Одной из наиболее характерных особенностей Студийского устава было то, что в течение всего года не полагалось всенощного бдения, за исключением дней Великих Господских праздников. В остальное время отправлялись вечерня, повечерие, полунощница и утреня. Число стихир вечерни и утрени отличалось от числа стихир, предписанных Иерусалимским уставом. Великое Славословие, или, как его называли, «Утреннее пение», почти всегда читалось, за исключением двух дней в году — Великой Субботы и Пасхи. Для Студийского устава характерна такая особенность, как совершение Литургии Преждеосвященных на Сырной седмице в среду и пяток. Кроме того, в первые пять дней каждой седмицы Великого поста также совершалась Литургия Преждеосвященных Даров, за исключением Великого Четверка и Благовещения. На Руси эта традиция продержалась до XV в. На Благовещение Студийский устав предписывал крестный ход перед Литургией. Студийский устав не предполагал Царских часов под праздники Рождества и Богоявления, не указывал, что служба в эти дни должна начинаться великим повечерием, как в Иерусалимской традиции. Были отличия и в пасхальной службе. Так, например, отсутствовала полунощница, и не было крестного хода вокруг храма с пением «Воскресение Твое, Христе Спасе…» (это особенность устава храма св. Софии, связанная с пасхальным крещением, а в Студийском монастыре, естественно, никакого крещения, как и прочих треб для мирян, не совершалось).

В то же время Студийский устав предписывал за богослужением читать святоотеческие творения. Это, разумеется, чисто монастырская традиция, но на Руси она привилась и в миру. Чтения святоотеческие были непременным элементом богослужения. Согласно Студийскому уставу в Великий Понедельник читался Феодор Студит. В другие дни читались преп. Андрей Критский, преп. Ефрем Сирин, свт. Григорий Богослов, преп. Иоанн Дамаскин, свт. Василий Великий, преп. Анастасий Синаит, свт. Григорий Нисский, свт. Иоанн Златоуст, преп. Иосиф Студит и другие Отцы.

Процесс углубления христианизации Руси, столь успешно начавшийся при Ярославе Мудром, продолжался в эпоху, которая характеризовалась потерей единства и раздробленностью Русского государства. Киевская Русь распадается на множество удельных княжеств. Великий князь Киевский по традиции еще считается старшим среди русских князей. Причем, в начале XII в. Владимиру Мономаху и его сыну св. Мстиславу Великому на какое-то время еще удается восстановить власть Киевского князя и удерживать в повиновении удельных князей. Однако, уже с середины XII в. значение Киева как политического центра Руси стремительно падает. За Киев еще борются отдельные князья-честолюбцы. Но дальновидный св. благоверный князь Андрей Боголюбский уже созидает новое великое княжение во Владимиро-Суздальской земле, которая перенимает первенство у Киева. Однако, и св. Андрей, и его брат Всеволод III Большое Гнездо, будучи сильнейшими князьями Руси и фактическими самодержцами в своей Суздальской земле, тем не менее, уже не могли быть столь же полными хозяевами всей Руси. Единой державы по сути больше не было. К началу XIII в. Русь представляла собой множество совершенно обособившихся и независимых княжеств, которые трудно было считать даже какой-то федерацией.

Потерявший свое политическое значение, завоеванный и разграбленный войсками Андрея Боголюбского Киев, тем не менее, продолжает оставаться церковной столицей Руси. Святая София — по-прежнему кафедра Киевских и всея Руси митрополитов. И хотя Русь сотрясают кровопролитные войны между князьями, единая Русская Церковь не дает окончательно забыть и похоронить идею Руси как единой страны, единого народа. Церковь, таким образом, является в условиях феодальной раздробленности наиболее значимым связующим и объединяющим фактором. Единство Русской Церкви сохраняется незыблемым в течение всего домонгольского периода истории Руси. В этом выразилось огромное национально-государственное значение Русской Церкви. Ибо она всегда оставалась началом, противодействующим дроблению и распаду государства. Нечто сходное мы можем наблюдать и сегодня, когда вновь происходит процесс распада единой Российской державы. Отсюда и нападки на Русскую Православную Церковь, которые в последнее время становятся все ощутимее и сильнее.

