Насколько мне известно, Сильвия попала в клинику Григоровича прямиком из тюрьмы. А в тюрьме оказалась после того, как задушила парня, который хотел изнасиловать ее… Так что Сильвия – душительница, как и я... Несколько раз мы говорили с ней об этом. Сильвия рассказывала все вполне охотно. Я видела, что она полностью осознавала и принимала то, что сделала. Это мне в ней и нравилось. Ее осознанность и ее сила, причем сила не только психическая… Григорович модифицировал ее тело, вживив в него множество дополнительных групп мышц. Благодаря чему, в физическом плане, Сильвия даже сильнее меня. Ее ноги, руки, да и вообще весь организм, способны выносить невероятные нагрузки. Она может бежать во много раз быстрее и дольше обычного человека, запросто может запрыгнуть на крышу двухэтажного здания, способна поднимать внушительные веса. На тренировках нашего отряда, в спарринге, почти никто не рискует выходить против нее. При всем при этом, со стороны Сильвия выглядит вполне обычной девушкой, разве что груди у нее намного больше, чем мои…

Однако для меня, наиглавнейшей являлась особенность Сильвии, присутствовавшая в ней еще до попадания в клинику Григоровича… С раннего детства эта девушка обладала особым даром, который, наверное, уместнее всего было бы назвать экстрасенсорным восприятием. Почти всегда она может заранее предугадать опасность, без труда предсказывает погоду, иногда способна прочитать мысли. Кроме всего прочего, если дать ей какую-нибудь из личных вещей требуемого человека, Сильвия этого человека запросто отыщет… Умница Сильвия, прекрасная и холодная, завтра она возьмет для меня след Алисы, и приведет меня к этой девчонке!

Тьма продолжала меня ласкать… Но покоя не было. Тревога, сути которой я понять не могла, терзала меня изнутри. Сильвия, совершив очередной ход, приподняв голову от доски, внимательно посмотрела на меня. Она уже мягко прощупывала мой разум…

– Что тебя тревожит? – Мягко поинтересовалась она.

Я взглянула на доску и осознала, что не вполне понимаю расположения фигур. Мои мысли настойчиво убегали от партии.

– Да, тревога есть. Очень странно... Я ведь была счастлива, когда Григорович велел мне отправляться за девчонкой, но сейчас… Ты что-нибудь чувствуешь, Сильвия?

– Я чувствую твою напряженность, в первую очередь.

– А во вторую?

Луна изливала на нас потоки серебристого призрачного света. Сильвия оперлась на локоть, свесив свои синие волосы над доской.

– Во вторую? То, что я ощущаю во вторую очередь – очень странно.

– Почему странно?

– Потому, что подобное я ощущаю каждую субботу, перед тем, как Туману прийти с востока.

– Но ведь туман ушел только сегодня, а завтра – воскресенье.

– Я знаю. Но все же чувствую… Ты уже решила, кто пойдет с нами завтра?

– Да. Кроме тебя, я возьму еще двоих. Твоей задачей, Сильвия, будет отследить девчонку. Скверно, что Нулевого с его техниками перемещения и прочим больше нет с нами…

Сильвия улыбнулась в полумраке.

– Ты знаешь – мне нужна какая-нибудь ее вещь.

– Будет тебе вещь. Утром я поговорю с Линдой. Девочка была под ее контролем. Наверняка у Линды что-то осталось.

– Л-и-н-д-а… – Медленно произнесла Сильвия, словно бы смакуя это имя… – Сегодня, когда мы привели к Григоровичу Габриэля, и когда Григорович велел ей найти предателя… я уловила часть ее эмоций. Я ощутила в ней что-то вроде страха, перемешанного с насмешкой.

Я взглянула на Сильвию заинтересованно.

– Ты хочешь сказать…

Сильвия кивнула.

– Да… Именно так ощущал бы себя предатель. Мне кажется – это она отпустила девчонку.

Я приподнялась на руках, и села облокотившись спиной на спинку кровати, потом засмеялась.

– Хе-хе-хе! Вот это да! Дочка Григоровича… – Тут на меня внезапно накатила ярость. – Да как она посмела предать его!

Сильвия, откинувшись на стуле, потянулась, словно кошка.

– Что ты будешь с ней делать?

