дин пожирает его глазами, точно монумент борьбе за свободу (может, он хочет изобразить меня на одном из героических батальных полотен и уже видит эту картину в своем воображении?), пусть взгляд Теда Тойли выражает безграничную жалость, точно он, Гарри, уже погиб от руки Вольдеморта, пусть Освальд Блаунт и Найджел Монтегю смотрят на него, не понимая, что нет тут никакого героизма, и глупости тоже нет. Просто настал тот момент истины, который не мог не настать. Или он, или Вольдеморт. Третьего не дано. В толпе, почему-то начавшей сплываться в одно, недоуменно нахмурившееся лицо, проявилась черная, блестящая как перья Корби, голова профессора Алхимии. Всегда мрачные, как подземелья Тауэра, глаза смотрели жестко, внимательно, без жалости, но с таким безграничным пониманием, что Гарри внезапно ощутил прилив сродства с этим человеком, который тоже много лет боролся с Черным Лордом, боролся своими, слизеринскими приемами с чудовищем, цепко сжимавшем в руке его поводок. Не побеждал, но всякий раз выживал, чтобы снова и снова пытаться сделать что-то еще, чтобы не дать Тьме поглотить сердца своих слизеринских змеенышей. От взгляда Гарри ледяная статуя профессора дрогнула.