Дмитрий позволил этому повиснуть между нами.

У меня пересохло во рту, и я потерла вспотевшие ладони о свои спортивные штаны, чувствуя, что у меня гипервентиляция.

— Я не могу представить тебя как того, кто убивает людей, — вот все, что я могла сказать в ответ. Он ухмыльнулся мне и слегка наклонил голову набок.

— К счастью, ты не видела эту сторону меня.

— Почему же тогда Николай так меня ненавидит? — спросила я.

— Потому что я проявляю к тебе интерес. С чем ему никогда не приходилось сталкиваться. Он нервничает. Как я уже сказал, я хорошо справляюсь со своей работой, потому что мне на все наплевать, а он беспокоится о том, что это значит для меня, управляющего Братвой, — выразил он с ноткой юмора в своих словах.

Я нахмурилась и посмотрела на свою тарелку с едой. Это было слишком много для переваривания, и я не имела в виду еду. Я взяла вилку и нож и начала резать блины. Мы оба ели молча, и я тащила их, не зная, запрусь ли я снова в своей комнате или нет. Сидеть в своей комнате было нехорошо для моего собственного монстра внутри меня. Но к моему удивлению, после того как наши тарелки убрала та же самая женщина, имя которой, как я теперь знала, было «Анна», Дмитрий сказал мне, что собирается провести для меня экскурсию по дому. Мы вышли из столовой и через двойные двери, куда зашла Анна.

Она вела в огромную кухню, где Анна и еще два человека готовили и убирались, опустив головы. Когда он проводил меня, они остановились и с улыбкой поклонились Дмитрию, а затем продолжили работу. Мы вышли из кухни и вернулись через столовую к главному входу, где были две лестницы.

— Слева, как ты знаешь, твоя комната, другие гостевые комнаты и некоторые комнаты моих рабочих. Я думаю, это гостевое крыло дома. Другая лестница ведет в мою спальню, комнату наблюдения, комнату Николая и театральную комнату, — сказал мне Дмитрий. Я подняла бровь в немом вопросе, он усмехнулся, наклонившись и прошептав мне на ухо: — Боссы Братвы тоже любят смотреть фильмы, Алиссия, — у меня по всему телу пробежали мурашки, и я изо всех сил старалась их игнорировать.

Он снова пошел к входу под его лестницей, поэтому я последовала за ним по пятам. Мы прошли и вышли в большой спортзал. Там были беговые дорожки, велотренажеры, гребные тренажеры и различные гантели. Все это выглядело как первоклассное оборудование, что не должно меня удивлять. — Это наш спортзал. Ты можешь пользоваться им, когда захочешь. Персонал тоже пользуется им, — рассказал мне Дмитрий.

— Э-э, спасибо. Могу ли я тоже пойти в город в магазин? — спросила я, одарив его широкой саркастической улыбкой.

Он наклонился ближе, ущипнул меня за подбородок и поднял мою голову так, что мы смотрели друг другу в глаза.

— Не толкай меня, Алиссия. Мне нелегко, ведь я не полностью контролирую всех вокруг. Я стараюсь изо всех сил, но если я почувствую, что ты строишь план побега, ты вернешься в свою комнату, — пригрозил он так близко к моему лицу, что я чувствовала его дыхание на своих губах.

Я начала тяжело дышать и не могла не облизать губы. Его пряный одеколон, которым он всегда пользовался, окутывал меня, и он стоял так близко, что я могла чувствовать тепло, исходящее от его тела. Мое тело начало предать меня, и я почувствовала то теплое покалывание в тех частях моего тела, которое я не чувствовала уже давно. Его пальцы слегка коснулись моей шеи, и это вызвало дрожь по всему позвоночнику.

Кончики пальцев Дмитрия легко прошлись по моей ключице, спустились к моей груди, и он обхватил одной рукой мое бедро. Воздух вокруг нас так быстро изменился. Как я могла подумать, что играть в игры с Дмитрием будет хорошей идеей? Образ Филиппа и детей пронесся в моей голове, и я крепко закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Я не могу этого делать с тобой. Я замужем, — убеждала я Дмитрия мучительным шепотом. Его пальцы сжались на моем бедре, пока он боролся за контроль и решал, что делать. Я знала, что такой человек, как Дмитрий, может заставить меня, если захочет. И прямо сейчас я молча молюсь, чтобы он этого не захотел.

