Юрка представил себе, какая начнется жизнь, если его трогать не будут. В столовую спокойно, в кино спокойно, на речку спокойно. Юрка представил и пошел в глубь коридора. Жора шел следом.
В конце коридора люк вел на чердак. Юрка открыл дверь в уборную, верх двери оказался под люком, попросил Жору:
— Придержи.
Сунул тетрадку за пазуху, вскарабкался на дверь, открыл люк. Через минуту, свесившись с чердака, предложил Жоре:
— Давай сюда.
Жора поколебался и полез. На чердаке спросил шепотом:
— Ты ее здесь спрятал?
— Нет. Айда на крышу.
На крыше пахло смолой. Толь плавился от жары. На пологом скате Юрка прилег и посмотрел за гребень крыши. Мазя на бревнах нетерпеливо поглядывал на школьное крыльцо.
— Ложись, Жорка, позагораем.
— Отдал бы ты Мазе зажигалку, — повторил Жора.
— Нет, — сказал Юрка. — Ее мне лейтенант Почетков подарил.
— Вот заладил — лейтенант да лейтенант… Тут тебе все здоровье порушить могут… Кто он тебе — кум, сват?
Пахло смолой, светило солнце. Небо было синее и глубокое, без облачка. И не было войны, и не было Мази, и лейтенант Почетков спрашивал: «Тебе полковник Доватор кем приходится?»
— Кто он тебе, твой лейтенант? — повторил Жора.
— Он служит адъютантом у дяди. Слышал в сводках — конница генерала Доватора? А теперь Почетков эскадроном командует.
Жора аж присел от удивления:
— Генерал Доватор твой дядя?
И, глядя в изумленные Жорины глаза, Юрка вдохновенно продолжал:
— Почетков в Москву по спецзаданию с фронта приезжал и передал мне от него…
— Зажигалку? — восторженно выдохнул Жора.
Юрка, недовольный, что его перебили, помолчал и продолжал снисходительно:
— Да нет. Дядя мне прислал трофейный «вальтер» и две обоймы к нему.
Юрка не врал, он просто рассказывал, что видел: вороненый «вальтер» и лейтенанта Почеткова. И даже специальную цинковую коробочку, в которую он положил смазанный маслом «вальтер».
— Дядя велел спрятать. Когда мне шестнадцать исполнится, мне выдадут разрешение на ношение оружия. А до шестнадцати никому не дают, даже племяннику самого Рокоссовского.
— А где сейчас «вальтер»? — жадно спросил Жора.
— Вместе с зажигалкой спрятан. У меня тайник что надо.
— Это верно, — сказал задумчиво Жора. — Зажигалки я не видел, даже когда вместе жили. И вчера, когда заходил к тебе, тоже ее не заметил.
— У меня тайник, — спокойно повторил Юра.
— Где?!
Юрке очень хотелось рассказать Жоре про тайник в стене под топчаном, но он возразил:
— Ну какой это тайник, если ты про него знать будешь? И про пистолет ты молчи, с этим, знаешь, как сейчас строго.
Жора кивнул и облизал языком пересохшие от волнения губы.
— Про дядю тоже молчи. Отец скромный, не любит всякой шумихи.
Жора опять кивнул. Юрка встал не таясь. Глянул за гребень крыши. Мази уже не было.
— Пошли, — сказал Юрка, — путь открыт.
16
Экзамены Юрка сдал так, что дядя Коля обнял его за плечи и подарил блокнот. А Лена сказала, что Юрка даже не знает, какой он молодец. Мама сказала «хорошо». Она бы, наверное, удивилась, если бы у Юрки был иной табель. Она не успела заметить, что сын чуть не стал двоечником. Отец опять ночевал на заводе, теперь они налаживали закалку коленчатых валов.
Юрка ходил гордый. Вот такого гордого его и поймали опять между двух плетней.
— Пистолет, — потребовал Мазя. Он не улыбался, и его раздвоенный подбородок выдвинулся вперед.
— Я потерял зажигалку, — устало соврал Юрка.
Мазя презрительно махнул рукой:
— Я говорю, пистолет. Давай «вальтер». Принесешь?
— У меня нет «вальтера», — сказал Юрка, бледнея.
Мазя усмехнулся.
— Этого я ждал. — Он повелительно махнул рукой: — Давай Фитиля сюда.
Откуда-то из-за угла появился Жора. Не ожидая вопросов и не глядя в Юркину сторону, он затараторил:
— Есть у него «вальтер», в цинковом ящике лежит. И две обоймы к нему. Ему дядя подарил — генерал Доватор. Тайник у него есть, а где, не знаю. Я вчера весь дом обшарил, пока он к соседям за спичками бегал.
