— Мы это в рабочем порядке решим. Дева Мария, домой, экономичным ходом…
Николаю мне ничего показывать не пришлось: уж не знаю, чего ему наплел Бенкендорф, но два указа (о передаче всех земель Арзамасского в «государственное управление» и о неотторжимости земель Апшерона) Николай выпустил меньше чем за неделю. А вот по поводу пистолета моего я получил «строгий отказ»: штука, как пояснил Александр Христофорович, у меня получилась забавная, но империи совершенно ненужная из-за очевидной дороговизны и невозможности ее производства на заводах.
Насчет финансового участия в моих проектах больше никаких разговоров не поднималось, но тот же Бенкендорф как бы мимоходом шепнул, что выкуп всех земель под Арзамасом Николай провел из своих средств. Строительство «тайного завода» финансировалось их выручки от аргентинских изумрудов (которая оказалась раза в полтора выше ожидаемой мною), а вот завод (и городок) на Кальмиусе поднимался уже за счет казны. Но поднимался именно там, куда я указал — а где все нужно строить, я прекрасно знал. Потому что именно под Красноармейском мой отец получил пулю от английского снайпера — и я карту от Донецка до Красноармейска перед мысленным взором мог и в пьяном бреду воспроизвести. Так что я знал где, знал что нужно строить — и знал, как именно строить нужно. То есть очень в общих чертах знал…
А вот как именно строить — знали совсем другие люди. И на месте будущего Красноармейска рядом с шахтой коксовые батареи строили нанятые англичане. Не думаю, что были они «лучшими в мире», наверняка британцы не вкладывали в строительство душу (и все имеющиеся у них знания), но в начале июня первая батарея заработала. Домны на месте понимающегося Донецка строили вообще какие-то бельгийцы, и были эти домны откровенно паршивыми: маленькие (шесть тысяч кубических футов) и в плане механизации убогие, воздуходувки там вообще с конным приводом ставились. Зато строили эти домны бельгийцы очень быстро, так что в начале осени должна были заработать. Шахты там уже отечественные специалисты строили (военные «горные инженеры»), и строили неплохо (хотя и народу на стройку нагнали очень немало), так что в начале сентября все было готово к массовому производству металла. То есть чугуна: строители завода меня послушались (то есть не меня лично, а императора Николая, издавшего соответствующий указ) и никаких печей по переработке чугуна в сталь даже строить не начали. А начали строить (причем когда металл уже пошел) хитрые кирпичные башни и все же паровую воздуходувку. В направленный Николаем туда полк в полном составе приступил к постройке трехметровой кирпичной стены вокруг завода. И за постройкой этого забора внимательно следил Александр Христофорович — просто потому, что данный конкретный забор должен был стать «основой современных секретных предприятий».
Не, не сам забор, а предложенная мною система допуска на секретные заводы. Оказывается, в Петербурге был еще вполне живой и совершенно русский химик по имени Константин Сигизмундович, носивший при этом абсолютно нерусскую фамилии Киркгоф. И я — поскольку мне особо в столице делать было нечего — пообщался с ним, поделился моими обширнейшими химическими знаниями…
Не сказать, что я Константина Сигизмундовича этими знаниями поразил, про существования бромида серебра он и без меня знал. Но вот как его правильно применить — даже не догадывался. Но когда я поделился с ним «тайным знанием», он тут де привлек к работе несколько своих студентов (Киркгоф работал академиком и время от времени обучал недорослей интересной науке) — и буквально через несколько недель эта молодежь изобрела довольно приличную фотоэмульсию. Причем недорогую, а я — вытащив линзу их подвернувшейся под руку подзорной трубы — наглядно продемонстрировал, куда эти эмульсию следует употребить.Николай, получив собственный портрет, был просто в восторге (и университет получило от него пять тысяч на 'продолжение исследований), а Бенкендорф — сразу после того, как я ему изложил свое видение наносимой фотографией пользы — тут же вложил поначалу предложенные мне сто тысяч в постройку завода по выпуску фотоматериалов. Думаю, что завод этот у него окупится еще до завершения строительства: за одну фотографию довольно посредственного качества поначалу местная знать смело отдавала пять рублей серебром, а два нанятых на работу студента-химика за день успевали до полусотни фоток изготовить. И это при том, что все затраты на изготовление одной фотографии составляли от силы гривенник даже при кустарном их изготовлении.
