— И вернулся за машиной. М-да… Думаю, в больницу он не поедет, — покачал я головой. — Думаю, не решиться привлекать внимание с огнестрельным ранением. И так в проблемах по горлышко, а тут еще лишних себе подкинет.

— Согласен. Скорее всего, он поедет на свою конспиративную, мать ее, квартиру. Но за нее, за квартиру, Фурсов, сукин сын, молчит покамест. Пытать мне никогда не нравилось. Небольшой я в этом мастер. А Фурсова ты сам видал. У него, видать, болевой порог высокий. Ему все не почем.

Я внимательно всмотрелся через голые кусты и ветки низкорослых деревьев. По ту сторону рощицы что-то краснело. Сначала мне показалось, что это какое-то сооружение, однако я быстро понял, что же это такое было.

— Гляньте туда, — указал я в заросли.

Волков напряг зрение.

— Машина, что ли? — Спросил он.

— Пойдем посмотрим.

Мы торопливо прошли по тропинке и выбрались на продолжение береговой линии. Машина — старая четверка в кузове «универсал», стояла на дороге. Ее двигатель работал, а дверь бросили распахнутой настежь.

Когда мы взобрались на насыпь и вступили на земляную дорогу, Волков аккуратно заглянул в салон.

— Снасти какие-то рыбацкие, — проговорил он. — Машина чужая.

— Застряла, — осмотрев зарывшееся в подсохшую лужу заднее колесо, сказал я.

— В салоне кровь, — буркнул Волков. — Вытолкать ее из грязи у Нерона не было сил.

— И он целенаправленно погнал четверку к своей машине. Значит, там и правда было что-то важное.

— Вот сука… — Волков плюнул и добавил матом. — Хотел же обыскать ее. Но побоялся, что если стану шариться в салоне, отвлекусь, и Фурсов меня прибьет.

— А он мог бы, — сказал я.

— Еще как. Значит, что мы имеем? Нерон ускользнул. Где квартира, хрен его знает. И теперь он доложит своему генералу, что все, жопа. Накрылась их сраная операция медным тазом. Может выйти так, что Фомин пришлет кого-нибудь в город, чтобы поправить ситуацию по-настоящему силовым методом.

Я тоже заглянул в салон. Сидение, руль, часть торпеды и крючок открытия двери — все было выпачкано кровью.

— Он серьезно ранен, — сказал я. — Может, далеко не уехал. Истек кровью где-нибудь.

— А может, и нет. Надо возвращаться. Фурсова допросить. Выбить у него, где квартира.

— Нет, Сергей Константинович. Рано еще. Мы зря, что ли, весь этот спектакль разыгрывали? Дали ему пищу для размышлений, пусть дозревает. А если сейчас надавим — точно сотрудничать не станет.

— Времени терять нельзя, — возразил в ответ Волков. — Нерон мог уже добраться до квартиры. Уже мог сообщить обо всем Фомину. Тогда мы встрянем по-настоящему.

— Мы уже встряли. Даже если к Фурсову поедем, опередить Нерона все равно не сможем.

— И что ты предлагаешь? Сидеть сложа руки и ждать? — Раздраженно спросил бывший КГБшник.

Я осмотрел дорогу. Шла она вдоль поросшего кустами и рощицами берега. За ней до самых домов тянулся большой пустырь шириной метров в пятьсот. Да и короткая она была, эта дорога. Спереди она выворачивала на Розы Люксембург. Туда дальше заканчивалась, упираясь в большую кручу. Между своим началом и концом было еще два заворота: на Горького, откуда мы приехали, и на небольшой второй Ленинский переулок.

— Машина ушла в ту сторону, — указал я вперед, туда, где дорога заворачивала на Розы Люксембург.

— Судя по следам — да.

— Значит, он проезжал и здесь.

Волков тут же зашарил взглядом по правой части дороги. Быстро рассмотрел следы шин, вмявшие коротенькую траву в грязь. Отметил старик также и покосившийся сухой бурьян, который машина явно задела кузовом, когда жалась к обочине, объезжая застрявшую четверку. Все указывало на то, что Неронов уехал к выезду на Розы Люксембург.

— Верно. Туда, — определил старик.

— Поедем тоже этой дорогой, — сказал я. — Нерон ранен, да еще и чуть не утонул. Наверняка из сил выбился. Может, потерял сознание где-нибудь по дороге.

