«Без четверти четыре, – сказал он себе, выходя из такси неподалеку от места, где надеялся встретить Арлетт. – Интересно, будет ли она одна? Или с ней придет Фажеро?»

Бульвар Курси был проложен в Леваллуа-Перре совсем недавно, в стороне от рабочего поселка, среди пустырей, тянувшихся вдоль Сены; там еще сохранилось множество мелких заводиков и частных строений. Между двумя длинными кирпичными стенами проходила узкая грязная аллейка, в конце которой виднелся дом номер 14; цифры были жирно выписаны черной краской на полуразрушенном заборе.

Несколько метров дорожки, заваленной старыми шинами и автомобильными шасси, вели к деревянному коричневому строению, напоминавшему гараж, с внешней лестницей, поднимавшейся к мансардам; на фасаде виднелись всего два окошка.

Под лестницей, на двери, было написано одно слово: «Стучите».

Д’Эннери стучать не стал. По правде говоря, он колебался. Ему казалось, что разумнее дождаться Арлетт здесь, снаружи. Вдобавок его удерживало некое смутное опасение.

Это место выглядело очень странно, и не менее странным казалось то, что молодая девушка – пресловутая «больная подруга» – может жить над этим заброшенным гаражом; внезапно у него возникло предчувствие какой-то ловушки, грозившей Арлетт: ему представилась зловещая банда, которая участвует в этой интриге и творит свои темные дела – чем дальше, тем наглее. В начале дня – попытка подкупа судебного чиновника и его убийство. И вот теперь – хитрость, чтобы заманить Арлетт в ловушку.

Исполнители – Лоранс Мартен, мамаша Трианон и тот хромой старик. Предводитель шайки – Антуан Фажеро.

Все это представилось д’Эннери так ясно, что его колебания мигом исчезли, и он, уже не думая, что сообщники могли засесть наверху (благо оттуда не доносилось ни звука), решил, что проще всего войти внутрь и самому устроить там засаду.

Он осторожно попробовал приоткрыть дверь. Она не поддалась, и это подкрепило его уверенность, что там никого нет.

Достав отмычку, он смело, уже не боясь возможной схватки, отпер несложный замок, приоткрыл створку и заглянул в щель. В самом деле, никого.

Какие-то инструменты. Груда деталей. И штабель из нескольких десятков канистр с бензином.

Словом, самая обыкновенная автомастерская, с виду заброшенная и превращенная в склад горючего. Он приоткрыл дверь пошире. Теперь в щель прошли плечи. Еще шире… И тут внезапно на его грудь обрушился мощный удар. Это оказалась стальная рука, прибитая к стене и снабженная пружиной; как только дверная створка приоткрывалась на определенную ширину, механизм действовал с беспощадной силой.

Д’Эннери пошатнулся и на несколько секунд потерял способность дышать и двигаться. Всего на несколько секунд – но этого времени хватило его противникам, притаившимся за штабелем канистр. И хотя это были две женщины и старик, им удалось стянуть ему веревками руки и ноги, засунуть в рот кляп и крепко привязать к железному верстаку.

Д’Эннери не ошибся в своих опасениях: эта ловушка предназначалась для Арлетт, но он глупейшим образом угодил в нее первым. В женщинах он признал мамашу Трианон и Лоранс Мартен. Что касается старика, тот уже не хромал, однако нетрудно было заметить, что он слегка припадает на правую ногу и, видимо, при случае умеет притвориться инвалидом. Это и был убийца муниципального советника.

Вся троица не выказала ни малейшего волнения. Шайка явно давно промышляла разбоем, и, судя по тому, как ловко сообщники отбили неожиданный набег д’Эннери, они посчитали его появление мелким, незначительным инцидентом.

Мамаша Трианон наклонилась над ним, а затем отошла к Лоранс Мартен. Женщины торопливо переговорили между собой, и д’Эннери уловил несколько слов:

– Ты полагаешь, что это тот самый?

– Да, именно он заявился ко мне в лавку.

– Значит, Жан д’Эннери… – пробормотала Лоранс Мартен. – Этот субьект опасен для нас. Возможно, он был вместе с Бешу на улице Лафайет. К счастью, мы были настороже и я услышала его шаги. Могу поклясться, что у него тут назначено свидение с малюткой Мазаль!

