Ну да, раз граф, то обязательно «превосходительство» — хотя каждый их этих офицеров в своем деле меня на голову превосходит. Просто кое-чего все они еще не знают — но они уже знают, как сделать то, что едва знаю я. И им достаточно самого, порой, незначительного намека, чтобы сделать мою жизнь более счастливой. Точнее, более комфортной, с каждым днем приближая уровень этого комфорта к тому, к которому я привык в своем двадцать первом веке. Так что мне осталось лишь правильно намекать — но достаточно ли у меня знаний, чтобы намекать правильно?

И тут я подумал, что скорее всего любой отечественный недоросль, хотя бы среднюю школу успевший окончить, знает настолько дофига, что способен вперед промышленность двинуть на многие десятилетия. Правда, только лишь в случае, если он встретит нужных людей и эти люди его будут готовы выслушать. И мне повезло: меня они слушать готовы. Однако это моей заслугой вообще не было: мне благоволила лично дева Мария. Бездушная железяка, которой меня научили управлять. А вот что делать теперь уже мне… я знаю, чего я хочу. И осталось лишь убедить Николая в том, что он тоже хочет именно этого. Страстно хочет…

Мне все же было очень интересно, как в России распространялись новости. То есть технически я знал как, но как они обеспечивали такую скорость передачи новостей, я все же понять не мог. И то, что к середине апреля в Петербурге знали, что в Арзамасе менее чем неделей раньше запустили конвертер, для меня оказалось новостью ну очень удивительной, хотя масса по себе новость была вполне ожидаемой: ведь все детали были изготовлены и доставлены туда еще зимой (а летом это было сделать просто невозможно, так как тяжеленные станины на телегах было перевезти физически нельзя), но вот прочитать буквально через несколько дней после пуска о том, что «печь ожидания даже превзошла и плавка занимает не сорок минут, а менее получаса».

Ну, замечательно, за полчаса конвертер производит из почти девяти тонн чугуна восемь тонн стали. За час — шестнадцать тонн, то есть ей нужно подать уже почти восемнадцать тонн чугуна. За час восемнадцать, а за сутки — четыреста с лишним тонн. За почти год из разных мест в Арзамас завезли больше ста тысяч тысяч пудов чугуна в чушках, то есть просто дофига по нынешним меркам — но весь этот чугун один конвертер переплавит за четверо суток. То есть уже переплавил, пока депеша до столицы мчалась… Спрашивается вопрос: какого рожна на «тайном заводе» поставили два конвертера и четыре вагранки? А новый, могучий чугуноплавильный завод в Донецке на двух современнейших домнах в состоянии этого чугуна произвести целых сто шестьдесят тонн! В те же сутки произвести…

Правда, в Донецке строились еще две домны, теперь полностью «отечественными инвесторами» — в смысле, русскими инженерами и рабочими, опыта под руководством иностранцев поднабравшиеся — но готовность новых печей даже осенью была под большим вопросом, да и доставка чугуна из Донецка в Арзамас выглядела весьма сомнительно. Поэтому на совещании, которое устроил по этому поводу Николай, Александр Христофорович выдвинул «свежую идею»:

— Мое мнение таково: вторую переплавную печь нужно разобрать и перевезти ее в Донецк. Если осенью там четыре доменных печи заработают, то ее вполне хватит чтобы весь чугун на сталь переплавлять.

— Вы забываете о нескольких мелочах, Александр Христофорович, — грустно заметил я, — печь сама по себе работать не сможет. Чтобы она работала, потребна машина воздуходувная, которую на Александровском заводе полгода делали, а чтобы сталь полученная без пользы на заводе не валялась, еще и прокатные станы нужно там поставить. То есть смысл ваше предложение безусловно имеет, то, что вы предлагаете, проделать безусловно нужно — но это с одной стороны потребует изрядных дополнительных затрат, а с другой — оставит Арзамасский завод, который тоже стране в копеечку влетел, вообще без работы.

— Но на Донецком заводе стоят две больших воздуходувных машины!

— Стоят, но для конвертера нужна совсем другая воздуходувка, высокого давления и нам потребуется… впрочем, это уже мелочи, в любом случае конвертер в Донецк можно будет только зимой перевезти, так что окажется проще и дешевле для Донецка новый заказать.

