Внезапно Арлетт умолкла: она была обессилена, ей требовалась передышка. Мужчины ненадолго оставили ее, выйдя на узкую площадку перед мансардой; там они и стояли, лицом к лицу.

Никогда еще Жан так сильно не презирал своего соперника.

Мысль о том, что Фажеро спас их обоих, Арлетт и его, не давала ему покоя.

Он не мог снести это позорное унижение. Антуан Фажеро был главной фигурой во всех последних событиях, и события эти оборачивались в его пользу.

– Слава богу, она спокойнее, чем я думал, – полушепотом сказал Фажеро. – Она не поняла, какая опасность ей грозила, и не должна об этом узнать.

Он говорил так, словно находился с д’Эннери в дружеских отношениях и был уверен, что каждый из них знает все то, что известно другому.

И при этом – ни малейшей демонстрации превосходства, которая напоминала бы об оказанной помощи. Он держался очень просто, с полным самообладанием, и на его губах играла легкая благожелательная улыбка. Ничто не свидетельствовало – по крайней мере, со стороны Фажеро – о том, что между мужчинами существует соперничество. Однако Жан, с трудом скрывавший свой гнев, немедленно затеял словесную дуэль, будто перед ним стоял настоящий противник. Он резко спросил, схватив Антуана за плечо:

– Может быть, объяснимся? Раз уж представился такой случай.

– Согласен, но только тихо. Шумная перепалка не пошла бы нервам Арлетт на пользу; к тому же она могла бы счесть, что вы зачем-то ищете со мной ссоры…

– Нет, никаких ссор! – заявил д’Эннери, хотя агрессивный тон явно противоречил его словам. – Я добиваюсь… я хочу лишь одного – ясности.

– Ясности… о чем это вы?

– О вашем поведении.

– Но оно вполне ясно. Мне нечего скрывать, и если я согласен отвечать на ваши вопросы, то только потому, что мои чувства к Арлетт напоминают мне о ваших дружеских чувствах к ней. Итак, спрашивайте!

– Хорошо. Первый вопрос: что вы делали в лавке «Трианон», когда я впервые увидел вас там?

– Вы это прекрасно знаете.

– Я? Но… откуда?

– От меня.

– От вас? Да я разговариваю с вами впервые в жизни!

– Однако вы не впервые меня слышите.

– Где же я мог вас слышать?

– В особняке Меламаров тем вечером, когда вы проследили за мной вместе с Бешу. Во время признаний Жильберты де Меламар и моих объяснений вы оба прятались за гобеленом. Я заметил, как он всколыхнулся, когда вы пробирались в соседнюю комнату.

Д’Эннери слегка смутился. Похоже, от этого типа ничто не ускользает. Но все-таки продолжил, еще более едким тоном:

– Так какую же цель вы преследуете?

– Ту же, что и вы. Это подтверждают факты. Я, подобно вам, хочу разоблачить преступников, которые похитили бриллианты, пытаются сжить со свету моих друзей Меламаров и ополчились на Арлетт Мазаль.

– И в числе этих преступников находится перекупщица?

– Да.

– Тогда отчего же вы там, в лавке, посмотрели на нее так многозначительно, что она тотчас насторожилась, увидев меня?

– Это вы расценили мой взгляд как предупреждение. На самом деле я просто следил за ее реакцией.

– Возможно. Однако она тут же заперла лавку и исчезла.

– Потому что таким образом она разом отделалась от всех нас.

– Значит, по-вашему, она сообщница злодеев?

– Да.

– Но разве отсюда не напрашивается вывод о ее причастности к убийству муниципального советника Лекурсе?

Антуан Фажеро вздрогнул от изумления. Похоже, он не знал об этом преступлении.

– Что вы сказали? Господин Лекурсе убит?

– Да, самое большее три часа назад.

– Три часа?.. Месье Лекурсе мертв? Но это ужасно!

– И вы, конечно, очень хорошо его знали, не так ли?

– Только по имени. Но мне было известно, что наши враги намеревались явиться к нему, чтобы купить его услуги, однако их истинные намерения мне были неясны.

– И вы уверены, что действовали именно эти люди?

– Уверен.

– Стало быть, они располагали большими деньгами, раз намеревались предложить ему пятьдесят тысяч франков?