— Маловероятно, — проговорил Волков.

— Но шанс есть. Послушайте. Если мы сейчас поедем допрашивать Фуросва, все равно не успеем предупредить того, что Нерон доложит все своему начальству. А вот Фурсова можем упустить. Быть может, если все сложится, Фурсов нам сам много что расскажет.

Волков задумался, но не стал ничего отвечать.

— Да и вдруг повезет? Может, Нерон где-нибудь по дороге нам попадется.

Раздумав полминуты, старик согласился. Мы вернулись к БМВ и, старательно объехав четверку, покатились на Розы Люксембург.

— Интересно, где он эту машину взял? — Спросил я, глядя на москвич через зеркало заднего вида.

— Видать, рыбак какой-то ему подвернулся.

— Думаете, убил его?

— Мог, — покивал Волков. — Говорю же, он тот еще отморозок.

Нерон остановил машину у двора небольшого жакта. Наплевав на стариков, сидевших на лавочках у соседних заборов, торопливо пошел к квартире.

Нерон был насквозь промокший и выглядел как бможара, вылезший из лужи. К тому же рана страшно болела и постоянно кровоточила, как ФСКшник ни старался, кровь он остановить так и не смог.

От потери крови голова у него стала покружиться еще минут сорок назад. С трудом он довел машину до квартиры, еле сознание не потерял. По дороге, к тому же, пришлось объезжать гайцов, что притаились на Горького. Сам не знал Неронов, как он еще на ногах держится. Однако держался. А еще торопился.

— Боже! Что с вами⁈ — Испугалась женщина-соседка, сдававшая паре разведчиков квартиру.

«Вот сука старая, — Нерон внутренне вздрогнул, — она что, следит что ли за нами?»

— Ничего особенного, — торопливо ответил он, скрываясь за дверью съемной квартиры. — Товарищу машину из лужи помогал выталкивать.

— Ну и как, вытолкали? — Осведомилась женщина, но Нерон не удостоил ее ответа.

Поверила ли ему женищина, или нет, в сущности Нерону было все равно. Да и солгал он больше по привычке, чем из необходимости.

Попав в квартиру, он торопливо закрыл дверь на замок, подпер ее табуретом. Когда увидел, что хозяйка высматривает в окне, что же он там делает, Нерон задернул и шторы.

Усевшись на койке, разведчик стянул через голову сырой свитер. Кряхтя, избавился от пропитанной кровью майки. Маленькая дырочка раны кровоточила чуть-чуть выше и правее пупка. Нерон выматерился.

Зажав ее ладонью, он полез в свой чемодан. Первым на глаза ему попался сотовый телефон. Нерон отложил его и нашел аптечку. Вернувшись на кровать, он достал щипцы и прикусил ремень от своих брюк зубами. А потом стал доставать пулю.

Кривясь и мыча от боли, он, наконец, схватил деформированный кусочек свинца за хвост, потянул так, что на глазах выступили слезы. Когда пуля, наконец, покинула тело, Нерон внимательно осмотрел окровавленный кусочек.

— Падла старая, — сказал он, выплюнув едва не перекушенный ремень.

Нерон наложил себе повязку из ваты и бинтов, закрепил ее на теле пластырем из аптечки. Отдышавшись, он вытер окровавленные руки о простынь, взял телефон и стал звонить.

Ответили ему далеко не сразу. Кажется, генерал был чем-то занят и не торопился брать трубку. Когда все же на том конце послышался голос Фомина, Нерон стал докладывать:

— Операция под угрозой, — сказал он. — Волков объявился. Ранил меня. Пистолет и показания у него. А еще…

— Что, еще? — Требовательно спросил генерал на том конце.

— А еще Фурсов предатель. Он заодно с Волковым.

— Уехал он, — пробурчал Волков, когда мы медленно катились к повороту на Розы Люксембург.

— Вполне возможно. А может, по городу где-нибудь остановился.

— Да как же его в таком случае найдешь?

— В таком, конечно, будет сложнее. Сейчас только Фурсов нам может рассказать, что да как. Но с ним торопиться нельзя.

Внезапно мы увидели человека. Высокий мужчина лет тридцати пяти, в светлых джинсах и кожанке, выскочил на дорогу и замахал нам руками, остановитесь, мол. До этого он терся где-то на берегу реки.