— Иван, — протянул руку отцу навстречу Сокольский.

— Никита Александрович, — папа пожал протянутую ладонь.

Мужчины выглядели вполне доброжелательными, и я расслабилась. Рано!

— Ага! Так это вы, оказывается, тот самый “Кириллов Н.А.”, который дал экспертное заключение, что королевская кобра, которую содержит гражданка Кириллова, не опасна для окружающих?

Я с кислой миной прояснила папе ситуацию:

— Иван не только брат моей клиентки, но и капитан уголовного розыска.

Отец же на ехидство Сокольского неприкрыто ухмыльнулся:

— Все верно. Змея, которой владеет моя дочь, не опасна ни для нее самой, ни для окружающих!

— Ванечка, пирог из духовки принеси, — ласково (подозрительно ласково!) вклинилась мама. — Я сегодня по тому рецепту пекла, который мы с тобой вдвоем придумали!

Я взглянула на маму с недоумением — тоже мне, достижение, придумать класть в начинку пирога копченую курицу, вместо обычной — и пошла за пирогом, так и не дослушав разговор, но надеясь, что в мое отсутствие мужчину не скатятся к вооруженному конфликту.

Хотя бы потому, что Сокольский не брал табельное, а папа оружия, опаснее крючка для ловли змей, в руках не держал.

Пирог пал умопомрачительно. Переложив его с противня на поднос, я понесла добычу к столу.

Драки там не наблюдалось, мужчины мирно общались:

— Я, знаете ли, Иван, приехал сюда когда-то поработать в единственной в нашей стране змеиной ферме, где разводят королевских кобр. И вот уже больше тридцати лет, можно сказать, женат на работе…

— Никита! — Возмущенное шипение мамы было скорее демонстративным, чем грозным.

Я вообще лет с десяти подозреваю, что она эту шутку обожает.

Пирог опустился на стол, и тут же последовала мамина меня просьба:

— Порежь пирог, солнышко!

Да ну е-мое, мама, я впервые за сколько времени домой в гости приехала!

— Ванечка, вы обязательно попробуйте: курочка домашняя, ее Ванин папа коптил, — ворковала мама, подкладывая гостю на тарелку кусок побольше. — Ваня, сметанку подать не забудь!

— Вот почему это я для тебя “Ваня”, а он — “Ванечка”?

— Ну, надо же как-то различать! — Отмахнулась от моего ворчания мама.

Я фыркнула и ушла.

За сметаной.

Вот почему это я не могу быть “Ванечкой”, чтобы различать?

И сколько можно меня гонять?

И мне сегодня дадут поесть, или я так и буду бегать вокруг Сокольско…

Твою мать!

Да она же мне смотрины устроила!

Блюдце со сметаной я на стол бахнула очень демонстративно. Предупреждающе.

Мама сделала вид, что ничего не заметила. Стоило мне сесть, она с самым невинным видом велела:

— Вань, наливочку из кладовки принеси. Ту, которая в дальнем углу, за медом стоит!

— Уля. Принеси.

— А почему я?! — Попыталась взбрыкнуть сестра, но я только голову в ее сторону повернула.

— Чего ты сразу начинаешь! — Тут же пошла на попятный Урсула, и усвистала в дом.

По маминому виду не было похоже, что мой демарш ее как-то расстроил: сидела, улыбалась, довольная как… как змея!

Фыркнув, я отвернулась к папе и Ивану.

— Нет, тетка Маша, конечно, резкая женщина, но раньше она к силовым методам решения проблем была не склонна, — отец был заинтересован и хотел знать подробности. — С чего это она вдруг кусаться вздумала?

— Уперся и не дал себе закладку сделать. Которая память корректирует.

— Нет, это все равно странно!

Лично я считала, что в покусе Сокольского здоровенная доля моей вины: если бы я не болела за него так азартно — может, тетка Маша не взбеленилась бы!

Урсула, принесшая пыльную бутыль вишневки, сунула ее маме, а сама плюхнулась на стул рядом со мной:

— Вань, а чего эта старая кошелка чужое в рот тянет? Хочешь, я ей окна переколочу?

Мое “Урсула! Мы. С ним. Не вместе!” слилось с маминым “Урсула, ты что такое говоришь! Я сама с тетей Машей побеседую!”.