— Граф, — обратился ко мне Николай, причем без малейшей ко мне симпатии в голосе, — а вы хотите что-то иное предложить?

— Не просто хочу, а уже предлагаю. Начну с того, что уже сейчас Донецкий завод дает нам три с лишним миллиона тонн чугуна в год, а это, между прочим, треть от производства чугуна всеми прочили заводами России. А осенью, я надеюсь, будет давать уже вдвое больше. Так что нам сейчас нужно придумать как миллион пудов, которые просто лежат себе валяются возле завода и ничего не делают, быстро перевезти в Арзамас. Это непросто, но из этого чугуна будут сделаны рельсы и прочие детали, потребные для постройки железной дороги… от Арзамаса до Кулебак и Мурома, где в земле тоже хорошей руды немало.

— А где из этой руды чугун выплавлять?

— А нигде, руду можно вместе с чугуном в конвертер добавлять в малых количествах, и из ста сорока пудов залитого в конвертер чугуна получится уже не сто двадцать пудов стали, а сто двадцать восемь. Но для этого руды нужно будет сыпать по двадцать пудов на плавку — а это уже тысяча пудов в сутки, и это только на один конвертер. Так что шахты железные в Кулебаках и в Муроме весьма полезными окажутся. А миллиона пудов чугуна после переплавки как раз хватит на постройку дороги до Мурома… мост можно пока и не строить, паромом обойдемся.

— Миллион пудов — это двадцать тысяч телег, а возить нужно будет ой как далеко. Не уверен, что сие вообще возможно.

— Не возможно, а необходимо, но это только первая часть моих предложений. Вторая: нужно скупить весь свободный чугун в Тульской губернии, это еще сто, а может быть и двести тысяч пудов, которые довольно просто по реке доставить в тот же Муром. Скупить весь свободный чугун, который нынче в Нижнем Новгороде к ярмарке завозят. А это, между прочим, тоже поболее миллиона пудов будет — и осенью у нас уже будет железная дорога от Арзамаса до Нижнего Новгорода.

— Но на сие понадобится как бы не четверть миллиона рублей…

— Меньше, Донецкий чугун цены опустил, но даже если и так, то казна просто продаст чугун донецкий и купит уральский. Причем продаст больше чем купит, так что еще и в выгоде останется.

— Наверное, в этом вы правы. А что далее?

— А дальше все будет гораздо страшнее: нужно перезапустить Липецкий завод, поставив там новые домны с воздухогрейными башнями, причем, думаю, их сразу нужно будет четыре штуки ставить.

— Сей завод остановлен поскольку лес весь уже на уголь вырублен.

— А его нужно будет коксом из Донецка питать, для чего постепенно из липецкого же металла дорогу железную до Донецка выстроить.

— А пока дороги не будет…

— А пока дороги не будет, туда кокс весной и летом по Дону и Воронежу заводить, с запасом, ну а зимой и санный путь поможет.

— На лодках возить прикажете?

— Почти. Я тут слышал, что инженер Терехов, что в Аргентину в том году плавал, свою машину паровую придумал, такую же по конструкции как и уругвайская, но из чугуна большей частью отлитая. Сталь тоже используется, но в количестве небольшом, ее из Арзамаса и гужевым транспортом доставить не великая проблема. А если такую машину поставить на обычную расшиву, то расшива такая шесть-семь тысяч пудов за месяц перевезет в Липецк. Одна расшива, а если их два десятка выстроить…

— А машины…

— А машины в Донецке выделывать. И уже через два года Липецк еще миллионов семь пудов стали стране даст.

— Вы снова говорите «через два года», а ранее обещали, что через два года один завод будет стали давать более чем вся Англия. Но Англия в том году выделала чугуна двадцать шесть миллионов пудов, а завод ваш всего три, и осенью, если неудачи какой не выйдет, даст шесть.

— И я, между прочим, нисколько не наврал. Я говорил, что завод стали произведет больше чем вся Англия, а не чугуна. Стали же в Англии изготовили за год, думаю, пару миллионов пудов, а то и меньше. А одна печь в Арзамасе может дать уже пять миллионов пудов стали — а там их, между прочим, уже две стоит. А то, что конвертерам чугуна не хватает — это уже иная задача. Но тоже решаемая, причем решаемая быстро.