– Черт возьми, да они могли выручить такую сумму, продав один-единственный бриллиант!

– Вам известны их имена?

– Нет, я их не знаю.

– Что ж, тогда я вам кое-что сообщу, – объявил д’Эннери, внимательно следя за выражением лица своего собеседника. – В банду входит сестра перекупщицы, некая Лоранс Мартен, на чье имя и оформлена аренда лавки… А также старик, совсем дряхлый и хромой.

– Да, все верно, все так! – взволнованно ответил Антуан Фажеро. – Стало быть, вы здесь встретили именно эту троицу? Это они вас связали?

– Да.

Фажеро нахмурился и прошептал:

– Какое невезение! Меня известили слишком поздно… иначе я наверняка схватил бы их.

– Ничего, ими займется правосудие. Бригадир Бешу теперь знает преступников, и они от него не уйдут.

– Тем лучше, – ответил Фажеро, – ведь эти трое – форменные бандиты; если их не посадят, они когда-нибудь смогут… убить Арлетт!..

Все, что он говорил, звучало в высшей степени правдоподобно. Он уверенно отвечал на любой вопрос, и между происходящими событиями и его естественной, убедительной манерой объяснять их не было ни малейшего противоречия.

«Вот же мошенник!» – думал д’Эннери, упорно пытаясь поймать собеседника на лжи, хотя его и сбивали с толку искренность и убедительность Фажеро. В глубине души он подозревал, что все это новое приключение с Арлетт было задумано Фажеро и троицей его сообщников именно для того, чтобы выставить Антуана спасителем в глазах девушки. Но все-таки – к чему эта инсценировка? И почему Арлетт не стала ее испуганной и благодарной свидетельницей? И еще вопрос: почему Фажеро, встретившись с ней, так деликатно умолчал о своем вмешательстве? И Жан внезапно спросил:

– Вы ее любите?

– Безумно! – с жаром ответил тот.

– А сама Арлетт – она вас любит?

– Мне кажется, да.

– Что заставляет вас так думать?

– О, она дала мне наилучшее доказательство своей любви.

– Какое?

– Мы обручены.

– Вот как?! Вы… обручены?

Д’Эннери понадобилось невероятное усилие, чтобы произнести эти слова с внешним спокойствием. Но удар был сокрушительный. Он невольно сжал кулаки.

– Да, обручены, – повторил Фажеро. – Со вчерашнего вечера.

– Странно, мадам Мазаль, с которой я недавно виделся, ничего мне об этом не сказала.

– Она ничего и не знает. Арлетт пока не хочет ей говорить.

– Однако… это была бы такая приятная новость…

– Да, но Арлетт хочет подготовить к ней свою матушку постепенно.

– Иными словами, помолвка произошла без ее ведома?

– Да.

Д’Эннери нервно расхохотался:

– Ну надо же! А мадам Мазаль считает, что ее дочь не способна даже назначить свидание молодому человеку! Какое ее постигнет разочарование!

На это Антуан Фажеро отвечал с полной серьезностью:

– Наши свидания проходили в таком месте и в присутствии таких особ, что это вполне успокоило бы мадам Мазаль, будь она с ними знакома.

– Ах вот как? И кто же эти люди, позвольте узнать?

– Это Жильберта де Меламар и ее брат, а встречались мы в их особняке.

Д’Эннери не мог опомниться от изумления. Граф де Меламар покровительствовал любовным встречам господина Фажеро и Арлетт! Да ведь Арлетт была незаконным ребенком и к тому же манекенщицей и младшей сестрой двух других манекенщиц с очень скверной репутацией! Чем же объясняется эта поразительная снисходительность?!

– Стало быть, Меламарам все известно? – переспросил Жан.

– Да.

– И они одобряют вашу помолвку?

– Всецело.

– Ну что ж, примите мои поздравления. Поддержка таких важных особ говорит в вашу пользу. Впрочем, граф вам многим обязан, и вы так долго были другом дома…

– Есть еще одна причина, которая способствовала нашей дружбе, – пояснил Фажеро.

– Могу я узнать какая?

– Разумеется. Граф и графиня де Меламар, как вы понимаете, хранят ужасные воспоминания о постигшей их драме. Проклятие, которое довлеет над их родом уже более века и которое, как им кажется, не исчезнет, пока они будут жить в этом доме, привело их к вынужденному решению…