Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Ты ведь знаешь, я не ношу такие туфли. И вообще я не одобряю подобные туфли, – говорит Винни.

– Эви получила задание от «Нью-Йорк таймс», – внезапно заявляет он.

– Так туфли выбирала Эви? – спрашивает Винни.

– Это омерзительно. Она его получила, переспав с… – продолжает Джеймс и произносит при этом имя знаменитого журналиста, которого Эви закадрила пару недель назад на вечеринке, посвященной выходу его книги. – Она говорит, что по-прежнему встречается с ним.

Винни смотрит на Джеймса. Когда она увидела его в первый раз, ей захотелось превратиться в его копию. (Тогда всем хотелось походить на Джеймса. Его ждала большая карьера. Именно о такой карьере мечтала Винни. И Джеймс представлялся ей почти идеалом.)

– Джеймс, ты все еще думаешь, что люди хотят быть похожими на тебя? – спрашивает Винни. Как бы невзначай. (Он знает, что, когда Винни задает такие вопросы, вроде как невзначай, она готовит ему ловушку. Но сейчас он слишком устал, да и к тому же пребывает в состоянии легкого похмелья, поэтому не сразу это распознал.)

– С чего это им быть похожими на меня? – удивляется Джеймс.

– Да я просто так – просто подумала, – говорит Винни и аккуратно укладывает туфли назад в коробку. – Надо же, ты меня этим очень расстроил, – добавляет она. – Я хочу вернуть их в магазин, но не знаю, когда найду для этого время.

– Отнеси их в обеденный перерыв.

– У меня нет обеденного перерыва, – усмехается Винни. – Теперь больше нет. Журнал расширяет мою рубрику. На целых две страницы. Так что я буду вдвое больше загружена.

– Что ж, рад за тебя.

– Ты даже не можешь за меня немного порадоваться? Ведь я теперь большая шишка.

– Я просто в восторге, – говорит Джеймс – Разве не видно?

– Почему бы тебе не переодеться? – спрашивает Винни.

Они собираются пойти поужинать. Джеймс меняет рубашку и повязывает галстук. Его распирает злость. (Никогда он не может сделать все как надо.) Ведь это он научил Винни всему, что она умеет (по крайней мере он так думает). Когда они только познакомились, Винни могла часами слушать Джеймса и расспрашивать его о работе. А когда напивалась (в те времена они частенько напивались и предавались легкому, страстному сексу), она иногда говорила, что хочет стать серьезным журналистом, как и он. Что у нее есть и честолюбие, и стремление. И что она достаточно для этого умна. Джеймс никогда не обращал на это внимания. Он не возражал бы, окажись она дурой. (И сейчас он иногда именно этого и желает. Полной дурой.)

Поначалу Джеймс воспринимал Винни в одной плоскости. И только через сравнение с самим собой. Для него она была старшеклассницей, но из тех, с которыми он никогда не смог бы сойтись в школе. Но потом он стал замечать в ней и другие качества. В компании с Винни ситуации, в которых он раньше ощущал неловкость (вечеринки, светская болтовня), стали совершенно естественными. А год спустя все начали спрашивать, когда же они наконец поженятся. Внезапно он понял, что и сам задается этим вопросом. (Он даже толком не понял, откуда все это возникло. Изнутри? Или, может быть, он просто повторял то, что говорили окружающие?) Винни не была самим совершенством (впрочем, Джеймс не мог бы четко сказать, чего именно ей не хватало), но он решил, что все равно никого лучшего не встретит. А кроме того, все его друзья один за другим женились. Покупали квартиры. Обзаводились детьми (или собирались обзавестись). Он рисковал оказаться белой вороной, как когда-то в школе.

И все же он по-прежнему остается этой белой вороной. (Джеймсу хочется, чтобы рядом с ним была Эви. Ему хочется, чтобы она сделала ему минет прямо сейчас.)

– Ну, идем, Джеймс, – говорит Винни.

Они отправляются отметить день рождения Винни в «Боули», где, как обычно, изображают (а теперь это и вправду лишь одно притворство, думает Джеймс), что прекрасно ладят друг с другом. Когда наступает время платить, они кладут на стол свои кредитные карточки и забирают каждый свой счет, чтобы потом представить его в своих редакциях в качестве деловых расходов.

