«Где ты был, Господь Милосердный…» Где ты был, Господь Милосердный, Когда твой народ истребляли, Когда мир был пропитан скверной И в детей, как в тире, стреляли? Где ты был, Господь, ты, Царь Воинств, Где ты был в своей Славе и Силе? Отчего не ответил на поиск? Не услышал, как голосили? Если ты чего-нибудь стоишь, Если правда ты Царь Вселенной, Как ты мог не прийти на помощь, Когда мир захлестнуло скверной? Где ты был, почему тебя не было, Когда зло стало с духом вровень И не влагой сочилось небо, А потоками крови с кровель? Как ты мог позабыть про Землю, Как ты смел стать глухим, незрячим? Я такого тебя не приемлю, Ты свой лик от меня не спрячешь. Как ты мог допустить всё это? Я к тебе ночами взываю, Что молчишь, не даёшь ответа? Я на суд тебя вызываю. Мир, что создал ты под луною, Отягчён твоею виною. В оправдание что предложишь? Искупи вину, ты ведь можешь. Они приняли смерть без страха, И луна ещё не ослепла. Ты создал их когда-то из праха, А теперь воссоздай из пепла. Если хочешь, чтоб Вера крепла, Чтоб заполнила мир до края, Воссоздай свой народ из пепла И вовек береги Израиль. 18.04.2023
«Мы – евреи…» Мы – евреи. Мы чужие на общем празднике жизни. Мы всё подвергаем сомнению, пробуем на ощупь и на зуб, вскрываем устоявшиеся и герметично закрытые мнения скальпелем мысли. Мы левые и правые, центристы и анархисты, ультралибералы и ультраортодоксы, ревнители Веры и потрясатели основ, зануды, скептики и вдохновенные пророки, циники, прагматики и романтики, прижимистые деляги и бессребреники, брюнеты, блондины и рыжие, белые, смуглые и чёрные, живущие в Израиле и разных странах мира, верующие, агностики и атеисты, до краёв переполненные великолепным напитком жизни – коктейлем из радости и горя, отчаяния и надежды, любви и ненависти, веры и неверия, падавшие в бездну греха и подымавшиеся на вершины праведности. Нас гнали, распинали, расстреливали, сжигали, но мы восставали из рвов и пепла, мы стояли все вместе во время Синайского откровения, приняли заповеди и поклялись исполнять их до конца времён. Мы разные, и мы – один народ. У нас разные индивидуальные судьбы, Но одна общая. Неужели мы позволим и дальше убивать себя?! Од авину, хай! Ам Исраэль, хай! Амен! 10.10.2023 С мгновеньем вечность говорит (2000–2016) «Я Кирнос, Дреш, Радошовецкий…» Я Кирнос, Дреш, Радошовецкий, Еврей с закваскою советской, Воспитанный в культуре светской, И русский – мой родной язык. Но, позабыт и позаброшен, Во сне всплывает мамолошен С картавостью из эр-горошин И вкусом молока козы. А где-то глубже в подсознанье, Бесплотней ангела касанья, Иное притаилось знанье, Оно во мне подспудно спит, В нём шелестом песков пустыни, Сиеной жжёною и синью От дней синайских и доныне С мгновеньем вечность говорит. «Жизнь иррациональна, это точно…» Жизнь иррациональна, это точно (диаметр, умноженный на пи), и круг замкнулся, и пыльцой цветочной осыпался. И всё же потерпи, ещё побалансируй на канате, пусть лонжи нет и ноша нелегка, создателем предъявлены к оплате лес, поле, небо, птицы, облака. «Я проснусь однажды старым…» Я проснусь однажды старым, очень старым и седым и пойму, что даже даром не хочу быть молодым. Но за этим поворотом, на изломе бытия, станет грустно отчего-то, словно я уже не я, будто в этом старом теле постепенно, не спеша, незаметно постарела вместе с телом и душа. А шальная, молодая вместе с телом молодым постучалась в двери рая и растаяла, как дым. Но и этой старой клуше, хоть она не молода, хочется ведь песни слушать, спрашивать: ты любишь, да? Не могу понять, хоть тресни: если будет страшный суд, кто из них тогда воскреснет, чьё ей тело поднесут? И когда взмахнёт десницей шестикрылый Серафим, с телом чьим соединится, хорошо ль ей будет с ним? Вдруг душе, что постарела, испытала боль и грусть, не своё предложат тело, юное предложат тело… Ну и ладно, ну и пусть. «Жили печенеги и хазары…»
Жили печенеги и хазары, пронеслись, как «с белых яблонь дым», вот и нам пора идти с базара, уступать дорогу молодым. Жить бы, с этим знанием не знаться, песни петь, любить и водку пить, хоть чуть-чуть ещё поторговаться, лишь пошебуршиться, не купить. |