— Ты была замужем, Алиссия. Та жизнь больше не существует для тебя, и ты это знаешь, — отругал меня Дмитрий напряженным голосом, а затем опустил руку и вышел из спортзала. Я стояла там, уставившись на дверь, в которую он только что ворвался, прекрасно понимая, что то, что он сказал, было правдой.

Алиссия:

В течение следующего месяца день и ночь в доме Дмитрия были как часы. Каждое утро мы завтракали вместе. Он вежливо приветствовал меня, но не более того. Затем я часами бегала в спортзале, занималась силовыми упражнениями и всем, чем могла, чтобы не думать о своей новой реальности. Ночью я спала, свернувшись калачиком в углу комнаты, и ни разу Дмитрий не возвращался ко мне спать. Через четыре недели я начала чувствовать себя слишком изолированной, мне не с кем было поговорить. Персонал дома не хотел со мной разговаривать. Дмитрий держался на расстоянии с тех пор, как случилась история со спортзалом, и с каждым днем мне становилось все труднее не искать его. Он может быть сумасшедшим похитителем, но его присутствие было лучше изоляции.

Я чувствовала вину, когда думала о своих детях и Филиппе, но я начинала принимать, что моя старая жизнь ушла. Я чувствовала, что становлюсь другим человеком с каждым днем. Я была уже не той женщиной, которой была, когда впервые приехала в Сингапур.

Я спустилась на ужин после того, как просидела в своей комнате, глядя в окно часами напролет, что стало моим новым развлечением. Снег, дождь, солнце и холодный туман, казалось, постоянно менялись. Я зашла в столовую и села на свое обычное место. Дмитрия здесь не было. Он всегда опережал меня. Один из официантов принес мне большую миску супа со свежим черным хлебом. Я начала откусывать хлеб, когда услышал движение позади себя. Я почувствовала его одеколон и на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь ароматом. Я подняла глаза, и он прошел мимо меня, как пантера, — властно, но в то же время грациозно.

На нем были черные брюки от костюма и белый верх рубашки, свободно свисающий по бокам с расстегнутыми пуговицами. Его рукава были закатаны до локтей, и когда он выдвинул свое большое сиденье, его предплечья напряглись, а его мышцы перекатывались под татуировками. Когда он сел, я наконец взглянула на его лицо. Он поднял бровь в немом вопросе, и я решила не говорить ни слова. Чувства вины и ненависти к себе были подавляющими, но влечение и желание к мужчине передо мной были такими же подавляющими. Это была действительно запутанная ситуация.

Дмитрий:

Алисе нравилось дразнить меня. Я был в этом уверен. Каждый день она бегала на беговой дорожке в крошечных велосипедных шортах и спортивном бюстгальтере, который был слишком тесным. Но, конечно, я был той доброй пиздой, которая приказала Николаю заполнить ее комнату одеждой для тренировок с крошечной задницей, когда я заметил, что Алиссия каждый день тренируется в спортивных штанах и больших футболках. Я задавался вопросом, будет ли она вообще их носить. Первые несколько дней она этого не делала. А потом однажды утром она зашла в спортзал в шортах и бюстгальтере, и я чуть не кончил через штаны, как чертов 13-летний мальчик, которому приснился первый мокрый сон.

Большую часть времени я сидел в комнате охраны и смотрел на нее на экранах, как гребаный извращенец. Она отвлекала меня от того дерьмового шторма, что творился в Мексике, и это еще больше нервировало Николая. Нам нужно было решить, как мы будем разбираться с Мексикой. Мы получили еще немного хорошей информации и место, где они стригли наше дерьмо. Все мои люди ждали, когда я отдам им приказы с планом. Я знал, что начинаю выглядеть слабым. Чувства и эмоции были дьяволом, как я решил.

У меня их никогда не было, и я не хотел их. Я был настроен сломать Алиссию и выдавить из нее этот бунт. Теперь я смотрю на нее, и это чертовы сердца и цветы, и я убью любого, кто ее коснется. Сегодня я опоздал на ужин. Я наконец-то вышел из дома, чтобы проверить клуб и просмотреть наши ежемесячные счета. У нас было большое собрание персонала, и мы решили начать обсуждать варианты относительно Мексики. Я видел, что Николай это одобряет. Он одобряет это так сильно, что привел мне шлюху на ночь, я точно знал, что он делает. Он пытался заставить меня забыть о моей одержимости Алиссией.