Инспекторы торопливо изложили Бешу ситуацию. Они слышали, как Мартен повторяла свои условия, связанные с каким-то докладом, как пересчитывала деньги… полицейские уже готовы были ворваться в кабинет, когда месье Лекурсе, спеша скорей покончить с этим делом, опрометчиво взялся за телефонную трубку. Почуяв опасность, посетительница закрыла дверь на засов, так что полицейские тщетно ломились в комнату. Тогда они решили отрезать ей путь к бегству, пройдя через вестибюль к другой двери. Однако и она тоже оказалась запертой. Инспекторы принялись рвать ее на себя – и тут прогремел выстрел.
– Однако эта женщина – Мартен – к тому времени была уже на улице, – заметил Бешу.
– И значит, убийца не она? – сказал один из инспекторов. – Но в таком случае кто же? Разве что старик, которого мы видели в вестибюле, – он сидел там на скамейке. Он просил месье Лекурсе о приеме, но тот собирался его впустить только после той женщины.
– Наверняка ее сообщник! – заключил Бешу. – Однако каким же образом он заблокировал вторую дверь? На ней нет ни задвижки, ни замка!
– С помощью железной скобы, подсунутой под створку. Она-то и мешала двери открыться.
– Но куда он подевался, этот старик? Его кто-нибудь потом видел?
– Я видела! – объявила консьержка. – Когда я услышала выстрел, то выскочила из привратницкой. Гляжу, какой-то старик спускается по лестнице. Увидел меня и спокойно сказал: «Похоже, там, наверху, случилась заваруха. Вам лучше бы пойти туда». А может, он сам и стрелял? Но как его заподозришь – дряхлый такой старикашка, еле ходит, да еще и хромает вдобавок…
– Хромает?! – вскричал Бешу. – Вы уверены?
– Еще как уверена – он подволакивал ногу!
Бешу пробормотал:
– Значит, это точно сообщник Лоранс Мартен. Увидел, что ей грозит опасность, и устранил месье Лекурсе.
Д’Эннери слушал этот разговор, одновременно бегло просматривая картонные обложки досье, сваленных грудой на письменном столе. Он спросил бригадира:
– Ты, случайно, не знаешь, о каком деле шла речь и что именно Лоранс Мартен хотела получить за свои деньги?
– Нет, не знаю. Месье Лекурсе никак его не называл. Я только понял, что речь идет о докладе, который господин муниципальный советник должен был изменить в чью-то пользу.
Д’Эннери начал изучать этикетки на папках с делами… Доклад о рынках в этом квартале… Доклад об удлинении улицы Вьей-де-Марэ… Доклад о…
– О чем ты думаешь?! – спросил Бешу, который нервно метался по кабинету. – Мерзкое преступление, верно?
– Какое преступление?
– Да это убийство!
– Я тебе уже говорил, что мне в высшей степени плевать на всю эту историю! Ну что мне за дело до убийства какого-то взяточника и до твоих дурацких расследований?!
– Однако, – возразил Бешу, – если убийца – Лоранс Мартен, то Фажеро, которого ты считаешь ее сообщником…
Д’Эннери прервал его, разъяренно прошипев сквозь зубы:
– Фажеро тоже убийца… Фажеро – бандит… Если Фажеро когда-нибудь попадет ко мне в руки, его останется только пожалеть – а он непременно попадет, это так же верно, как то, что мое настоящее имя…
Но тут он осекся, надел шляпу и проворно вышел.
Такси доставило его на улицу Вердрель, к Арлетт. Было без десяти три.
– Ах, это вы, месье д’Эннери! – воскликнула госпожа Мазаль. – Давненько мы вас не видели! Арлетт будет очень огорчена…
– А разве ее нет дома?
– Нет. Она каждый день прогуливается как раз в это время. Странно даже, что вы не встретили ее внизу.
Глава 8
Мартены, поджигатели
Арлетт и ее матушка были очень похожи между собой. Конечно, возраст и житейские заботы наложили свою печать на лицо мадам Мазаль, но некоторые сохранившиеся следы былой свежести и энергии указывали на то, что в юности она была гораздо красивее своей хорошенькой дочери.
Чтобы вырастить троих детей и забыть о печалях, доставленных ей поведением двух старших, она всю жизнь трудилась c утра до ночи и до сих пор занималась починкой старинных кружев – тонкой работой, которую женщина выполняла так искусно, что это приносило ей некоторый доход.