А-а-а-а-а-а! Вот что, что может быть лучше, чем вернуться домой?!

…к ржаному пирогу с копченой курицей мама подала гречишный чай.

Господи, за что?!

17/08

— Я понимаю, за что меня укусили, — шепнул мне на ухо Иван. — Но это-то за что?

Вопреки его ожиданиям, мама реплику услышала:

— Ванечка, вам не нравится?..

— Ну… не то, чтобы совсем не нравится… Но в него бы тушенки там, шкварок…

Сокольский принюхался к чаю, отчетливо пахнушему гречневой кашей.

— Ну что же вы мучаетесь? — Мягко укорила его мама. — Можно было просто сказать… Сейчас я вам классического налью.

— О, и мне! — Обрадовалась я.

— И мне! — Вскинулась Урсула.

Мать гневно поджала губы.

Я ухмыльнулась:

— “Достаточно было просто сказать”, да?

— Он вкусный! И полезный!.. И сама и наливай, раз вы такие!

Когда я вернулась с альтернативным чаем (хотя твердо убеждена, что “альтернативный” — это как раз гречневый), Иван с Урсулой голова к голове обсуждали мою подноготную:

— Нас же у родителей трое. Как в сказке: я умная, Червона сильная, а Таня…

— Красивая? — Сокольский подсказал замявшейся сестренке определение.

Но та отмахнулась:

— Да не, мы все красивые.

Сокольский, не колеблясь и не задумываясь кивнул.

Вот интересно, а когда ты испытываешь прилив вожделения к мужику только потому, что он бережно отнесся к твоей сестренке и не стал “возвращать с небес на землю” самоуверенного подростка — это еще нормально или уже клиника?

Надо будет потом у папы спросить, существуют ли серпентологи-психотерапевты.

— Короче, Червона — сильная, я — умная, а Татьяна — творческая! Вот. Ну, в общем, у нее, извиняюсь, шило в заднице — она и из дома свалила самая первая, раньше Вани, и профессию себе выбрала странную — танцовщица. Ну, что это за профессия такая? Не, мы-то вообще от природы все гибкие, и выносливость выше чем у человека, и чувство ритма у нас хорошее, но делать это профессией? Чем она заниматься будет, когда домой вернется?

Сокольский воспользовался моментом и подкинул вопрос:

— Уль, а зачем вы вообще из дома уезжаете?

— Так положено, — пожала плечами сестренка. — Урок.Обязательная часть воспитательного процесса и необходимый элемент взросления. Ну, что вы так смотрите? Это не я такими умными словами шпарю — это нас в школе уже задолбали подготовкой!

— Иван, может, хватит уже выуживать из ребенка бесполезную для тебя информацию? — Со вздохом укорила я.

— Не-не-не, пусть выуживает! Я хочу посмотреть, что он с ней делать будет!

— Урсула! — Хором возмутились родители!

Добрая у меня все же сестричка.

Ужин протекал в теплой, дружественной атмосфере.

----------------------------------------------------------------------------------------------

Влипла в затык, прошу понять и простить. Пока выкладываю сколько есть - завтра постараюсь исправиться

18/07

Поговорить с Сокольским без лишних ушей за весь вечер так и не удалось. Сперва Иван с Урсулой взаимно вцепились друг в друга, выуживая друг из друга информацию, одна о внешнем мире людей (боже, ну чего она о нем не знает?!), другой — о внутренней кухне общины нагов (боже, ну куда он собирается это приткнуть?!).

Потом за Ивана взялась мама (я напряглась).

Потом мама передала его папе (я расслабилась, но рано, потому что мама переключилась на меня).

А потом вдруг резко оказалось, что уже без малого одиннадцать часов ночи и пора спать.

И теперь я сидела в своей старой комнате и прикидывала, как бы мне так проскользнуть в гостевую к Ивану, чтобы не попасться на глаза родителям.

Не то чтобы они мне, в моем возрасте, стали что-то запрещать, но они же черти что подумают! А я по работе!

В принципе, можно подождать еще с полчасика и попробовать проскользнуть…

Телефон тренькнул входящим сообщением: “Спишь?” Затем “Надо поговорить” и “Жду во дворе”.