— Я не бандит, — возразил я.

— Пусть так. Но предосторожность никогда не помешает.

Мой план, в общем, не предполагал, что Фомин покинет Армавир. До этого просто не должно было дойти. Потому я согласился на его предложение.

— Отлично, — со сдержанной радостью в голосе проговорил генерал. — Я думаю, такая маленькая подстраховка убережет нас обоих от лишних проблем. Когда ты увидишь моего человека, то убедишься в том, что мои намерения чисты, и я полностью заинтересован в том, чтобы все прошло как по маслу.

— Я на это надеюсь.

— Мы приедем втроем: я, водитель и заложник. Ни тот и другой не будут носить при себе оружие и не покинут машины. Автомобиль — Волга белого цвета. Номер машины сообщу тебе немного позже. На этом все.

Я положил трубку первым. Что ж. Теперь нужно было определить, кто станет заложником для Фомина. Конечно, я почти уверен, что заложнику ничего не будет угрожать. Конечно, если все пойдет по плану. Ну это ладно.

Я поднялся из-за стола. Потянулся. Хотелось спать, а тело затекло после сидячей работы. Решив умыться, чтобы немного освежить голову, я вышел из кабинета. Хотел было направиться в санузел, но застыл в общей комнате.

Нерон лежал на своем диване в неестественной позе. Голова его упала набок, взгляд безжизненный глаз уперся прямо мне в лицо.

— Вот мля… — процедил я и быстро направился к нему.

Первым делом пощупал пульс. Еще теплый ФСКшник был мертв. Тело его обмякло. Ослабшая рука свисла с дивана.

Я быстро смекнул, что произошло. Глянул на выход.

— Волков…

Метнувшись наружу, я тут же глянул по сторонам. Холодный, почти морозный воздух поздней осени неприятно щекотал носоглотку. Пахло зимой. Вокруг никого.

— Ушел, — констатировал я очевидное.

Когда вернулся в контору, набрал первым делом Женю Корзуна.

— Ало.

— Женя, Витя говорит. У нас ЧП. Сейчас я за тобой приеду. Позвони остальным, чтобы готовились. Заеду и за ними.

— Чего случилось? — Напрягшись, спросил Женя.

— Волков был у меня.

— Помню, ты рассказывал.

— Он прикончил Нерона.

— И что будем делать? — Задумчиво спроси Степаныч. — В милицию обращаться не вариант. Сразу будут вопросы.

— Я никогда не доверял этому КГБшнику, — осматривая мертвого Нерона, недовольно проговорил Женя. — Посмотришь на него, и ни черта непонятно, что у человека на душе. Глаза как у рыбы. Не живые.

— Я его недооценил, — сказал я холодно. — Я понимал, что он отчаянный человек, но чтобы настолько.

— Кажется, ему нечего терять, — вздохнул Степаныч.

Волков удивил. Я не думал, что он решится на что-то подобное. Все же старик не хотел марать рук. Он собирался перекинуть все грязные дела на деда Хасана. Такое его поведение и ввело меня в заблуждение.

— Ну так что будем делать? — Спросил Фима.

— Глобально ничего не изменилось, — сказал я. — Да, в план придется внести кое-какие изменения, но он все еще может сработать. Единственное, что нужно сделать — это избавиться от тела.

— Пойду в котельную за лопатой, — вздохнул Корзун. — Сука… полночи теперь с этим возиться.

— Я возьму служебный пассат? — Спросил Фима вопросительно.

Я покивал.

— Да. Я тоже поеду. Помогу вам. Заодно обсудим и изменения в плане.

— Волков не упустит шанса прикончить Фомина. Этот человек способен на все, — сказал мне Степныч, когда Фима с Женей вышли из конторы.

— Согласен. Нельзя допустить, чтобы старик вмешался. Он перепутает нам все карты. Ему плевать на себя, теперь я вижу. И если он наворотит дел, мы точно станем фигурантами уголовщины, которая тут немедленно развернется.

— И что ты предлагаешь? — Спросил Степаныч.

— Быть начеку, — заглянув ему в глаза, ответил я.

В кафе Пальмира было многолюдно. Кафе расположилось удачно. Оно стояло на пересечении широкой улицы Кирова и бегущей к Черемушкам Кропоткина. Посещали его, кроме прохожих, в основном студенты. Многочисленные учащиеся армавирского политеха заходили сюда перекусить между парами.

