Иной раз, когда Винни придирчиво изучает свой офис или сайты в Интернете, ей кажется, что она единственная пай-девочка, оставшаяся в этом мире. (Иногда у нее возникает чувство, будто это преступление.) Когда Винни была подростком, все вокруг принадлежали к «милым» семействам. (Может, они и не были столь уж милыми за закрытыми дверями, но никто об этом не говорил.) Мать Винни всегда безупречно одевалась. Ее дом был со вкусом обставлен (повсюду предметы антиквариата и шелковые гардины). Она готовила еду и убирала дом. Винни этим не занималась. И мать не заставляла ее это делать. Обе они знали заранее, что у Винни будет и «карьера», и «дама для уборки». (Они никогда никого не называли горничной или прислугой.) Отец в воспитание Винни особенно не вникал, но и неприятностей не доставлял. Отец как отец, собственно, как и во всех остальных семьях. Особо важной роли он не играл. Он оплачивал счета. Родители Винни по-прежнему женаты.

Иной раз, когда Винни осматривается вокруг и видит молодых женщин, которые работают у нее в офисе, она удивляется: что случилось с очередной «милой девочкой»? (Она наперед знает, что скажет ее помощница: «Конец пришел вашей ми-и-и-лой девочке». А потом посмотрит на Винни. Она же на это ничего не отвечает. А собственно, что тут скажешь? Винни и так понимает, о чем думает эта девица: ваше время, Винни, прошло.) Среди нынешних молодых женщин милых девочек не найдешь (и им на это наплевать). Они одеваются в черное и выставляют напоказ свои (тяжелые, иногда слегка обвислые) груди. Они носят короткие юбки. И платья, напоминающие нижнее белье. Любят татуировки. И пирсинг. Живут они в Нижнем Манхэттене в маленьких грязных квартирках, много занимаются сексом, а на другой день обсуждают это друг с другом. Никто им и слова сказать не может поперек. Все боятся обвинений в притеснении по половому признаку.

Иной раз (и в это трудно поверить) Винни их боится. Ей кажется невероятным, что она на целых десять лет старше, чем они. У нее с ними нет ничего общего. Даже когда Винни была на десять лет моложе, она совсем не походила на них. Она была более честолюбивой. И более целеустремленной. Она не вступала в сексуальную связь ради продвижения по жизни. (Хотя и вышла замуж за Джеймса, что – если честно – отнюдь не повредило ее карьере.) Она не приходила на работу с похмелья и не принимала наркотики. (В прошлом году одну из юных сотрудниц застукали в туалетной комнате, когда она нюхала кокаин. Ее обнаружили в кабинке в полной отключке. Нашла ее уборщица. Девушку отправили в реабилитационный центр. С работы ее не уволили. Мол, нельзя. Пару месяцев спустя она вернулась на свое место. Со временем, впрочем, ее без лишнего шума перевели в другой журнал.)

Эти молодые женщины ничего не боятся. (Они алчны. И наглы. Они готовы пойти на все, лишь бы продвинуться вперед.) В прошлом году двух подобных девиц уличили в плагиате. Одна из них украла два параграфа из статьи Винни, которую та написала тремя годами ранее. Когда Винни читала материал этой девицы, ей стало дурно. (У нее возникло ощущение, будто ее изнасиловали. Причем изнасиловала женщина. У нее в голове не укладывалось, как эта женщина могла сотворить с ней такое. Винни казалось, все женщины должны быть заодно.)

И ничего не случилось. (Винни пожаловалась руководству. И ей ответили: она должна гордиться тем, что молодая сотрудница переписала часть материала именно из ее статьи. Мол, это своего рода комплимент.) Спустя какое-то время эта молодая сотрудница получила повышение.

Винни даже пыталась подружиться с молодыми девицами. Но она опасается, что пропасть между ними слишком глубока. Ее так и подмывает сказать им: «Эй, в свои молодые годы я тоже была бунтаркой». Но она знает, какими пустыми глазами они уставятся на нее. (Именно так они всегда и поступают. Чтобы сохранить контроль над ситуацией, просто тупо смотрят на вас.) Винни хотелось бы рассказать им, что, когда она была подростком, сама мысль о том, чтобы перебраться в Нью-Йорк и совершать в этом городе «великие поступки», считалась крайне смелой. Как иметь семь любовников (а она ими обзавелась, пока не встретила Джеймса).

