Для португальских торговцев был определен список «разрешенных товаров», довольно скромный, но включающий очень много вещей бразильского происхождения. И португальская королева (по моему убеждению — малолетняя дура) тут же примкнула к «католической блокаде» Британии, надеясь крупно поживиться на перепродаже англичанам бразильских товаров. А сами англичане поначалу решили русско-южноамериканскую коалицию больно наказать, собрав весь доступный им флот в Атлантике. Результат даже меня изумил: китайцы, выяснив, откуда англичане к ним опиум доставляли, ввели войска в Бенгалию (попутно захватив и всю Верхнюю Бирму с Ассамом), после чего устроили там настоящий опиумный геноцид. То есть запретили выращивать мак в любом виде, а тех, кто запрет нарушал, китайцы просто публично казнили…

Но заварушка не только в Индии случилась, в Южной Америке тоже произошли некоторые территориальные изменения. Например, после того как Чили осталась баз британского покровительства, ее просто поделили между собой Боливия и Аргентина и история этого «независимого» государства на этом закончилась. А еще закончилось британское управление на Барбадосе — остров (после ряда споров, хотя вполне себе мирных и спокойных) был присоединен к Венесуэле, как и прочие карибские острова вплоть до Эспаньолы. Что же касаетсяЭспаньолы, то Союз официально признал субъектость захваченной гаитянцами Доминиканской республики, однако воевать за нее не стал (официально не стал). Вероятно, руководители стран Союза решили, что доминиканцы и сами справятся — а где они возьмут необходимое оружие, и так было понятно: Бог подаст. И бог был весьма щедр…

И щедр он был не только на оружие. В странах Союза начало резко увеличиваться население, причем не за счет иммиграции, а за счет «естественного прироста». Все же климат там был почти везде хороший, урожаи — достаточно большие. А еще и пошла в народ «новая техника», главными образом железные дороги, позволяющие быстро продукты с места на место перебрасывать. Ну и быстро растущий флот способствовал тому, что голода в странах вообще не было и множество детей прокормить проблемой вообще не было, а быстро развивающаяся (по заветам Девы Марии) медицина сильно способствовало выживанию младенцев. Пока бурный рост населения наблюдался только в Уругвае, Аргентине и Республике Риу-Гранде, но и в Боливии население стало заметно увеличиваться, а в Венесуэле, Эквадоре и Колумбии пока такого не наблюдалось, но все же государства в развитие медицины вкладывали очень заметные деньги и, по моему мнению, скоро и там рост населения начнется. Просто потому, что промышленности, которая быстро развивалась уже во всех странах Союза, требовались рабочие — а где их взять-то, если людей не хватает?

А вот в России дела с этим обстояли несколько странновато. Все же и климат не тропический, и народ дик и необразован. Зато земли все же много, и в старых (и многочисленных новых) удельных деревнях прирост населения наблюдался более чем заметный. Понемногу и в казенных деревнях начала падать детская смертность, причем строго в тех, где стала усиленно внедряться «новая техника», а вот в частовладельческих поместьях картина все еще была более чем печальной. В большинстве таких владений, все же находились отдельные энтузиасты, прилично вкладывающиеся в развитие агропрома — но энтузиастов было просто до смешного мало. И по этому поводу ко мне приехал посоветоваться Егор Францевич, причем я думал, что его все же Николай послал, сам по каким-то причинам постеснявшийся ко мне заехать попросить совета:

— Александр Васильевич, поскольку мне приходится отвечать перед императором за казенных крестьян, я у вас совета попросить хочу: как бы нам жизнь мужиков казенных получше устроить? Чтобы и младенцы к них не мерли аки мухи осенью, и чтобы казне с них все же какой-никакой прибыток был. И опять же, мужики, что в поместьях, тоже мрут излишне…

— Вы, Егор Францевич, ко мне за каким советом приехали: чтобы из мужиков прибыли больше казне получить или чтобы Россия народом побыстрее прирастала?

