Теперь же, направляясь к лифту, который должен был доставить ее на первый этаж, Анка не могла выкинуть проклятую сколопендру из головы. Да, это всего лишь поганая сколопендра… Но… Они ведь не водятся в климате этих земель. Да и клиника… Анке почему-то казалось совершенно противоестественным, что сколопендра появилась в клинике, противоестественным и тревожным…. Двери лифта открылись, и Анка вошла во внутрь. Она насильно отодвинула мысли о сколопендре подальше, во внутрь своего сознания, и принялась думать о Кристине.

“Мне так везет! Я потеряла отца, а мать то ли любит меня, то ли нет, и заставляет делать вещи, которые я на самом деле не хочу делать. А теперь она, похоже, отправила меня на смерть.” Эти слова Кристины были наполнены невероятной горечью. Анка, как только услышала их, так сразу же поняла всю эту горечь. Она поняла, потому что когда-то похожая горечь заполняла и ее мир… У Анки, в свое время тоже были проблемы с семьей. Проблемы… С семьей… Анка внезапно расхохоталась. Ее истерический смех взлетел безумной птицей к потолку лифта, приник сквозь него, и стих, будто бы запутавшись в тросах…

Детство Анки

Что такое огонь? Если бы Анка знала, то конечно же могла бы объяснить это самой себе, и кому-нибудь еще… Но она не знала таких сложных вещей. Да что там, она и читать то научилась только лишь в прошлом году. Не сказать, чтобы это было сложно. Нет, это было очень легко, да и вообще, как оказалось, мозги у Анки работали как нужно.

Она не могла не удивляться этому. Ведь отец постоянно втолковывал ей, что она немыслимо глупа, и настолько отвратительна, что даже недостойна жить с другими людьми под солнцем… Однажды, чтобы закрепить в ней это понимание, он раздел ее, прямо там же, в сыром и холодном подвале, поставил перед зеркалом, и заставил осмотреть себя с ног до головы…

– Смотри… – Говорил он. – Смотри, как ты отвратительна. Смотри на эти жуткие ребра, на этот грязный впалый живот, на свое лицо, покрытое отвратительными веснушками, на то, что у тебя между ног… Разве тебе не кажется это отвратительным?

Сначала ей все это показалось больше странным, чем отвратительным. Но потом, словно бы следуя за волей отца, ее мысли повернулись в совершенно иную сторону. Да, это тело ужасно… Да, разум внутри этой головы несовершенен… Да, эти грязные волосы, им лучше быть остриженными…

И она смирилась, когда отец остриг ей волосы…

А что было потом?

Потом, как и до этого, были долгие часы во тьме…

В раннем детстве, Анка еще знала, что такое день и ночь… Но в подвале день и ночь были неотделимы друг от друга. Там просто было ВРЕМЯ. Слово, которое у Анки ассоциировалось с болью одиночества, с мучением, которое может приносить страшное ожидание. Она постоянно боялась, и ждала, пока придет он… Отец всегда приходил, чтобы покормить ее, поговорить с ней, убрать за ней, рассказать ей что-то, и избить ее…

Иногда он в нее проникал. Это случалось не так часто, и почти не приносило Анке никаких эмоций и ощущений. Лишь в первый раз, когда он это сделал, она сильно испугалась, и ей было больно. Но так оказалось лишь в первый раз. А потом, это непонятное для Анки действие, стало изредка повторяющейся обыденностью… Как приглушенный шум дождя, который редко, но все же регулярно проникал в подвал откуда-то сверху…

Но однажды все изменилось, когда лампа накаливания на длинном черном проводе, свисающая с потолка в маленьком подвальчике Анки, и включаемая только отцом, когда тот приходил, вдруг стала тихонько потрескивать, коротко мигать, и вдруг ярко зажглась сама собой, хотя никакого отца рядом и в помине не было. Не слышались его тяжелые шаги по лестнице, не пахло его запахом… Словом, ну не было его, а лампа горела…

Анка, затаив дыхание уставилась на эту лампу. Лампа сияла, сияла с каждой секундой все ярче и ярче. Желтый свет стремительно распространялся по подвалу. Потом лампа вновь замигала, и вдруг пошла пузырями, начав раздуваться, словно бы была сделана не из стекла, а из чего-то мягкого и пластичного…

Анка могла бы попытаться позвать отца, или просто забиться от страха в самый дальний угол своего подвала. Но, что удивительно, страха совсем не было в ее сердце…То, что она чувствовала, можно было назвать радостным возбуждением.