– Пока ничего. Первым делом отыщем эту Алису. А уж потом, когда девочка будет у нас в руках, нам станет проще вывести Линду на чистую воду. О-о… Я этой сучке такую участь уготовлю, что в конце смерть ей покажется слаще меда. – Внезапно я ощутила опасное дикое возбуждение. Мне хотелось действовать прямо сейчас. Но до утра еще было так далеко…

Позже, когда партия все же была доиграна а Сильвия покинула меня, я попыталась уснуть, но успехом это не увенчалось. Возбуждение бурлило во мне, разрушая сон… Тогда, я выбралась из постели, и голая, подошла к большому зеркалу, стоящему слева от входной двери. Лунный сумрак лишь в самую малость искажал мое отражение. Я посмотрела на себя спереди и сзади, потом ухмыльнулась… Как же прекрасно это тело, и каким ужасным оно было в ту дождливую ночь, когда я лишила жизни свою мать, и когда встретила Григоровича. Это самое тело, жутко искореженное, ползло в зловонных лужах, под безразличными фонарями… Оно было ужасно, а теперь оно совершенно… Совершенно… Внезапно я отшатнулась от зеркала едва подавив крик. На долю секунды мне привиделось, будто влагалище мое зашито красными нитками…

Бессмысленное прошлое! Оно отдало мне то, что должно было дать – необходимую боль, и теперь не имело никакого значения… Прошлое мертво, а будущее еще не наступило. Есть лишь замечательное настоящее!

Ступая босыми пятками по ковру, я направилась мимо постели к окну. Половина луны плыла высоко в небе над неподвижным травяным морем. Высокая сетчатая ограда вокруг клиники казалась почти невидимой. Я присмотрелась. Четверо из восьми членов Аканху, которых я выставила сегодня ночью на охрану клиники, стояли на своих постах. Четырех других я видеть не могла, так как они находились на противоположной стороне здания. Хорошо… И все-таки надо совершить обход. А вдруг кто-нибудь из них возымел дерзость уснуть стоя. Такое уже бывало.

Все равно сон ко мне не шел. Так не тратить же эту ночь впустую… Я оделась и быстро покинула комнату, оставив Сильвию мирно спать… Обход занял у меня чуть более пятнадцати минут. Я старалась подобраться к каждому незаметно, но они все вовремя замечали меня. Все несли свой дозор как следует, к их же счастью…

Возвратившись в клинику, я решила потренироваться пару часов. С недавнего времени я полюбила ночные одиночные тренировки. Они лучше всего прочего помогали мне забыться… Я полностью сосредотачивалась на своих движениях, и не думала ни о чем. Тишина была моим добрым напарником, я скользила и металась в этой тишине, доводя себя до седьмого пота…

Так я намеревалась поступить и сейчас. Я зажгла три из десяти ламп в большом зале для тренировок, потом быстренько размялась… Когда пришло понимание, что можно начинать, я сосредоточилась, готовясь к боли, и острая белая кость пробила кожу на моем запястье. Крови почти не было. Я быстро вытащила эту кость, длинную и обоюдоострую, на конце имеющую нечто вроде удобной рукояти. Рана затянулась через пару минут…

Я совершила для начала пару медленных движений, рассекая воздух своим костяным мечом. Потом стала постепенно ускоряться… Прекрасно! Так здорово! Все быстрее и быстрее, я воспроизводила движение за движением. Еще быстрее, и еще идеальнее. Совершенство должно присутствовать во всем. И этот танец необходимо довести до совершенства. Танец, который должен стать тем последним, что видят мои враги перед смертью, и последним, чем они могли бы восхититься…

***

Свежая после утреннего душа, и с прекрасным самочувствием, я вошла в крохотную комнатушку Линды, которую та гордо именовала своим кабинетом. Пахло тут конечно приятно, и даже кондиционер присутствовал, но общая обстановка мне не очень нравилась. Если в кабинете доктора Григоровича преобладали голубые и серые цвета, то дочка его предпочитала изумрудный, синий и черный. Как по мне – слишком мрачно…

Здесь не было ни одного зеркала, но зато на стенах висели несколько минималистичных картин – бестолковая абстракция, которая меня всегда удручала. Слишком холодными были эти картины, холодными и пустыми – нелепые геометрические фигуры различных оттенков, не составляющие из себя ничего определенного.