— Так одно без другого…

— Тогда уточню свой вопрос: если нужно жизней побольше сберечь и Державу быстрее развивать, то нужно будет лет на несколько с ростом доходов с деревень казенных распрощаться. А если нужно побыстрее денег с них получить, то и сие возможно, однако на срок крайне невеликий, а после — скажем, лет через пять всего — от них ничего, кроме убытков огромных, и получить будет невозможно.

— Вы, Александр Васильевич, сразу уж рассказывайте, что вам насове… что вы думаете верным способом считать. Если доходов не будет лишь несколько лет, то Держава, думаю, таковое переживет, поскольку с заводов казенных доходы уже достаточные имеет.

— Ну сами считайте: на деревню среднюю потребно иметь два-три трактора тяжелых для пахоты и сева. И тогда в деревне и хлеба мужикам хватит, и в казну изрядно хлеба перепадет. Но нынче завод тракторный хорошо если два-три трактора в неделю сделать может. Ладно, через год там по десять тракторов выделывать смогут, но даже второй завод такой строить смысла пока нет: рабочих умелых на него негде взять. Пока негде, а вот лет через пять рабочие появятся и тогда уже можно — и нужно будет — еще тракторных заводов выстроить несколько.

— То есть просто ждать нам следует…

— Снова нет, ведь есть машины и попроще, те же мотоблоки. На выстроенном заводе уже их выделывают по тридцать штук в день, а каждый мотоблок… на деревню среднюю их нужен десяток чтобы и мужиков прокормить, и младенцев голодными в деревне не оставить. То есть завод сей уже тысячу деревень за год хлебом обеспечит, а если подобных заводов у нас будет десять штук… проще так считать: один мотоблок — это двадцать душ полным прокормом обеспечивается. Десять заводов — это два миллиона душ, включая младенцев, и с ними за десять лет всего всех казенных крестьян вы провиантом обеспечит досыта. А если мужиков работе с ними обучить хорошо, то уже вдвое больше народу полными рационами снабдить получится. Но и все, поскольку мотоблоки как раз лет десять проработать и смогут, а после сломаются. Но вот сколько у нас через десять лет будет тракторов…

— То есть нам нужно еще девять заводов поставить и снова ждать десять лет… во сто заводы такие встанут, я уже знаю, и хорошо если года за три на них казна денег наберет. Но выстроим, тут дело такое. А вот что с мужиками крепостными да с однодворцами…

— Государство — не дойная коровка!

— Что, извините?

— У казны всех облагодетельствовать денег нет и не будет, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Тут вы без Николая Павловича ничего не сделаете.

— А император-то что сделать может? Он же… вот мне поручил мужиками казенными управлять.

— Вот ими и управляйте, а крепостными пусть владельцы их управляют. А для владельцев закон нужен простой: если у него младенцев помрет больше, скажем, двадцати процентов за год и детей от года до пяти больше десяти процентов, то поместье у него отбирается в казну, а сам он отправляется на казенные работы на три года. Возможны варианты: если он сам того поделает, то поместье может в казну сразу отдать, тогда его после этого на работы не сошлют…

— А что помещик сделать-то может⁈

— Что? Помещик может купить акцию нового казенного завода, который будет мотоблоки выделывать, и через год такой мотоблок получить. Сейчас выделка одного мотоблока обходится рублей в сто, меньше даже… вот сколько акций он купит, столько мотоблоков и получит. Если у него полсотни душ, то пяти мотоблоков ему хватит, а тех, кто акции приобретет, за вымирание младенцев только год после поставки ему этих мотоблоков наказывать начинать.

— То есть вы думаете, что… получается, что на постройку завода нужно двадцать тысяч акций продать…

— Десять тысяч, или пятнадцать, я точно не помню. Если император подобный закон примет, что как вы думаете, на сколько заводов вы денег за первые три месяца набрать сможете?

— Ну… да. Однако, боюсь, просто помещики о смерти младенцев и детей сообщать перестанут — а тут как быть?