Уж не знаю, насколько правильно в сохранившейся у меня альтернативно-одаренной книжке были описаны процессы получения гидрохинона и гипосульфита, но результат радовал, причем настолько, что Александр Христофорович признал идею изготовления пропусков с фотографией рабочего вполне заслуживающей внимания, а среди русских химиков я получил репутацию «специалиста». Особенно эту репутацию укрепила информация о том, что и аспирин я тоже «лично изобрел», а информация просочилась с первого торгового корабля Восточной республики, добравшегося к сентябрю до Петербурга с грузом как раз таблеток.
Правда, информация пришла в виде, который мы согласовали с двумя отцами тамошней церкви и звучала она так: таблетки эти — специально обработанный по древней индейской технологии экстракт сугубо аргентинского (и очень редкого) растения, а восстановить эту технологию только достопочтенный идальго дон Алехандро Базилио де Вера-и-Фигероа де ла Вега-и-Уйоа-и-Эстелья, третий граф де ла Рока с помощью особо расположенной к нему в делах его благословившей пресвятой девы Марии…
Мне пришедший на этом корабле судовой священник (и специальный посол Объединенной церкви Аргентины, Уругвая и Парагвая) передал толстый конверт с «отчетом» о проделанной в Южной Америке работе, где говорилось в частности и о том, что первая домна в Кордове заработала и даже выдала немного чугуна. Но очень немного — после чего «сломалась», поэтому святые отцы и совершенно светские тамошние руководители просили меня попросить деву Марию о помощи. Дева Мария, насколько я был в курсе, металлургией сроду не занималась — о чем я просителям и отписал. Но так же указал, что если люди, этой самой девой благословленные могут такую помощь оказать, то они ее окажут — и для оказания такой помощи я выбил (у Николая) командировку в дальние края не кому-нибудь, а лично Василию Васильевичу Любарскому, который руководил (согласно моим советам) постройкой «хитрых кирпичных башен» в Донецке (я именно такое название новому городу и придумал).
Что же до Парагвая… люди — они очень мнительные. Когда до Хосе Гаспара Родригеса де Франсия дошла информация о том, что сама Мадонна пообещала ему неминуемую небесную кару, он как-то резко свои диктаторские замашки притормозил — но все равно вскорости помер. А так как я — совершенно случайно — проговорился, как зовут того, кто «исправит все зло», то Карлос Антонио Лопес безальтернативно стал консулом этой славной страны, на десять лет раньше того, что случилось в моей «прошлой истории». Правда, я еще не знал, хорошо это или плохо — но раз уж страны объединились (в борьбе с британской гегемонией объединились, хотя сами они даже не подозревали об этом), то не помочь им было бы совершенно неправильно.
Вообще-то выдернуть товарища со стройки было тоже делом совсем не быстрым — но я просто не смог придумать, кто еще может заокеанцам в деле развития металлургии реальную помощь оказать. А помощь требовалась все же срочная — настолько срочная, что все мои мечты «годик отдохнуть на Родине» пошли прахом. Потому что мне было очень важно, чтобы и здесь, и там промышленность стала развиваться исключительно быстро, причем настолько быстро, чтобы британцы и американцы просто не успели бы что-либо мерзкое предпринять.
Так что пришлось бедной «Деве Марии» снова отправляться по знакомому маршруту. Правда, на этот раз в баках яхты (и в канистрах, запихнутых во все возможные места) плескалось уже больше двенадцати тонн «биодизеля», так что путешествие обещало стать гораздо более веселым. Тем более что пока товарища Любарского я ожидал в столице, в Копенгаген отправился бриг с еще двумя тоннами топлива, а ушедшая еще в начале сентября уругвайская шхуна тоже пять тонн переработанного масла тащила, так что был шанс при необходимости и на Барбадосе дозаправиться…