«Очерк» Эви

– Ты это уже прочитала? – спрашивает Джеймс.

Происходит это через несколько дней. Воскресным утром. Совсем ранним утром. Тем самым утром, когда очерк Эви должен появиться на страницах «Нью-Йорк таймс».

– Что именно? – интересуется Винни. Она на кухне готовит завтрак. Только в это время суток она занимается приготовлением еды (если это вообще можно назвать едой, мысленно уточняет Джеймс), а именно – нарезает грейпфрут и укладывает ломтики копченой лососины и плавленый сыр на круассаны.

– Материал Эви, – говорит Джеймс.

– Да неужели? Разве он в сегодняшнем номере?

– Она так сказала.

– Правда? – удивляется Винни. – Я с ней еще не разговаривала.

– Она мне постоянно звонит. Она все еще встречается с… – Джеймс называет имя знаменитого и важного журналиста.

– Как мило, – замечает Винни. Она раскладывает тарелки на кухонном столе. Кладет бумажные салфетки. Потом приступает к еде.

– Разве тебе это не любопытно? – спрашивает Джеймс.

– Я займусь этим позже, – отвечает Винни. – Кстати, мне кажется, мы могли бы проводить вечера в нашем салоне более эффективно. Может быть, нам следует за день до мероприятия рассылать по электронной почте вопросы приглашенным, чтобы у всех было время подумать над ответами. Мне кажется, это будет способствовать оживлению дискуссий.

– Мне казалось, все и так достаточно активны («Уж ты-то во всяком случае», – думает Джеймс) в том, что касается дискуссии.

– Но ведь пределов для совершенства нет, не так ли, Джеймс?

Винни съедает два круассана с плавленым сыром и лососиной.

– Сейчас вернусь, – говорит она. – Зубы надо почистить.

Она идет в ванную и, засунув палец глубоко в горло – в последнее время она поступает так почти каждый раз после еды, – вызывает приступ рвоты.

Когда она возвращается в комнату, Джеймс читает газету.

– Ты просто отвратителен, – говорит Винни.

– Что? Теперь и «Таймс» нельзя почитать из-за того, что там напечатали материал Эви?

– Да брось ты, Джеймс! – Винни вырывает у него половину газеты. Начинает листать страницы («Не может удержаться, – злорадствует Джеймс, – никогда не умеет удержаться»). Наконец Винни добирается до раздела «Стиль жизни». И там под заголовком «Штука» находит маленькую врезку с заметкой о говяжьей вырезке. Внизу стоит подпись Эви. – Ты уже это видел? – спрашивает Винни.

– Что именно?

– Материал Эви. – Винни швыряет газету Джеймсу. – А круассаны у нас еще остались? Что-то я опять проголодалась.

В середине дня Винни звонит Эви.

– Мои поздравления, – говорит она ей.

– Спасибо, – радуется Эви.

– И как ты себя чувствуешь в роли журналиста?

– Прекрасно! – отвечает Эви. – Я пишу для них еще одну заметку, ее опубликуют на следующей неделе. Сечешь? Я сразу ухватила их профессиональный жаргон, сказала «заметка» – не «статья». – Тут в телефонной трубке за спиной Эви послышался какой-то шум. Эви засмеялась и бросила в трубку: – Подожди секундочку, ладно?

– У тебя кто-то есть? – спрашивает Винни. (И при этом подумала: «О Боже! До чего же Эви вульгарна».)

– М-м-м… вообще-то есть, – признается Эви и называет имя знаменитого и важного журналиста.

– Вот и отлично, – говорит Винни. – Мы с Джеймсом как раз хотели узнать, не хочешь ли ты и… – тут она произносит имя важного и известного журналиста, – поужинать с нами на следующей неделе? Угощение за наш счет. Мы все устроим так, чтобы вписаться в его деловое расписание. Да, Эви, и еще кое-что, – добавляет Винни.

– Что именно? – Эви слегка настораживается.

– Ты должна запомнить кое-что, – говорит Винни.

– И что же именно? – спрашивает Эви.

– Теперь ты одна из нас, – констатирует Винни (и делает это мягко, так чтобы Эви не поняла, какого труда ей стоило выдавить эти слова). – А мы – это СМИ.

27
{"b":"92434","o":1}