— Сарацин! — вдруг послышался испуганный девичий писк из-за другого стола.

Гарри резко отвлекся от большого пирога с потрохами и повернулся на голос. Элинор Огден трясущейся рукой показывала на Дина Томаса и отчаянно визжала. Краем глаза Гарри успел заметить, как переглянулись за учительским столом мисс Эвергрин и профессор Снейп.

Дин был не единственным, кто вызывал такую бурную реакцию. Братья Эгберты осторожно поглядывали на чернокожую Стеллу Таргет, сестры Патил, каждая — за своим столом, тоже вызвали немало перешептываний по причине своей неевропейской красоты и смуглой кожи, а третьеклассница из Рэйвенкло, Су Ли, сидела, обиженно глядя в угол: высокий белесый парень и молодой человек в хламиде, напоминающей ношеный подрясник, между которыми она сидела, отодвинулись от нее настолько, насколько было возможно в такой тесноте, и бросали на нее настороженные взгляды.

— Это же надо, — сквозь зубы процедил Симус. — Мало нам других проблем, так еще и объяснять им нужно, что Дин ни на кого не нападет и не укусит.

— Будут пялиться — укушу, — пообещал Дин и послал Элинор Огден через стол такую люксовую улыбку, что у девушки отвисла челюсть. Довольный произведенным эффектом Дин еще и помахал ей рукой. — Ну что? — поинтересовался он у сидящих рядом гриффиндорцев. — Как думаете, теперь она не будет принимать меня за тролля? — Гарри обратил внимание на то, что сидящая за одним столом с Элинор леди Эдит перехватила предостерегающий взгляд Хельги Хуффльпуфф и наклонилась к девушке.

Гермиона осторожно разглядывала лица обитателей Хогвартса и напряженно вздрагивала от каждого шороха за ее спиной, который производили слизеринцы.

— Хорошо, что Слизерина сейчас нет, — прошептала она. — Бог знает, что он выкинул бы, когда нас увидел.

— Это вы про Змееуста? — жизнерадостно поинтересовался Тео, приканчивая остатки куропатки. Было непонятно, где в нем помещается вся еда, паренек был тощий, как крылышко, которое он только что закончил обгладывать. — Только тихо говорите, — предостерег он, наклоняясь ближе к Гарри и Гермионе. — Они, — он мотнул головой в сторону слизеринского стола, где Драко Малфой как раз с придворными поклонами припадал к ручке зеленоглазой красавицы. — Все ему доносят. Высокомерные мерзавцы. Змееуст подбирает к себе в ученики только чистокровных, да еще и из самых богатых колдовских семей. Заметили: у него абы кто не учится — только детки аристократов. Возьмите этого остроносого урода Кэмпбелла, или этого труса Уоррика, или норманнского обжору де Вьепонта — все они ему платят, чтобы научиться тем же гадостям, которые он знает.

— Он учит только своих? — поинтересовался Рон, испепеляя взглядом Малфоя, подобострастно лобызавшего край платья Матильды фон Гриндельвальд.

Гермиона нахмурилась еще больше, но тут ее внимание привлек юноша, сидящий по правую руку от баронессы с такой зловеще знакомой фамилией. Он был одет не в зеленое, как все остальные ученики Слизерина, а в простую темную мантию. Юноша сверлил Гермиону угольно-черными глазами, да так, что она поежилась. Но не зная, как правильно нужно реагировать на такое внимание к ее особе, она решила на всякий случай кивнуть ему. И улыбнуться. Гарри, наблюдавший всю эту игру взглядами, отметил, что этот простой жест вежливости со стороны Гермионы вызвал бурю эмоций у молодого черноволосого волшебника. Парень, по мнению Гарри, не был похож на потенциального негодяя на побегушках у Салазара Слизерина.

— Нет, что вы, сэр, всех чистокровных и высокородных волшебников. Но не всем хочется ходить к нему. Наш Алистер говорит, что лучше сожрет свой спорран, чем добровольно явится к Змееусту на занятия. А леди Эдит, например, тоже из древнего, пусть и захудалого волшебного рода, но она никогда не ходит слушать, о чем он рассказывает, она презирает его. К тому же, геральдику она и так знает отлично, а крутить шашни со слизеринцами — на это только та зеленая змейка способна, — Тео ехидно улыбнулся. Видимо, высокородная баронесса фон Гриндельвальд не ходила у него в любимицах.

— Геральдику? — глаза Гермионы широко открылись.

— А как же! Все благородные господа должны уметь составлять себе герб, объяснять, что он значит, и читать гербы других рыцарей, — икнул Тео, допивая вино из кубка. Столь пристальное внимание к его особе настроило паренька на такой благодушный лад, что Гарри понял: раньше не каждый день Тео Квинтус ухитрялся собрать такой аншлаг.

— А тебя кто привел сюда, Тео? — спросил Гарри.

Квинтус воодушевился.

— О, он великий человек!

— Кто? — загорелись глаза у Гермионы.

— Сэр Годрик! О, это такой человек, такой!.. — от избытка чувств на глаза Тео навернулись слезы, а затем он бухнулся носом на стол и захрапел.

— Ну вот, наш писака уже наклюкался, — раздался добродушный бас, и над столом вознеслась круглая физиономия Макъюэна старшего, за которой маячили восторженные мордашки Гордона и Люка Дэниелса. Здоровенный детина, обмотанный клетчатыми тряпками, подошел к Тео Квинтусу, легко закинул его тощее тело к себе на плечо и поинтересовался у пришельцев. — Никто не хочет маленько вздремнуть? Могу показать, где будут спать мужчины.

— Разве здесь у каждого из факультетов нет своей гостиной? — несколько разочарованно поинтересовался Рон.

— Факультетов?

— Не бери в голову, — посоветовал Гарри Алистеру. Он обратил внимание на то, что многие его однокашники за гриффиндорским теперь уже столом зевают просто неприлично, и свалиться от усталости под стол им мешает не вежливость по отношению к хозяевам, а исключительно любопытство — что еще интересного они успеют узнать, пока не уснут. Но, похоже, силы у большинства были уже на исходе. Даже Клара, еще полчаса назад стрелявшая глазами во все стороны в поисках новой информации и потенциальных проказ (она тут же положила глаз на семейство Эгбертов, как на возможных сообщников), уже потихоньку подремывала, умостив голову на плече у Невилла (Северина прикорнула на другом). Невилл геройски выдерживал такой напор и уныло поглядывал на Джинни, сидевшую довольно далеко от него и увлеченную болтовней с Эльвирой Эгберт.