Небольшое и светлое, кафе работало больше как столовая. И пусть еда тут была нехитрой, кормили довольно вкусно. Другой плюс был в том, что братков поблизости было не встретить.

Спиртного здесь не наливали, а простые рабоче-крестьянские толченка с котлетами или гречка с кабачковой икрой хозяев жизни совсем не вдохновляли.

Не знаю, откуда Фомин знал о Пальмире, однако выбор его был совершенно неслучайным. Он понимал, что в многолюдном по обеденным часам заведениям меньше шанса схлопотать пулю.

Я глянул за широкие окна кафе. Моя машина покоилась у обочины дороги. Внутри кафе, у больших стеклянных витрин толпилась очередь. Там стояли студенты, мамаши с детишками и служащие местных «малых бизнесов» и госпредприятий. Последние нервно поглядывали на часы, жалея о быстро убегающих минутах их обеденных перерывов. Какая-то старушка пересчитывала мелочь в ладони.

Я вздохнул, поковырял вилкой теплое картофельное пюре, отделил и отправил в рот кусочек котлеты по-киевски. Надо сказать, очень вкусной котлеты.

Подходил час дня. Когда к обочине подъехала белая волга, я как бы невзначай глянул на нее. Смотрел я внимательно, пытаясь определить, та ли самая это машина, или же просто совпадение. При этом расслабленного внешнего вида не терял. Напротив, я старался казаться самым обычным «посетителем Пальмиры». Оттого и сменил привычную мне кожанку на простой матерчатый жакет.

Когда тяжелые деревянные с широким окошком двери распахнулись, в Пальмиру вошел он. Я прежде никогда не видел Фомина, однако точно понял, что в кафе появился именно генерал.

Невысокий и щупленький мужчина совершенно не походил на офицера Федеральной службы безопасности. Одетый в висловатые светло-серые брюки, рубашку в клеточку и шерстяной кардиган под простой курткой, он скорее напоминал старого банковского клерка, с нетерпением ждущего выхода на пенсию.

Маленькое лицо генерала носило на себе некрасивый скошенный подбородок и было гладко выбритым. На лысеющем черепе уже расцвели первые старческие пятна. Крупный нос мужчины украшали большие роговые очки, делающие его глаза нелепо крупными. Растяпистый простофиля, а не генерал, вот кто приближался ко мне.

Офицера и хитрого, опасного человека выдавало в нем лишь две вещи. Две вещи, которые мало кто из обывателей мог бы заметить. Первой была офицерская выправка. Он шел, гордо выпятив скромную по-старчески плоскую грудь. Второй же стало выражение лица. Холодное, безэмоциональное и сосредоточенное, оно подходило больше серийному убийце, чем тому, кем пытался казаться этот человек.

Фомин узнал меня безошибочно. Он подошел, воспитанно спросил:

— Разреши?

— Да, конечно.

Кивнув, генерал отодвинул стул, сел. Поставил под ноги кожаный саквояж.

— Виктор Летов, собственной персоной, — проговорил он уже привычным высоковатым и сиплым голосом.

— Обедать будешь? Тут подают неплохое картофельное пюре.

Фомин глянул мне в тарелку. Едва заметно сморщил нос.

— Нет, спасибо. Я не голоден. Просто хотел бы поскорее все это закончить. Давай сделаем дело, Виктор, и разъедемся. Забудем друг о друге.

— Пожалуйста, — пожал я плечами.

— Где мои вещи?

Я поднял со стула и показал ему потертый покет с рекламой пепси-колы. Фомин нахмурился.

— Ты носишь их прямо там?

— Совершенно верно. Где деньги?

Фомин пару мгновений сверлил меня взглядом. Потом опустился и взял саквояж. Поставив его на свободный стул, расстегнул молнию. Потом извлек газетный сверток и отогнул уголок. Я увидел внутри толстенькую стопку зеленых купюр.

— Теперь покажи мои вещи.

Пожав плечами, я передал ему покет. Фомин заглянул. Я же украдкой затаил дыхание. Проблема состояла в том, что мы с Волковым так и не договорились о показаниях. Оригинал все еще оставался у него, а нам пришлось подделать и заламинировать свою версию.

К счастью, по словам Фурсова и Нерона, никто не знал их содержания и не смог бы отличить оригинал от подделки. На это была вся надежда. Это была новое «слабое место», которое создал мне Волков. И именно оно, а не участие в деле Фурсова, казалось мне именно той точкой, на которой весь план мог обрушиться. Однако я решил рискнуть.