В две с половиной слетало, если трубы водопроводные и канализационные уже на улице имелись — то есть очень ладе не везде. А точнее — вообще нигде, но если домовладельцы одной улицы объединялись, то примерно за такие же деньги на этой улице появлялись и коммунальные коммуникации. Должны были появиться, в течение примерно полугода, а денежки требовалось уплатить авансом, причем полностью. Но ведь на центральных улицах Санкт-Петербурга вовсе не рвань подзаборная жила — так что после того, как Николай несколько раз произнес нужные слова, всего за десять дней совершенно казенная контора «Горводоканал» собрала уже чуть больше пяти миллионов рублей. Ведь не годится приличному человеку императора своего ароматами непотребными окуривать!

А пять миллионов — это. Между прочим, вдвое больше, чем Россия потратила в войну с Наполеоном на всю артиллерию. То есть очень даже дофига денег получилось собрать. Но самое забавное, что столько получилось собрать только в одном Петербурге! В Первопрестольной, несмотря на то, что там заказов было больше, собрать получилось только три миллиона: все же там и канализация уже имелась, и водопровод. Не везде, но там народ на одной канализации крупно сэкономил. Еще пошли заказы из других мест, но я пока все их откладывал на потом: их просто технически нельзя было удовлетворить.

Зато из собранных восьми с лишним миллионов я со спокойной душой пять отправил на «развитие добывающей и перерабатывающей промышленности», так как по самым нескромным расчетам выполнение всех заказов влетело бы примерно в полтора миллиона — это с учетом перевозки материалов. И если что-то непредвиденное случится на цинковом руднике, но Карнеев туда отправил уже самых опытных горняков и неожиданностей неприятных можно было почти и не опасаться.

Но это было лишь первой частью программы по изъятию денег из богатеньких буратин. Что же второй части, то ее я предполагал запустить уже ближе к концу весны, поскольку одно дело — таскать на телегах легкую керамику — и совсем другое дело возить тяжеленный чугуний. Да и с литьем этого чугуния пока не все было гладко, точнее, просто людей еще не было, которые этой работой займутся.

Примерно половину «инвестиций» мы (с Егором Васильевичем) направили в Никополь для добычи марганцевой руды. А вторую половину… Я просто уже ждать устал, когда железные дороги дотянутся до столицы и решил это дело немножечко так ускорить. Так что вторую половину собранных денег я отправил в распоряжение Бенкендорфа, чтобы он уже начал подготовку строительства дороги до Москвы. Александр Христофорович только крякнул, когда я ему о выделенной сумме сказал, ведь по очень тщательным подсчетам вся дорога должна была обойтись миллионов в тридцать. Но отказываться от денег он не стал — и уже в январе собрал команду, которая должна была выстроить участок дороги от города до Волхова. И выстроить — за эти же деньги — быки для моста через реку.

Все работы (и по Ленводоканалу… то есть по Петьводоканалу) и по железной дороге) начались уже в самом начале апреля. А я в очередной раз поселил деревеньку Лепсарь (причем посетил ее вместе с царем) и с чувством глубокого удовлетворения рассказал императору о том, что «при верной постановке дела младенцы в деревнях не мрут». Думаю, что мне тут с младенцами на самом деле повезло: за весь прошлый год в деревушке родилось одиннадцать младенцев и все до весны дожили нормально, да и из остальных детишек вроде никто не помер. Но отчет по «сбереженным душам» при этом визите был вообще сугубо попутным событием. А основное событие выглядело совсем по-другому.

Из ворот МТС тихо (не в смысле шума, а в смысле скорости) выехал трактор, к которому были прицеплены сразу три трехлемешных плуга. Тихо выехал, тихо доехал дол поля, тихо опустил лемеха в землю — и так же неторопливо, но скорости вообще не снизив, пошел это поле пахать.

— Вот эта машина, ваше величество, за десять дней распашет, я думаю, двести-двести пятьдесят десятин. Одна распашет, а потом так же одна и засеет. А уже в конце лета все сожнет и сжатый хлеб перевезет на ток. Там уже будет стоять другая машина, которая весь собранных хлеб обмолотит дня за три… и на все это машина потратит пудов триста топлива, которое остается ненужным при выделке керосина. А потом мы эту машину снова поставим в этот сарай, где она уже простояла всю зиму — и ей ни корма не потребуется, ни ухода, разве что ремонт мелкий, который мастеровой за неделю проведет.

— И сколько такая машина может казне обойтись?