Раздувшаяся лампа задрожала, подпрыгнула на своем проводе, и тут же выплюнула из себя крохотную, но очень быстро растущую фигуру…

Приземлившись на пол, фигура выросла в очень высокого худого мужчину, куда моложе отца, приличного одетого, в квадратных очках, за которыми отчетливо различались светящиеся красно-черные глаза… Анка и здесь не испугалась. Она не знала, может у некоторых людей и бывают такие глаза, к тому же глаза эти были совсем не злыми, не такими как у отца… Не испугалась Анка и того, что на голове мужчины, были черные, словно бы совсем немного дымящиеся рога, упирающиеся в потолок… Ну и что, что рога, зато какие под этими рогами красивые, прямые и чистые русые волосы!

Тут мужчина чуть пригнулся, дабы не царапать рогами потолок, оставаясь в таком положении, хмуро прищурившись осмотрелся. Прицокнув языком, смахнул со лба волосы, обнажив третий глаз, который был уже немного страшным, каким-то бурляще-черным…

– Вот блин… – Пробурчал мужчина. – Я был недостаточно сконцентрирован, и похоже… меня занесло не туда.

Потом он посмотрел на Анку:

– Привет. Ты немного похожа на одну из моих кукол… Знаешь, кроме музыки и чтения, есть у меня увлечение – я делаю кукол. Все знают, что я демон-курильщик, и лишь немногие, что я демон-кукольник.

– Демон? – Этого слова Анка не слышала никогда. – Что это значит: “демон”?

Мужчина удивленно, и вместе с тем устало поднял брови, потом вдруг усмехнулся и сел рядом с Анкой, скрестив ноги. Но даже в таком положении он значительно возвышался над ней.

– Что значит демон? – Повторил мужчина вопрос Анки, словно бы задавая его самому себе. – Мне непросто ответить тебе на это. Но знаешь… Я скажу тебе так, есть люди, которые в определенные моменты жизни, попадают в определенные ситуации и делают определенный выбор… И ты вполне можешь сделать выбор, который в будущем приведет тебя к демоническому существованию… Можно стать демоном еще при жизни в человеческом теле. А потом умереть, и в темном промежутке обрести демоническое тело.

Сейчас лампа, уменьшившись до своих обычных размеров горела ровно и спокойно. Что удивительно, в присутствии этого трехглазого рогатого мужчины, называющего себя демоном, Анка также была спокойна, словно бы внутренний огонь ее души и ее разума горел так же ровно как эта лампа. И она знала какие вопросы задавать.

– Быть демоном – это плохо?

– Ну как сказать… – Мужчина вновь немного подумал. – Я не могу тебе дать четкого ответа на этот вопрос, так, как я сам не знаю. В определенный период своего демонического существования я думал, что это плохо, но сейчас, мне кажется, что это лишь определенный этап развития меня как какого-то существа, которое нельзя описать никакими словами… Есть множество путей этого развития, и я думаю, что все они ведут к одному итогу. Многие со мной поспорят, но мне кажется именно так. Итог один, и даже гнилая ветвь, лежащая на поверхности болота, на самом деле плывет по реке в океан… – Тут он усмехнулся. – Ты, наверное, меня не понимаешь.

Анка принялась покусывать пальцы. Эта привычка появилась у нее уже давно, с тех самых пор как ее посадили в этот подвал.

– И я плыву? – Спросила она.

– И ты плывешь…

– И от моего выбора зависит то, в каком виде и как я буду существовать? И даже смерть не изменит этого? Однако, чтобы я не выбрала, в итоге, в самом-самом дальнем конце, том конце, который за смертью и за всеми существованиями, я все равно приду туда куда нужно? К тому что правильно и хорошо…

Мужчина удивлённо расширил красно-черные глаза, потом усмехнулся.

– Какая умная девочка. Ты совершенно права. Но, повторюсь, это лишь моя теория.