— Ну, будет «вальтер»? — спросил Мазя.
— Так это ты с самого начала все им говорил? — спросил Юра, глядя на Жору. — Значит, с самого начала. Да?
— Моя агентура работает как надо, — гордо сказал Мазя и зло повторил: — Будет «вальтер»?
— Нет, «вальтера» не будет. Я все про него придумал.
— Дядя тебе подарил! — яростно выкрикнул Жора.
Так Юрку не били еще никогда.
— Будет «вальтер»? — настойчиво спрашивал Мазя.
— Я его придумал, — окровавленными губами выдавил Юрка.
— Дядя тебе его подарил, — настаивал Мазя.
— Дядю я тоже придумал, — сказал Юрка, теряя что-то в самом себе. — Придумал, — безнадежно повторил Юрка.
— Добавьте обоим, — потребовал Мазя.
Жорка, всхлипывая, сидел у плетня:
— Отдай им «вальтер», а то они нас насмерть забьют. Мазя «вальтер» пообещал Широкому.
— Я его придумал, — повторил Юрка.
Когда, пошатываясь, Юрка шел домой, его встретила Лена. Ничего не спрашивая, она взяла его за руку и повела к себе. Тонкие руки, теплая вода, бинт.
Два дня Юра лежал, не отвечая на расспросы взрослых. Впрочем, мать за эти два дня была дома не более получаса.
Приходила Лена.
— Может, с Колей поговоришь?
— Нет, — отвернулся Юрка. Пришел Жора, зашептал в ухо:
— Мазю Широкий бил. Так двинул, глаза одного не видно. У Широкого шайка. Им пистолет позарез нужен. Отдай им «вальтер».
Юрка даже не выгнал Жору. Юрка молчал. Молчал и чувствовал себя совсем жалким. И шло это не от побоев, а откуда-то изнутри. Юрке казалось, что он совсем пустой, и он не понимал, отчего это. Он еще не знал, что и взрослые люди слабеют от неожиданного предательства.
А через неделю Юрий получил письмо от той, московской, Лены.
17
Юрка долго крутил в руках продолговатый конверт, склеенный из белой плотной бумаги. Посмотрел на свет и осторожно вскрыл. Синеватые листочки, быстрый круглый почерк.
«Здравствуй, Юрка, здравствуй, барабанщик! Я из газет узнала, что под Москвой 19 декабря сорок первого года в двенадцати километрах северо-западнее Рузы погиб генерал Доватор. Погиб твой дядя. Я понимаю, ты тяжело пережил это».
Юрка опустил письмо. Дядя давно погиб. И все, все об этом знали. Только он не знал. Дядя погиб, а он его предал мертвого, предал, как Жорка его. Юрке даже показалось, что генерал Доватор погиб из-за него.
А по узорам бревенчатой стены, которая давно служила Юрке экраном, шел эскадрон — шашки наголо. И впереди несли генерала на шинели, странно похожего на лейтенанта Почеткова.
Юрка трудно вздохнул и начал читать дальше:
«Миша мне рассказывал, ты очень гордился дядей, Миша… Тебе нравилось называть его лейтенант Почетков. Помнишь, мы шли втроем. Я получила письмо от него. Друг писал под его диктовку. Он так и не закончил письмо…
Миша просил передать, чтобы ты был храбрым и честным. Он тебя считал младшим братом. Он из детдома, и никого у него не было.
И еще он не придет в гости, как обещал. Не придет он к тебе в гости после войны… Он умер.
Юрка, ты ведь теперь уже почти взрослый, и ты знал Мишу. Ты помнишь, во время концерта он все рисовал и рисовал меня. А потом, когда вы легли спать, мы встретились с ним на тропинке, которая шла от лагеря к стадиону.
Мы говорили про тебя, Юрка. Мы долго про тебя говорили, наверно, потому, что ты был единственным существом, которое мы оба знали, а о себе мы еще говорить не могли.
Мне кажется, ты вспоминаешь Мишу. Эх, Юрка, Юрка! Я так тебе завидую, завидую, что тот вечер ты провел с Михаилом в Москве.
Ты пиши мне, Юрка, изредка, вроде бы мы с тобой теперь кровные родственники. Лена».
Юрка повалился на топчан, уткнулся носом в подушку. Но он не мог ни плакать, ни лежать. Встал, начал ходить, выскочил на улицу.