— Тысяч, думаю, в шесть — но не сразу, а когда завод по выделке таких машин я построю. Только тут ведь вот какая засада: чтобы машиной управлять, мужику нужно сначала в школе отучиться минимум четыре года, а сейчас ей инженеры, которые ее и сделали, управляют. Но мужиков мы обучим… и пять миллионов мужиков вырастят хлеба в пятьдесят раз больше, чем они сейчас вырастить могут.

— Обучить пять миллионов мужиков?

— Ну, не сразу это случится, да и машин мы быстро не сделаем сколько нужно. Но сделаем много, так что уже через пять лет не будет в стране голодных мужиков и баб, дети мереть перестанут. А денег на это я у вас просить не стану, вы только позвольте — и мы сами все сделаем.

— Вам одно лишь позволение требуется?

— Ну да. Но такое позволение, которое не даст тупым чиновникам нам в этом деле препятствовать.

— И вы думаете…

— Я не думаю, я желаю лишь то, что мне… посоветовали делать.

— Посовето… Александр, немедля возвращаемся в столицу, я вам указ потребный тут же дам. А вы… пока мы возвращаемся, напишите мне список инженеров, что машину эту делал: их тоже наградить следует изрядно. Так, чтобы любой инженер того же для себя возжелал — и на благо державы силы все свои приложил. Договорились? Садитесь в коляску…

Вообще-то лично я крупным достижением счет уже то, что трактор сломался только к вечеру второго дня пахоты. Но к этому времени через озеро был уже доставлен второй трактор, а на починку первого ушло всего полтора дня, так что обещанные царю «двести пятьдесят десятин» два трактора вспахали, и даже немного больше вспахали. Правда, в севе они уже не участвовали, сеялки (уже дюжину штук) по полям все же таскали лошадки, а среди инженеров начался горячий спор на тему «здесь трактора чинить или все же перетащить их обратно на завод». Победила «ленивая позиция» и трактора стали чинить на месте — благо оборудование МТС это уже позволяло. То есть там уже стоял один новенький станок (упрощенная копия моего мелкого универсального), а рядом расположилась довольно неплохая для нынешних времен кузница, в которой и кузнец был не совсем уж рукожопым. Ну а что же касается лопнувшего коленвала второго двигателя — чтобы его изготовить, вовсе не обязательно трактор целиком на Александровский завод тащить.

Лично мне понравилось то, что парни действительно очень серьезно проанализировали причины поломок и по-настоящему стали их устранять. Не менять поломавшиеся детали, а именно править конструкцию, чтобы подобные поломки в будущем исключить. С тем же коленвалом: ребята не просто горестно покачали головами, а отволокли сломанную железку в столицу, там с помощью специалистов металл даже проанализировали. И пришли к выводу, что использованная сталь «плохо для подобной работы подходит». Я-то и сам понимал, что раз сломалась железка — значит железо для нее некачественное взяли, но парни уже решили, где взять железо подходящее и даже послали гонца нужный материал приобрести. Причем приобрести в расчете на изготовление уже десяти тракторных моторов.

Ну а мне в решении этой проблемы помогло то, что Александр Христофорович построил (в плане проверки качества стали для мостов) испытательный стенд, и когда «трактористы» приволокли двенадцать двухпудовых стальных болванок из Швеции, я на этом стенде проверил и образец из сломавшегося коленвала, и образец привезенной стали. А еще я проверил образец стали, которую в тигле сварил по моей просьбе Петр Григорьевич Соболевский. То есть не сам сварил, ее сварили лаборанты (или инженеры) общей лаборатории Горного корпуса и департамента горных дел (которой он и руководил и которую не так давно сам же и построил). Так вот, «моя» сталь оказалось заметно лучше даже шведской, хотя цена у нее оказалась гораздо более высокой. Потому что в нее входили и хром, и молибден, и никель. Вообще-то там с подобным составом уже с полсотни вариантов стали сварили, варьируя проценты легирующих добавок, и там получилось целых три особенно заслуживающих внимания варианта. Но я просто выбрал тот, который — по словам специалистов — было проще всего делать. Жалко только, что в тигле они могли зараз стали этой сварить только один пуд, впрочем такой болванки на один коленвал все же хватит, а не хватит — так можно две болванки вместо сковать: сейчас это было чуть ли не стандартной технологией. Так что шведскую сталь мои трактористы «временно оставили в МТС» и поехали творить новые моторы (и запчасти для двух старых) на Александровский завод, пообещав к осени уже пять тракторов поставить в гараж.