– И что ты намерена делать? – шепнула перекупщица в полной уверенности, что д’Эннери ее не услышит.

– Ну, тут и говорить не о чем, – глухо вымолвила Лоранс.

– Да неужто?..

– Черт возьми, он сам виноват!

Женщины переглянулись. На лице Лоранс читалась непоколебимая мрачная решимость. Она добавила:

– А какого черта он вмешивается в наши дела, этот молодчик?! Сперва заявился в лавку, потом на улицу Лафайет… а теперь сюда. Ей-богу, он знает о нас слишком много и наверняка продаст. Ладно, спросим у папаши.

Впрочем, мнения того, кого Лоранс Мартен величала «папашей», не стоило и спрашивать. Было ясно, что этому дряхлому злодею со свирепым дряблым лицом и потухшими глазами придутся по душе самые чудовищные решения. По его действиям и пока еще непонятным приготовлениям д’Эннери стало ясно, что «папаша» с первой же минуты приговорил пленника к смерти и убьет его так же хладнокровно, как он прикончил господина Лекурсе.

Впрочем, перекупщица, явно куда менее жестокая, чем их главарь, шепотом заступилась за пленника. Однако Лоранс даже не стала ее слушать и свирепо вскричала:

– Что еще за глупости! Вечно ты предлагаешь полумеры. Это необходимо! Или он, или мы!

– Но его можно было бы держать тут как пленника.

– Ты с ума сошла! Такого типа – и как пленника?!

– Но тогда… Как же?..

– Да так же, как девчонку, черт побери…

Но тут Лоранс насторожилась и выглянула наружу через щель, зиявшую в деревянной стене:

– Вот она!.. Идет по аллее… Ну-ка, приготовьтесь каждый к своей роли, слышите?

Все трое смолкли. Д’Эннери прекрасно видел их лица, выражавшие одинаковую свирепую решимость. Ясно было, что эти люди готовы к любому преступлению.

Теперь Жан уже не сомневался в том, что эти две женщины – сестры, а старик – их отец. И это особенно страшило пленника. Старик производил впечатление не живого человека, а скорее автомата, бездушной машины, действующей по задуманной программе. Его лицо казалось составленным из острых углов и глубоких трещин. На нем не отражались ни жестокость, ни злоба – просто эдакий грубо обтесанный камень.

И тут в дверь постучали – как и призывала надпись на створке.

Лоранс Мартен, караулившая у порога, открыла и, еще не впустив гостью, воскликнула елейным голоском:

– Мадемуазель Мазаль, это вы? Как мило с вашей стороны озаботиться и прийти! Моя дочь там, наверху, она так больна, бедняжка! Вы ведь подниметесь к ней, не правда ли? Ах, как же она вам обрадуется! Вы же работали вместе в ателье Люсьен Удар два года назад. Неужто не помните? А вот она вас не забыла… да-да, не забыла!

Арлет что-то ответила, но д’Эннери не разобрал ее слова. Она выглядела свежей, беззаботной и не проявляла ни малейшей боязни. Лоранс Мартен подошла к лестнице, чтобы проводить гостью наверх. Перекупщица крикнула:

– Тебе помочь?

– Не стоит, – ответила та тоном, ясно означавшим: «Мне никто не нужен, сама управлюсь».

Послышался скрип ступенек. Каждый шаг приближал Арлетт к опасности, к смерти.

Тем не менее д’Эннери пока еще не испытывал сильного страха за девушку. Тот факт, что его не убили сразу, на месте, говорил о том, что осуществление преступного плана требовало некоторой отсрочки, а всякая отсрочка сулит хотя бы призрачную надежду на спасение.

Сверху послышались звуки шагов… потом внезапно раздался душераздирающий крик… за которым последовало несколько стонов, постепенно стихавших. И наконец воцарилась тишина. Борьба была недолгой. Д’Эннери догадался, что Арлетт связали и заткнули ей рот кляпом, как и ему самому. «Бедная девочка!» – подумал он.

Спустя несколько минут послышался скрип ступеней и в гараж спустилась Лоранс Мартен.

– Готово дело! – объявила она. – Все прошло легко. Девчонка почти сразу сомлела.

– Тем лучше, – ответила перекупщица. – Только бы она не очнулась слишком быстро. А так она все увидит лишь в самый последний момент.