С одним из них она провела всего лишь одну ночь. Потом – роман с профессором. Он был на двадцать лет старше ее. Профессор оказался первым мужчиной, который познакомил ее с оральным сексом. Но она не станет рассказывать им об этом. Она понимает, что они ее засмеют. Винни знает, что к двадцати пяти годам у этих девиц перебывало по сотне любовников. (И наверняка они успели подхватить какую-нибудь венерическую болезнь. Или инфекцию. Из-за пирсинга или татуировки.)

Утром в день своего тридцативосьмилетия Винни просыпается с чувством депрессии.

А днем она проделывает то же самое, что делала в день своего рождения на протяжении последних десяти лет: Она отправляется в косметический салон «Элизабет Арден».

Она наводит красоту.

Сначала укладка волос и сушка феном. Потом – маникюр и маска для лица. Потом – восковая обработка гениталий. (Она ни за что не станет сбривать лобковые волосы. Бритье напоминает ей о процедуре, которую ей пришлось пройти, когда она рожала ребенка. Винни отнюдь не уверена, что готова испытать это еще раз.)

Восковая накладка неприятно пощипывает. Винни терпеть не может эту процедуру, но регулярно повторяет ее каждые два месяца. В результате у Винни отдельные волоски начинают врастать в кожу, она завела привычку время от времени выщипывать их стареньким пинцетом, перед тем как лечь в кровать. (Джеймс на это не обращает никакого внимания. У него имеются свои, не менее оригинальные, привычки; например, во время чтения он любит ковырять в носу, а потом скатать козявку в маленький шарик и, полюбовавшись на него, отправить щелчком ногтя на ковер.) Во время обработки воском Винни надевает бумажные трусики. Ей приходится немного раздвигать ноги (только совсем немного, напоминает она себе), а женщине-косметологу приходится слегка к ней там прикасаться. Они обе притворяются, будто ничего такого на самом деле нет, а Винни отчаянно пытается убедить себя, что она не думает в это время о сексе. Однако она о нем постоянно думает. И пытается побороть эти мысли. Пытается не думать о молодых женщинах в своем офисе и о том, что, вполне вероятно, они занимались сексом с другими женщинами, как и с мужчинами. Винни пытается избавиться от мысли о том, что женщинам известны тайные желания других женщин. Им только и нужно, чтобы кто-нибудь пошире раздвинул ноги. Но тут Винни задумывается: а что будет, когда у нее появятся седые волоски? Да-да, именно там. Это рано или поздно случится. Как будет реагировать Джеймс?

А не все ли равно?

Они теперь нечасто занимаются сексом. А когда это и случается, всякий раз происходит одно и то же. Сначала он обрабатывает ее языком. Винни испытывает оргазм. Потом они сношаются. Джеймс кончает. Винни ни разу не испытала оргазма «просто от траханья». (Она не верит, что такое возможно. Она втайне думает, что женщины, которые говорят такое, просто врут.)

После процедуры с восковыми трусиками, когда женщина-косметолог выходит из кабинета и Винни переодевается в свои собственные трусики (практичное хлопчатобумажное изделие черного цвета), ей всегда хочется потрогать себя там, но она этого не делает. Она четко осознает пределы допустимого. В особенности когда речь заходит о «сексуальности». Она ни за что не станет носить кружевное белье. Или слишком короткие юбки. Или прозрачные блузки. Или туфли вызывающего фасона.

– Что это такое, Джеймс? – восклицает Винни, чуть позже в тот же день, в спальне. При этом у нее на пальце висит открытая туфелька, такая изящная, что кажется, каблучок переломится, стоит пройтись по комнате.

– Это подарок тебе на день рождения, – отвечает Джеймс.

– Зачем? – спрашивает Винни.

– Они тебе не нравятся? – обижается Джеймс (понимая, что только так он сумеет выйти из затруднительного положения, которое сам создал и которое начинает доставлять ему удовольствие).