Вслед за распадом Киевской державы и кровавыми усобицами русских князей очень скоро последовало и вразумление русскому народу. Совсем недавно он принял в сердце свое проповедь Евангелия. Но далека была от христианского идеала евангельской любви жизнь русского народа в эпоху раздробленности и кровавых княжеских усобиц. Поэтому, когда летописец говорит, что «по грехам нашим навел на нас Господь безбожных агарян», или, например, автор «Повести о разорении Рязани Батыем» отмечает: «И была сеча зла и ужасна…. Все это навел Бог грехов наших ради…», то ясно, что между страшным бедствием, ниспосланным Руси, и ее беззаконным бытием имеется самая непосредственная связь. Летописцы признают греховность своего народа как причину беды. Русской земле очень много было дано. В готовом виде она получила Православную Церковь и христианское просвещение. С таким даром народ должен был трудиться во славу Божию, приумножая полученное духовное богатство. Но вместо этого начинается братоубийственная вражда, за которой неминуемо должно было последовать вразумление.

Другой духовно-нравственной причиной катастрофы, постигшей Русь в середине XIII в., было то, что более, чем за два с половиной века, которые минули со времени крещения Руси, наш народ в полной мере так и не воцерковился. Уже были явлены вершины святости на примере таких подвижников, как преп. Антоний и Феодосий Киево-Печерские, было немало святых и благочестивых князей и святителей, но огромная масса народа оставалась полуязыческой. Имели место двоеверие и пережитки язычества. Полноценной церковной жизни во многих районах Руси, особенно в сельской местности, так и не было налажено. А кое-где просто еще продолжали поклоняться идолам.

Как пример недостатков в сфере церковной жизни можно упомянуть то, что подавляющее большинство населения не считало необходимым венчаться в церкви. Вообще, в области таинства брака на Руси было допущено немало искажений. Слишком живучи были рудименты языческого сознания. И хотя Церковь утверждала моногамный брак, оставалось много неприемлемого с точки зрения христианства. В простонародье еще бытовали обряды т. н. «купальской ночи», разного рода «русалии» и иные безнравственные обычаи. Но даже в княжеской среде можно было столкнуться с нехристианским отношением к таинству брака. Так, князь Мстислав Удалой после поражения своего зятя, князя Ярослава Всеволодовича Переславль-Залесского, в битве под Липицей отобрал назад его жену — свою дочь княгиню Феодосию-Ростиславу (мать св. кн. Александра Ярославича Невского). Князь считал вправе распоряжаться дочерью даже после ее замужества.

Мы вспоминали ряд благоверных князей, прославленных в лике святых. Но они при всей своей многочисленности, к сожалению, составляют лишь очень малую долю от всей массы русских князей. В большинстве своем князья, которые как вожди своего народа были призваны проповедовать и утверждать среди своих подданных христианство, не исполняли своего предназначения. Вместо этого они воевали друг с другом, являя омерзительные примеры того, что было прямо противоположно евангельским заповедям. Достаточно вспомнить ослепление князя Василька Теребовльского, что было сделано его родственниками-князьями. Или насильственное пострижение князя Киевского Рюрика Ростиславича, который, однако, не смирился, а при первом же удобном случае снял монашеские одежды и вновь стал княжить в Киеве. Огромные силы, энергия, средства были истрачены впустую на эти междоусобия. Если бы все это было направлено на христианское просвещение русского народа, страна была бы совершенно другой. Хотя часто можно встретить утверждение, что эпоха Киевской Руси — это «золотой век» нашей отечественной истории. Может быть, такое утверждение возникло, потому что в ту пору все-таки существовало сознание единства Руси, потому что Руси удавалось отстоять свою независимость от внешнего врага. И новгородцы, и киевляне, и суздальцы, и даже галичане одинаково сознавали себя частью Руси. И обусловлено это было во многом именно их церковным единством в лоне Киевской митрополии. Характерно, что игумен Даниил, который в XII в. посетил Гроб Господень, поставил там лампаду за всю Русскую землю. Точно так же поступила, посетив Святую Землю, и преп. княжна Евфросиния Полоцкая. Правда нужно сказать, что не стоит переоценивать это древнерусское сознание народного единства. Как подметил Е.Е.Голубинский, мы всюду встречаем в источниках название «Русская земля» и нигде не встречаем выражения «русский народ». То есть было скорее ощущение единства земли, к которой все принадлежат, а не целостности народа.