Войдя в маленькую квартирку, сияющую чистотой, д’Эннери спросил:
– Как вы думаете, она скоро вернется?
– Ох, не знаю. С тех пор как началась эта история, Арлетт мне совсем не рассказывает, чем занимается. Она боится меня волновать, и ее очень огорчает поднявшаяся вокруг нее шумиха. Впрочем, сегодня она мне сказала, что идет навестить одну заболевшую манекенщицу – молодую девушку, которая написала ей письмо; его доставили нынче утром. Вам ведь известно, что Арлетт очень отзывчива и всегда готова помочь своим подругам!
– А далеко ли живет эта девушка?
– Я не знаю ее адреса.
– Какая жалость, мне так хотелось поболтать с Арлетт!
– Нет ничего проще: она, верно, бросила это письмо в корзинку со своими старыми бумагами и еще не успела их сжечь… Ну-ка, посмотрим… Кажется, это оно… Да, так и есть! Теперь я вспомнила – эту девушку зовут Сесиль Эллюэн, она живет в Леваллуа-Перре, на бульваре Курси, дом 19. Арлетт собиралась быть у нее к четырем часам.
– И наверно, вместе с месье Фажеро?
– Да что вы! Арлетт не любит ходить куда-то с мужчиной. К тому же месье Фажеро и без того частенько нас навещает.
– Ах вот как… значит, частенько… – сдавленно пробормотал д’Эннери.
– О, почти каждый вечер. Они обсуждают то самое дело, которое задумала Арлетт, – ну да вы сами знаете: кассу приданого для девушек. Месье Фажеро предлагает ей солидный капитал. Вот они и сидят рядышком… выписывают разные цифры, строят планы.
– Так он, стало быть, богат, этот месье Фажеро?
– Очень богат.
Мадам Мазаль говорила вполне искренне. Ясно было, что дочь, желая избавить ее от волнений, умалчивала о деле Меламаров. И д’Эннери продолжил свои расспросы:
– Значит, очень богат и, верно, очень мил?
– Очень! – подтвердила мадам Мазаль. – И он так к нам внимателен!
– Уж не пахнет ли тут свадьбой? – спросил д’Эннери с кривой усмешкой.
– Да что вы, месье д’Эннери, как можно?! Арлетт бы никогда в жизни…
– Кто знает?!
– Нет-нет! К тому же Арлетт не всегда с ним любезна. Ох, она так изменилась, моя малышка Арлетт, с тех пор как начались все эти происшествия! Стала такой нервной, раздражительной. А вы знаете, что она поссорилась с Региной Обри?
– Не может быть! – воскликнул д’Эннери.
– Да-да, и притом без всякой причины… хотя, может, причины и были, да мне-то она ничего не рассказывает.
Эта ссора очень заинтриговала д’Эннери. Что же между ними произошло?
Они еще немного поболтали, однако вскоре д’Эннери, которому не терпелось начать действовать, откланялся. Ехать за Арлетт было еще рано, и потому он сел в такси и отправился к Регине Обри. Он застал молодую женщину в дверях: она выходила из дому и на его расспросы удивленно ответила:
– Я – и поссорилась с Арлетт? Господи, разумеется, нет! Возможно, это она на меня обиделась…
– Но что случилось?
– Как-то вечером я зашла к ней – повидаться. У нее сидел Антуан Фажеро, друг Меламаров. Мы поболтали. Но Арлетт обращалась со мной непривычно холодно. И я ушла, так ничего и не поняв.
– Это все?
– Все. Только имейте в виду, д’Эннери: если вы хоть немного привязаны к Арлетт, остерегайтесь Фажеро. Он выглядит влюбленным, и Арлетт, кажется, тоже неравнодушна к нему… Ну, прощайте, Жан.
Таким образом, куда бы д’Эннери ни пошел, он всюду слышал о неких особых отношениях, связывающих Арлетт и Фажеро.
Пробуждение оказалось жестоким. Он вдруг понял, что Антуан Фажеро завоевал сердце Арлетт, и одновременно осознал, что эта девушка занимает в его мыслях – мыслях д’Эннери – весьма важное место.
Но вот вопрос: если Фажеро действительно ухаживает за Арлетт и влюблен в нее, то любит ли она Фажеро? Мучительный вопрос… Даже то обстоятельство, что он вообще мог возникнуть, оскорбляло, по мнению д’Эннери, честь девушки, а для него самого было невыносимым унижением. Его раненая гордость протестовала, но справиться со своими чувствами он не мог.